Двойной портрет

– Ага, и он, конечно, постелит нам вместе! Вот на это, Мурашов, даже и не рассчитывай!

– А я и не рассчитываю! Ха! Больно мне надо! – хмыкнул Дрюня и положил мне руку на колено.

– Дрюня! – я резко ее сбросила. – Последний раз предупреждаю: не смей ко мне прикасаться!

– Нужна ты мне! – пробурчал Дрюня. – Знал бы, что ты мне всю дорогу выпить не будешь давать – сроду бы тебя с собой не взял. Ты какая-то некомпанейская стала, Лелька!

Я надулась я замолчала. Выслушивать оскорбления от Мурашова мне уже порядком надоело.

Разозленный Дрюня гнал машину чуть ли не на полной скорости, где-то под сто шестьдесят. Я изо всех сил вцепилась в ручку одной рукой и в сиденье другой. И сжала зубы поплотнее, чтобы не закричать. Дрюня видел, как мне страшно, и старался еще сильнее. Наконец, я не выдержала:

– Прек… Пер… П-перестань, пожалуйста! – прокричала я, боясь, что сейчас взлечу. – Сейчас же останови!

– Через семь часов долетим! – закричал в ответ Дрюня. – Не боись, Лелька!

Но я боялась. Я очень боялась, особенно когда увидела впереди три черные «Волги». Я сразу поняла, что Мурашов пытается их обогнать, хотя машины двигались примерно с той же скоростью, что и мы.

– Др-др-дрю-у-уня! – завопила я, закрывая глаза и вцепляясь обеими руками в сиденье, когда Мурашов, стиснув зубы, до предела выжал педаль газа.

– Ничего, ничего, – пробормотал он, – сейчас вы у меня попляшете! «Рено» обогнать захотели.

Дрюня что было сил жал на педаль. «Рено» медленно, но верно стало уходить вперед.

Я решила никогда не открывать глаза.

Из «Волги» высовывались чьи-то головы, нам вслед неслись какие-то угрозы и ругательства. Мне стало так интересно, что я даже приоткрыла глаза. И увидела сразу несколько кулаков. Дрюня показал сидящим в «Волгах» язык, и мы покатили дальше.

Отъехав немного, Дрюня сбавил скорость.

– КП скоро, – объяснил он мне.

– Фу-у-ух ты, Дрюня, как я напугалась! – призналась я. – Разве можно так шутить?

– А чего они? – возмутился Дрюня. – Не видят, что ли, я еду?

– Ну конечно, – усмехнулась я. – Сам Дрюня едет!

Дрюня ничего не ответил. Через пару минут он скосил на меня глаза и подозрительно спросил:

– Ну что?

– Ты о чем? – не поняла я.

– Ну ты же испугалась! Не хочешь стресс снять?

При этом Дрюня бросил выразительный взгляд под сиденье, где томилась несчастная бутылка водки.

– Нет, – решительно сказала я. – Нет, нет и нет! Тем более, сам говорил, что скоро КП ГАИ.

– А после КП? – тут же спросил Дрюня. – От этого до следующего не скоро остановят, сто раз можно будет протрезветь!

– Н-нет, – ответила я, но уже не так уверенно. Честно признаться, Мурашов здорово меня напугал своей ездой. И душа прямо просила расслабления.

Ох, хоть бы глоточек сделать! Но нельзя, сама понимаю: без Мурашова не получится, а с ним выпить – значит уж точно подписать себе смертный приговор!

Приближалось КП ГАИ. Дрюня еще немного сбавил скорость и покосился на бутылку. Я ногой задвинула ее подальше.

И вдруг… Подъезжая к КП, я увидела, что там творится что-то невообразимое. Не успели мы туда приблизиться, как нам навстречу выскочило человек сто автоматчиков.

– Стоять! Из машины быстро! Руки на машину! – послышались одновременно несколько выкриков.

Не понимая, в чем дело, абсолютно ничего не соображая, я перевела растерянный взгляд на Дрюню. Его взгляд был не лучше, однако он быстрее меня сориентировался в ситуации: увидев впереди на дороге расстеленный «еж», запросто протыкающий шины и посему не дающий возможности двигаться дальше, Дрюня резко сбросил газ и выскочил из машины, положив руки на ее крышу. Как послушный мальчик. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Мы стояли и дрожали от холода, а я еще и от страха. Хотя подозреваю, что и Дрюня дрожал по тем же двум причинам.

Автоматчики шмонали нас просто конкретно. Прикосновения их были грубыми и бесцеремонными. Я даже решила возмутиться и разлепила губы, хотя от страха их просто свело:

– П-послушайте, – выдавила я. – Нельзя ли повежливее? Все-таки перед вами женщина!

Ответом мне послужил жесткий толчок в спину и грязное ругательство, после чего мне совершенно расхотелось разговаривать.

Обыскивали нас более чем тщательно. Дрюня сразу как-то поник и покорно помалкивал, с него слетела вся спесь. Он даже не пытался узнать в чем дело. Вскоре нам это объяснили.

– Оружие, наркотики в машине есть? – орали автоматчики. – Где, говори быстро!

– Ка-ка-какие наркотики? – залепетал Дрюня. – Вы чо, ребята? Откуда?

Двое автоматчиков шебуршились в машине. Один вытащил из-под сиденья бутылку водки и довольно хмыкнул. Я почувствовала, как у Дрюня екнуло сердце.

Нам поднесли какую-то трубочку и заставили в нее подышать. Подхалим-Дрюня дышал очень старательно и подобострастно улыбался. Я тоже дыхнула от души, демонстрируя, что мы трезвы, как стекло, и вообще, нам скрывать нечего.

Милиционеры убедились, что мы абсолютно трезвые, и в машине у нас нет ни оружия, ни наркотиков. Это их малость поостудило.

– Ты чего же творишь, козел? – зашипел один из них, с удовольствием пиная Дрюню ногой. – Генерал ехал на совещание, торопился, а ты его обгоняешь, падла? Он нам по рации передал, чтоб тебя задержали! Теперь никуда не денешься, пока он не подъедет. Теперь он лично убедится, что у тебя в машине чисто!

«Ах, ты, идиот! – подумала я о Дрюне. – Дернул тебя черт обогнать эти три черные „Волги“! Ехал бы потихонечку – ничего бы не было! Лихач хренов!»

– Э-э-э… Мы вообще-то торопимся… – забормотал Дрюня.

– Ничего, потерпишь! – усмехнулся мент. – Доторопился уже.

Я ткнула Мурашова в бок, говоря этим «хоть сейчас-то не рыпайся!»

Вскоре подкатили три черные «Волги». Из одной из них вышел пожилой мужчина в форме с генеральскими погонами и уверенной походкой зашагал к нам.

Он что-то спросил у одного из милиционеров, тот пустился в объяснения. Генерал недоверчиво смотрел на него. Потом подошел к Дрюне, взял его за подбородок и задумчиво посмотрел Мурашову в ясные, честные глаза… После этого он развернул Дрюню, дал ему увесистый пинок, что-то сказал менту, сел в свою «Волгу» и укатил.

– Валите отсюда! – коротко приказал милиционер.

Нас не нужно было просить дважды. Чуть ли не бегом добежав до машины, мы вскочили в нее, и Дрюня, потерявший надежду дешево отделаться, нажал на педаль газа.

Машина сорвалась с места.

– Хоть сейчас-то не гони! – с досадой посоветовала я Мурашову, трясясь всем телом.

– Да что ты, что ты, – замазал руками Дрюня, сразу сбрасывая скорость где-то до сорока километров в час.

Я осмотрелась. За окном уже была глубокая ночь. Темно, холодно и неуютно.