Двойной портрет

Я чувствовала себя прекрасной и недоступной. И даже бабульки на лавочке раскрыли рты при моем появлении. Я молча кивнула им и сдержанно улыбнулась.

«Скорее бы посмотреть на себя в большое зеркало!» – думалось мне, пока я отпирала дверь.

Но дома я сразу же сунулась к маленькому зеркалу, висящему в коридоре. Не удержалась. И тут же моему хорошему настроению пришел конец: я поняла, почему все смотрели мне вслед…

Нет, совсем не потому, что я так сногсшибательно выгляжу, как мне казалось. А потому, что на носу у меня красовалось большое пятно в виде заварного крема! Причем пятно скорее напоминало нашлепку. И вокруг рта расплылось нечто подобное.

Не в силах вынести такого удара, я тихо опустилась на диван, держась рукой за сердце. Нет, это невозможно пережить! Такое разочарование! Боже мой, нужно срочно что-то придумать, чтобы не наступила депрессия!

Я встала и тяжело пошла в кухню – там хранился коньяк. С горьким вздохом разочарования открутив крышку и плеснув себе в стакан граммов семьдесят, я прошла в коридор и сказала своему отражению:

– Ну за тебя, красотка!

После чего одним махом выпила коньяк, прошла в ванную и тщательно вымыла нос.

Потом я прошла в зал и долго сидела, глядя в одну точку. И думала: почему у меня все так происходит? Причем всегда? Где справедливость? Неужели я не заслуживаю восхищенных взглядов, пока не перепачкаю нос в креме?

Стало безумно жалко себя, и захотелось ласки и теплоты. В каком-то порыве я набрала домашний номер своего бывшего мужа Кирилла, даже не зная, что собираюсь ему сказать. Но у Козакова никто не отвечал.

Я почувствовала, что разочарования теперь будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь, и снова пошла в кухню – запечатлеть столь глубокомысленный вывод.

Вот коньяк меня никогда не разочаровывал. Хоть что-то! И на этот раз настроение мое сразу же стало улучшаться, мне стало казаться, что не все так плохо в жизни, и уж у меня обязательно все наладится.

До вечера я пролежала с книжкой, забыв совершенно позвонить Полине.

Наконец, почувствовав, что глаза просто слипаются, поняла, что пора спать. Но перед этим принять ванну.

Когда я вышла из ванной, вся чистенькая, душистая, свежая и с наслаждением растянулась на постели (зареванную наволочку я не успела поменять, а теперь просто сил на это не было, поэтому я просто перевернула подушку другой стороной), то чувствовала себя гораздо лучше. В ванной я еще несколько раз осмотрела себя в зеркало, убедившись, что новая прическа мне очень идет, и еще не одна мужская голова обернется мне вслед.

И тут я услышала, как кто-то пытается открыть мою входную дверь…

Это было не просто ощущение – я видела своими глазами, как осторожно поворачивается ручка. Открыть дверь находившийся за нею не мог – она закрывается изнутри как стопор. Это Полине спасибо, поставила мне все-таки металлическую дверь. Сама все организовала и даже все расходы взяла на себя. И объясняла мне потом, что если изнутри повернуть ручку вверх, то снаружи ее уже никто не сможет открыть. И я всегда в это верила. До теперешнего момента…

Теперь мне казалось, что еще одно мгновение – и дверь откроется. И ко мне ворвется… Господи, кто же ко мне ворвется?

Я решилась на подвиг: потихоньку прокрасться к глазку и посмотреть, кто это ко мне ломится.

Ступая как можно тише – деревянные полы все равно скрипели при каждом моем шаге, – я добралась до глазка и заглянула в него.

Мужик. Средних лет, насколько я поняла. Стоит и дергает мою ручку! Да что же это такое?

В смятении я вернулась в комнату и села на диван, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Кто это? Вор? Но у меня и воровать-то нечего!

Господи! – осенило меня. – Да это ж маньяк! Ну да, самый натуральный маньяк! Может быть, даже тот самый, который напал на Полю! Хотя нет, Жора ведь говорил, что он в милиции.

Ну и что? А может, он сбежал из милиции? Сбежал же он из психушки? И из милиции запросто мог. И что он хочет со мной сделать? А что, если… – я даже ахнула от такой мысли – если он узнал, что мы с Полиной сестры и пришел отомстить мне?

Боже мой, это же ужасно! Полина-то хоть карате занималась и другими восточными единоборствами по какой-то там методике, а я что могу?

А может, не маньяк? Как он выглядел? Я зажмурилась и попыталась представить себе мужчину, которого увидела в коридоре. Ну конечно, маньяк! У него же слюна изо рта текла! И клыки были огромные! Ой, ужас!

Тут я заметила, что ручка перестала дергаться. Слава богу, неужели он ушел? Может, одумался?

Я снова подошла к двери и посмотрела в глазок. Маньяк стоял у соседской двери напротив моей и тупо пялился на замок.

Почему он пошел к соседям? Может, не уверен, что я живу именно в этой квартире?

В этот момент маньяк резко повернулся и снова шагнул к моей двери. Я отпрыгнула в комнату.

Так, все, хватит! Нужно срочно звонить в милицию, просто срочно!

Я уже кинулась к телефону, собираясь кричать «SOS», как вдруг поняла, что от страха забыла собственный адрес! Вот это номер! Черт, надо же, вылетело из головы! Нет, улицу-то я помню, а вот номер дома…

Надо срочно выяснить, в каком доме я живу. Терять нельзя ни минуты!

Нужно найти письма, на конвертах которых стоит мой адрес. Только вот где бы их найти?

Я напряглась, вспоминая, где обычно храню письма. Этого я так и не смогла определить. Просто как-то вот не было для писем у меня подходящего места. Они обычно хранились где попало.

Я опрометью бросилась в кухню и полезла в буфет в надежде отыскать там хоть одно завалященькое письмецо, но ничего не нашла. Зато отыскала мухобойку, которую потеряла года два назад.

Черт, что же делать? Бегом вернувшись в комнату, я вытряхнула из коробок все детские игрушки и принялась лихорадочно рыться в них. Ничего! Ни одного письма! Зато я отыскала здесь денежную купюру достоинством в десять тысяч рублей. Старыми. Раньше она, безусловно, мне бы очень пригодилась, но за то время, пока в нее мило играли мои детки, купюра утратила свое достоинство и перестала быть мне полезной.

Я металась по квартире, как заведенная, не зная, что мне делать. А маньяк тем временем никуда не делся.

Наконец, до меня дошло! Ведь можно же спросить у Полины, где я живу! Уж она-то должна помнить номер моего дома!

Бросившись к телефону, я набрала Полинин номер и с замиранием сердца стала вслушиваться в гудки, молясь, чтобы Полина была дома.

– Алло! – послышался спокойный голос сестры, и у меня сразу отлегло от сердца.

– Поленька, – зашептала я, срываясь на крик, – ты не помнишь, где я живу?