Двухгадюшник. Рассказы

Но надо честно себе признаться, в этом мире ничего путного из него не вышло, и вряд ли он смог бы найти другую работу, разве что стал бы чистить ботинки на улицах, или мыть посуду в каком-нибудь третьеразрядном баре. Другое дело там, в Запределье, за погружения в которое ему и платили. Но именно Запределье Кеннет ненавидел и боялся больше всего на свете.

* * *

Грохочущий, лязгающий лабиринт «подземки» выплюнул его за квартал от роскошного многоэтажного здания занимаемого Компанией. Вскоре Карсон уже стоял перед вращающимися дверями центрального входа. Над его головой переливалась неоновым светом красочная вывеска: «Компания Дрим, избавление от кошмаров. Быстро! Дешево! Эффективно!» Нарочно сплюнув мимо стоящей у входа урны, Карсон с независимым видом миновал жлоба охранника, не удостоив его даже взглядом, и оказался в просторном холле. Как всегда неожиданно, как чертик из табакерки проявился менеджер Компании Раф Полански, пожилой уже человек с вечно слезящимися глазами. Увидев, что пришел не очередной клиент, Полански разочарованно вздохнул и, вяло махнув рукой в знак приветствия, кивнул в сторону коридора, уводившего к шахте лифта.

— Иди в кабинет к шефу. Тебя давно уже ждут.

— Клиент?

— Да. Давай двигай.

Клиент — это серьезно, худшие опасения подтвердились, предстояла работа. Карсон медленно брел по коридору. Ноги, вдруг ставшие ватными, не хотели держать тело, казалось вот-вот подогнутся, под мышками выступил холодный липкий пот. Несмотря на все психические тренировки, он так и не научился бороться с этим отвратительным состоянием, всегда возникающим перед работой. Что делать, инстинкт самосохранения непобедим. И ничего постыдного здесь нет. Ничего не бояться только дураки и покойники. Важно уметь действовать вопреки страху. Кеннет умел.

Створки лифта распахнулись раньше, чем он успел нажать вызов. Двое парней из службы обеспечения под руки вывели из кабины Роба Когана. Лицо Роба было пепельно-серым, глаза невидяще скользнули по Кеннету и снова уставились в только им видимую пустоту, на щеках и подбородке синели огромные кровоподтеки. Двигался Роб как-то равнодушно, механически, как заводная игрушка, не обращая внимания ни на что вокруг. Кеннет потянул за рукав одного из провожатых.

— Что с ним?

— Только что оттуда. Подробности потом в отчете прочитаешь, — хмуро буркнул тот, вырывая руку. И неожиданно добавил: — Психи вы все! Ни за что бы туда не полез. Ни за какие деньги!

Шеф был не один. Напротив него в удобном кресле раскинулся толстый вальяжный господин лет пятидесяти, имеющий в приложение к чрезвычайно дорогому костюму роскошную лысину, очки и бородку клинышком. Весь его облик прямо таки излучал высокомерное превосходство. Рядом с ним сгорбившись сидела довольно неброско одетая женщина. Судя по всему, еще недавно она была довольно красива, той зрелой красотой, что приходит после успокоения всех страстей и разочарований юности и уже не покидает женщину до старости. Видимо такой уверенной в себе, спокойно мудрой и преуспевающей и была эта дама совсем недавно, теперь же осунувшееся лицо посетительницы покрывала густая сеть морщин, под глазами набухли синяки, но страшнее всего были сами глаза с огромными во всю радужку зрачками. С первого взгляда Кеннет определил, что женщина и есть клиент, он уже не раз видел такие глаза и знал, какие боль и ужас скрывались за ними. То, как она вздрогнула, услышав звук закрывшейся двери, лишний раз подтвердило его подозрения. Вальяжный никак не отреагировал на появление нового лица, даже не повернул головы. Шеф, невысокий сухопарый мужчина неопределенного возраста, приветствовал Кеннета радостной улыбкой, неожиданно преобразившей его обычно угрюмое лицо.

— Наконец-то, Кен! Заходи, не стой в дверях!

Шеф был искренне обрадован, похоже общество этих двоих не показалось ему приятным. Ничего удивительного впрочем в этом не было. Кеннет не спеша прошел к столу, чувствуя как страх и волнение покидают его, уступая место привычной деловой сосредоточенности.

— Позвольте представить, — начал шеф. — Кеннет Карсон, один из наших лучших истребителей. Кен, это мисс Форсдейл и доктор Кросби — ее психоаналитик.

Доктор Кросби фыркнул и состроил такую мину, будто его познакомили с навозным жуком. Женщина коротко кивнула, бросив на Кеннета быстрый взгляд из-под опущенных ресниц. Кеннет в ответ поклонился обоим, сохраняя абсолютно непроницаемое выражение лица.

— Мисс Форсдейл, — продолжал шеф. — Я попрошу еще раз повторить рассказ о Ваших проблемах для мистера Карсона. Ему предстоит ими заниматься, и, наверняка, у него, как у профессионала, возникнут к Вам вопросы.

— Это что, абсолютно необходимо? — недовольно вмешался Кросби. — Я считаю…

— Да, абсолютно необходимо, — ледяным тоном прервал его Кеннет. — Начинайте мисс.

Доктор открыл было рот, собираясь разразиться возмущенной тирадой, но, натолкнувшись на бесстрастный взгляд голубых глаз истребителя, видимо передумал, и лишь что-то невнятно пробурчал.

Женщина помолчала, собираясь с мыслями, и судорожно сглотнув начала:

— Я принимала «Черный Морфей»…

Кеннет ободряюще кивнул, он понял это, как только увидел ее расширенные зрачки. Собственно «Черный Морфей» и стал причиной появления профессии истребителей, да и самой компании «Дрим» и ей подобных. Лет тридцать назад, когда «Морфей» только появился, никому бы и в голову не пришло назвать его «черным». Наоборот широкая рекламная компания кричала с экранов телевизоров, что случилось чудо, наконец найден абсолютно безвредный для здоровья наркотик, безопасный в любых, сколь угодно больших дозах, не формирующий зависимости. Человек, принявший белый порошок, засыпал и видел прекрасные сны не отличимые от реальности, в которых сбывались все его самые сокровенные, самые смелый мечты и желания, даже те в которых он сам не смел себе признаться. Удивительно ли, что новый препарат получил огромную популярность. Изобретатель — французский химик Жильбер стал самым известным человеком на планете. «Морфеем» лечили даже наркоманов, после чего несчастные уже не нуждались в химическом зелье которое раньше доводило их до экстаза. «Морфей» прописывали душевнобольным и просто людям страдающим депрессией. «Морфеем» повально увлекалась «золотая молодежь». Апофеозом славы для Жильбера стало вручение ему Нобелевской премии. Однако, как и сам легендарный создатель динамита, он дал людям больше страданий чем пользы и принес в мир едва ли не столько же несчастий.

Гром грянул через два года после начала серийного производства препарата. Чудесные сны многих завзятых любителей «Морфея» неожиданно превратились в кошмары, наполненные ужасом, извечным страхом гнездившемся в подсознании. Действие препарата как бы поменяло знак с плюса на минус. Как в начале курса препарат высвобождал из оков глубинных помыслов человека сокровенные мечты и желания реализуя их во сне, так при достаточно длительном приеме проявилось обратное действие — теперь из тайников подсознания извлекались тайные страхи и беспощадно возникали за сомкнувшимися от усталости веками. Кошмары уже не отступали независимо от того, продолжал человек принимать «Морфей» или нет. С каждым днем они становились красочнее, реальнее. Люди боялись ночи, боялись заснуть, сходили с ума, кончали самоубийством. В довершение всего выяснилось, что женщины, принимавшие «Морфей», рожают психически ненормальных детей, терзаемых ужасом ночи с рождения и из-за этого замедленных в развитии и туповатых порой полностью растениеобразных в плане духовной жизни. Производство препарата было строжайше запрещено. Лучшие медицинские светила бились над проблемой излечения жертв «Морфея», но безуспешно, кошмары продолжались. Скоро они появились у тех, кто не принимал препарат систематически. Даже раз в жизни, из любопытства попробовав «Морфей», человек рисковал рано или поздно оказаться лицом к лицу со своим персональным ужасом, извлеченным из самых глубин его подсознания. Тогда-то «Морфей» и стали называть черным. Тогда-то и появились истребители, борцы с кошмарами, добровольно уходившие в страну «Черного Морфея», в Запределье. Ведь то, что неуязвимо снаружи, всегда можно поразить изнутри.

Губы женщины дрожали, глаза подозрительно завлажнели.

— Успокойтесь, — поспешно проговорил Кеннет. — Вашей вины тут нет. Вам совершенно не в чем себя обвинять и нечего стыдиться. Этот препарат принимал каждый третий. Не Ваша вина, что у него обнаружились такие неприятные свойства. Успокойтесь, прошу Вас, и расскажите мне о своем сне. Как давно он появился?

— Примерно год назад, я обратилась к психоаналитику, но он не смог помочь.

— Я не смог! — возмущенно воскликнул вальяжный, всплеснув руками, как бы приглашая присутствующих в свидетели вопиющей несправедливости.

— Да Вы же сами отказались от моих услуг, предпочтя им эту сомнительную компанию. Ведь мы уже добились определенного прогресса!

— За год вы добились только прогресса? — медленно закипая, спросил Кеннет. — Целый год эта женщина плакала по ночам, боясь заснуть. Ну еще бы, куда торопиться пока денежки исправно капают на ваш счет?! Или вы не знаете, что синдром «Морфея» официально признан в психиатрии неизлечимым?!

— Странно слышать упреки в корыстолюбии от людей, запросивших за час работы больше денег, чем я получаю за несколько месяцев, — ничуть не смутившись, парировал Кросби.

Кеннет уже набрал в грудь воздуха, готовясь достойно ответить. Но его опередил шеф. Слывший человеком неизменно вежливым и хладнокровным, на этот раз он взорвался.

— Ну вот что, уважаемый! — рявкнул он так, что мисс Форсдейл, оторопело следившая за началом перебранки, вздрогнула в своем кресле.

— Мои парни рискуют жизнью, а никакие деньги не стоят человеческой жизни! К тому же они добиваются результатов, а не прогресса! Понятно вам, напыщенный индюк?!

Кеннет удивленно покачал головой и украдкой показал шефу оттопыренный большой палец. Кросби обиженно засопел, но ответить на выпад в свою сторону не решился.