Двойные листочки

— Я такая голодная, что буду сейчас есть со скоростью гепарда. Это не слишком-то женственно.

Ваня улыбнулся и покачал головой.

— Ешьте, как вам удобно. Вы не можете стать менее красивой, что бы не сделали.

Яна опустила глаза, тоже улыбнулась и протянула руку к сырному круассану, а Ваня подумал, что, кажется, опять ляпнул лишнего.

— Ладно, — Яна откусила большой кусок и начала жевать.

— Вот видите, совсем не страшно. Как я и говорил. — Он махнул рукой перед ней, как бы обводя её силуэт. — По-прежнему красивая.

Ваня произнёс это и подумал, что ему жизненно необходимо какое-то устройство, которое бьёт током каждый раз, когда следует заткнуться. Что с ним не так? Откуда столько комплиментов? «Она учитель», — в сотый раз мысленно напомнил он себе. Хоть и молодой, красивый, добрый, очаровательный… Но учитель. От которого он иногда не может отвести взгляд. Или всегда.

В поисках темы для беседы, которая прервала бы этот очень неуместный поток мыслей, Ваня отвернулся от Яны, оглядел класс, и взгляд его упёрся в гору цветов на первой парте.

— Вам столько цветов подарили! А говорите, что вас не любят.

Яна тоже посмотрела на букеты. Глаза её засияли.

— Да, так приятно! Обожаю цветы.

— А какие больше всего любите? — спросил Ваня.

— Кажется, все люблю.

Ваня покачал головой:

— Ну нет, так не бывает. Если все — значит, никакие.

— Ну ладно, — Яна хихикнула. — Мне нравятся ирисы. Синие. Они такие красивые, необычные и такие… Синие!

Ваня хмыкнул, глядя в чашку. Он это запомнит.

— Но! — добавила Яна лукавым голосом. — Круассаны с сыром я люблю даже больше.

Ваня склонил голову в притворном расстройстве:

— Ирисы вам этого не простят.

— Зато домовой не заревнует! — ответила Яна, показав на него пальчиком, потом на миг замерла и сделала большой глоток кофе.

Ваня заметил, что щёки её слегка порозовели. Яна же, после лёгкого вдоха, спросила:

— Ну так скажи мне, Ванечка, чем же тебе не угодили твои прекрасные восемнадцать лет? Это же такое классное время!

— Ничего классного, — Ваня снова взялся за курник и ответил с набитым ртом. — Школа, зависимость от родителей, нет работы, все считают тебя ребёнком. И ещё раз школа.

— Да брось, у нас очень хорошая школа.

Ваня кивнул.

— Да, она крутая, здесь отличные учителя, серьёзная подготовка, но… это всё ещё школа. Требования, ЕГЭ, правила — всё везде одинаково, как оказалось.

— Это часть жизни, ты никуда от неё не спрячешься.

— Нет, школа как раз и прячет от реальной жизни. Это отдельный мир, отдельное маленькое королевство, выражаясь вашим языком из книжек. И мало что из этого мира пригодится нам в будущем.

— Никто не может сказать заранее, что тебе пригодится, а что — нет, — задумчиво сказала Яна. — Школа даёт максимально широкое образование, массу вариантов, чтобы каждый мог найти что-то своё.

— Я не нашёл, — возразил Ваня.

— Это не правда, ты и сам знаешь, — мягко ответила Яна. — Как я понимаю, ты нормально успеваешь по всем предметам. По русскому так вообще один из лучших. И в группе играешь. И друзья у тебя есть.

— Нет у меня здесь друзей.

— А как же Вольская? — Яна как будто замялась, потом добавила: — Или вы с ней встречаетесь?

Ваня удивлённо поднял брови.

— Встречаемся? Нет, с чего вы взяли, мы не встречаемся. Мы… Да, пожалуй, я могу сказать, что дружим.

Яна задумчиво отпила из чашки.

— Мне показалось, что вы с Певцовым нормально общаетесь.

— Певцов нормально общается, когда ему это выгодно. Я теперь его ключ ко всем концертам и мероприятиям.

— Почему?

— Меня легко купить, поманив какой-нибудь грамотой для портфолио.

Яна понимающе кивнула.

— Уже решил, куда будешь поступать?

— Ещё нет. Будет зависеть от того, что успею собрать к декабрю. Документы в зарубежные вузы, с которыми сотрудничает эта школа, принимают с января, там и буду решать.

— Значит… Ты хочешь уехать? — Ване показалось, что её вопрос прозвучал немного грустно. Или ему хотелось, чтобы она огорчилась, реши он уехать?

— Да, хочу.

— А родители не против?

— Мама против. Точнее, не то чтобы против, запретить она не может, но от идеи не в восторге — не хочет, чтобы я уезжал. Но она понимает, что для меня это важно.

Яна молча кивнула. Она ничего не спросила об отце, и Ваня был ей за это благодарен. Сегодня он не готов это обсуждать — слишком хороший день, к тому же праздник. Не подходящее время для грустных историй. Может быть, однажды он расскажет.

Яна одним глотком осушила чашку и слегка потянулась, разминая шею. Потом она облокотилась на стол локтем и устало пробормотала:

— Спасибо большое за вкусняшки, милый Ванечка. Это чудесный подарок, и снова очень кстати — мне тут ещё сидеть и сидеть. Однажды я научусь вспоминать про еду вовремя, а не на закате, — добавила она слегка сокрушённо.

— Я думал, все учителя уходят домой после концерта.

— Дисциплинированные — уходят. А кто тетради не успел проверить, сидит и работает, — Яна хмыкнула и показала подбородком на высокие кипы на своём рабочем столе.

Ваня покачал головой.

— Сколько у вас этих тетрадей?

Яна вздохнула.

— Даже не спрашивай, а то я заплaчу. Ещё две пачки на сегодня.

— Проверьте их завтра.

— Нет.

Яна упрямо мотнула головой, и это позабавило Ваню. Если бы она училась в их классе, то наверняка была бы главной отличницей. Яна, заметив Ванин слегка насмешливый взгляд, важно пояснила:

— Их обязательно нужно проверить сегодня, завтра у этих ребят первые уроки.

Она точно была бы их отличницей. Ваня тоже одним глотком допил свой кофе и предложил:

— Тогда давайте я помогу. Какой там у вас класс?

— Седьмой.

— Что писали?

— Орфографию.

— За седьмой класс? Ну так это ж легкотня, давайте! Вы одну пачку, я вторую.

Яна склонила голову.

— Это слишком заманчивое предложение, чтобы от него отказываться. Тебе точно не надо домой? — спросила она, пока он садился за свою парту напротив неё.