Двухгадюшник. Рассказы

Неожиданно и вроде совсем не к месту Олесе вспомнился странный попутчик из поезда, везшего ее на очередную войну. Стихи, которые он читал, чем-то до боли знакомым и теплым отзывались в сердце девушки, будто облекали в слова ее собственные мысли. Вот только чьи они, парень так и не сказал, жаль, стоило бы повнимательнее перечесть. И сам попутчик ей очень понравился, они проговорили почти до утра и за все время ни намека на какую-то фривольность, не то что его товарищ, вот в кого она с удовольствием всадила бы пулю, наглый и хамоватый самец.

Интересно, что будет, если он правда позвонит? Прощаясь, она оставила ему домашний телефон, глупость, какую не позволяла себе уже давным-давно. И ей до сердечной боли захотелось, чтобы он позвонил. А лучше приехал, и она познакомила бы его с мамой, и он обязательно ей бы понравился, а потом они пошли бы все вместе на органный концерт, а потом… Мысли уносились все дальше и дальше, а рука с точенными длинными пальцами рисовала маленький крестик на карте.

Я — испытатель

Часто задаю себе вопрос: «Почему при слове «испытатель» в мозгу как неотъемлемое целое всплывает «летчик»?» Прямо какой-то штамп летчик-испытатель, испытатель-летчик, как будто других испытателей на свете не бывает. Привычное сочетание. Про испытателей ракетчиков знают гораздо меньше. Почему так? Вы скажете, как же, у летчиков-испытателей постоянный риск, это люди тяжелой и мужественной профессии, а ракетчик, ну что там такого, нажал кнопку, и полетела птичка, ничего сложного и героического. Попробуем немного разобраться, если Вам интересно.

Начнем сначала. Кто они такие эти испытатели ракетчики, какого роду-племени и откуда вообще взялись? Тут я Вас слегка удивлю, ни одно учебное заведение, будь оно военное или гражданское, испытателей ракетчиков не готовит. Так откуда они берутся? А отовсюду. Кто только не служит в испытательных отделах наших полигонов: артиллеристы, танкисты, химики, даже моряки. Каждой твари по паре, как на ковчеге. Молодой, только с дерева, лейтенант, получив первое в своей жизни назначение, робко переступает порог кабинета начальника испытательного отдела.

— Товарищ полковник, лейтенант Пупкин прибыл для дальнейшего прохождения службы! — громко чеканится много раз отрепетированная и обкатанная в уме фраза.

Полковник, как раз в этот момент задумавшийся над трудным сканвордом, от неожиданности испуганно вздрагивает.

— Тише, тише… Присаживайся. Откуда к нам?

— Саратовское училище химзащиты! — не сбавляя голоса, бодро рявкает лейтенант.

Страдальческая гримаса на лице полковника.

— Ты, сынок, ракеты когда-нибудь видел?

— Так точно!

Начальник отдела не ожидавший такого, удивленно поднимает глаза.

— По телевизору! — безжалостно продолжает лейтенант.

— Ладно, — безнадежно машет рукой полковник. — И то хорошо. Научим.

И научат, и будет химик через полгода проводить самостоятельные боевые пуски, а куда денешься? «Нет у меня для вас другого народа», — сказал Господь. Так что придется работать с теми, кто есть.

* * *

А насчет риска и мужества, этого тоже хватает за глаза. Хотя, между нами, лучше бы без первого, тогда и второе бы не понадобилось. Но так, к сожалению, не бывает. Подвиг одного, всегда халатность другого. Привозят новую ракету на предварительные испытания.

— Ну что, мужики, полетит? — спрашивает начальник отдела у конструкторов-промышленников.

— А как же! — весело улыбаются те.

— А куда?

— Вообще должна вот сюда. — Бумажку, густо испещренную цифрами под нос. — А там, кто ее знает…

Но это еще по божески, нормально, а когда испытания на пожаровзрывобезопасность все еще веселее. Сбросили ракетку со специальной вышки на бетон. Вроде не взорвалась — это хорошо, испытания выдержала. Теперь ее подальше в степь оттащить и подорвать. Как? Тросом обвяжем и тягачом оттянем на пару километров. А ничего, что там бугры, неровности, не сдетонирует? Да, вроде не должна, а там, кто ее знает… А боевая часть на ракете весом семьдесят килограмм — тридцать пять кило смеси ТГ-24 (тротил-гексоген), тридцать пять — готовые убойные элементы, которые самолет в решето превращают. Как тебе, читатель, не слабо за рулем тягача посидеть? Правильно, ну его на хрен, зачем оно тебе надо. А испытателю надо. Работа у него такая, нервишки щекочет почище любого экстремального спорта. Заодно узнаешь, из какого места в организме адреналин выделяется.

На входе в здание испытательного Управления висит красочный плакат, яркие аршинные буквы гласят: «Я — испытатель, риск и поиск мой удел! Моя профессия — испытывать ракеты!» Замполиты постарались. Напыщенный бред, конечно, как обычно в нашей Краснознаменной. Но проходишь мимо изо дня в день, и въедается в голову.

У офицеров свой лозунг, не такой амбициозный, но не менее звучный:

Дымилась, падая, ракета, И в ужасе бежал расчет. Кто хоть однажды видел это К ракете вряд ли подойдет.

Но это так, «шутка юмора». Видели все и не однажды, все равно подходят, работают, случается калечатся, гибнут, подходят и работают другие. «Я — испытатель».

* * *

Главный конструктор, седой представительный мужик лет семидесяти в строгом костюме сидит в удобном кресле в кабинете начальника полигона.

— Даю девяносто девять процентов гарантии, наша новая ракета абсолютна безопасна в эксплуатации. Можете смело работать.

— Девяносто девять? — генерал слегка удивлен.

— Сто процентов дает только Господь Бог! — улыбается конструктор.

Конечно, конструктор не Бог. Вот только этот проклятый один процент, не вошедший в гарантию, тоже выпадает и гораздо чаще, чем хотелось бы! Поэтому испытания со стрельбой зовутся здесь «боевая работа».

* * *

— Давай, брат! Удачи! Чтоб нормально полетела!

— Полетит, куда денется! Если что подтолкнем!

— Не проспите мишень, стрелки. И осторожней с «птичкой» все же опытный образец.

— Не бойся, старый! Все будет тип-топ. Если попадем с тебя сто грамм и пончик.

— Легко, брат, главное не промажь!

— Обижаешь, начальник, я — испытатель!

Весело подмигнув на прощание, неделю назад получивший капитана Мишка Ткачук захлопывает люк боевой машины. Можно возвращаться на командный пункт с докладом.

— Товарищ полковник, расчет на месте, к пуску готов.

Руководитель работы кивает в ответ и склоняется к микрофону громкой связи.