Дьявол для отличницы

Взглянув на часы на руке, тяжко вздыхаю и выхожу на кухню. Завтрак как обычно не полезет, поэтому я даже не делаю ни одной жалкой попытки запихнуть овсянку или яичницу в рот, просто подойдя к кулеру и набирая воды.

Дверью своей комнаты я старался не хлопать, и сюда прошел босиком, не издавая не звука. Но она словно ждала, затаившейся коброй, когда же я выползу из своего укрытия, чтобы прошелестеть следом.

– Захар, и мне налей водички, - произносит она томным голосом.

Холодно оборачиваюсь, замечая на ней какую-то полупрозрачную тряпку.

– Оденься.

– Я одета, это пеньюар. А тебя это так заботит? Нравится? – кобра хитро прищурилась.

– Мне плевать на тебя. Но ты тут не одна живешь.

Я уже невероятно раздражен, и от одного ее похабного вида меня воротит. Игнорируя ее просьбу о воде, тут же пытаюсь выйти из кухни, но она перегораживает проход, оказываясь прямо напротив меня.

– Ну чего такой бука? Мы могли бы подружиться. – В ее голосе я слышу кое-что другое, и мне опять противно, словно выпил из грязной лужи.

Каждый раз, когда она говорит что-то подобное или намекает взглядами, легкими прикосновениями пальцев, меня воротит и трясет, как будто попадаю в зловонную жижу. Она и есть болото.

– Что, подружимся?

– Зачем? – ровно спрашиваю я, а самого колотит. Я бы вышвырнул ее за дверь прямо сейчас. – Ты всего лишь любовница моего отца.

– А ты ведешь себя как обиженный мальчик. Ты почти совершеннолетний, в конце концов, веди себя как взрослый. – При этих словах она провела пальцем по моей щеке.

Я откинул голову.

– Ключевое слово «почти». Поэтому мне ничего не стоит рассказать отцу, как ты тут ластишься кошкой к моим ногам, и он вышвырнет тебя отсюда.

– А вот и не расскажешь, - кобра мягко рассмеялась. Я почти видел ее раздувающийся капюшон. – Потому что, скорее всего, он вышвырнет тебя, как твою матушку и сестре..

Она не смогла договорить, потому что мои руки схватили ее за горло, заставляя заткнуться.

– Ни слова о моей матери, подстилка мерзкая, или моему терпению придет конец.

Она шипела и брыкалась под моими руками, эта змея, пойманная в сети, и я оттолкнул ее от себя, буквально вылетев из кухни.

– Придурок малолетний. – Долетело в мою спину.

Я быстро переоделся в школьную форму и, наглухо застегнув парку, побежал на остановку, чтобы успеть в школу. Как всегда в паршивом настроении. Угрюмый, даже слегка злобный вид уже стал моей визитной карточкой.

Времена, когда я был веселым и беззаботным, уже и не помню. Пятнадцать лет? Шестнадцать? Точно не семнадцать. Столько мне стукнуло в прошлом месяце, но отмечать я не стал. Честно говоря, о своем дне рождении я вспомнил только вечером, когда по видео звонку позвонила Ленка и начала петь «хэппи бездэй ту ю». Сначала я сильно удивился, а когда понял что это для меня, хлопнул себя по лбу.

– Ну ты даешь, - покачала головой Лена. – Как про собственный праздник можно забыть?

– А ты видишь праздник? – я демонстративно показал ей комнату. – Шары? Хлопушки? Акробаты?

– Зануда ты. Люблю тебя. Подарок на выходных отдам.

– Маме привет.

– Она сама позвонит, - брякнула сестра и тут же замолчала.

– Ага, как обычно, - усмехнулся я. – Пока.

После развода с отцом мать сильно отдалилась от меня, и причину я знаю. Причина все та же – измена отца. И вроде бы причем тут я? Но однажды мы с Ленкой сидели в моей комнате и смотрели какой-то тупой сериал, и незаметно для себя стали свидетелями безобразной сцены. Слышимость в квартире была превосходная, и так мы, в конце концов, узнали, что родители расходятся, разводятся, разъезжаются. Как больше нравится.

Лену, мать кричала, заберет с собой. А меня оставляет отцу. На что тот возмущался, требуя, чтобы она забрала и меня. Чудесно. Но мать орала, что это он просил ребенка, когда она еще не была готова, вот пусть мол и остается с тобой «малыш». Малышу скоро восемнадцать, купишь ему, то есть мне, квартиру и будете наслаждаться жизнью со своей молодой козочкой дальше. А ей меня брать некуда. И еще «он слишком похож на тебя, не могу даже смотреть на него».

В тот вечер я узнал, что был нежеланным ребенком для матери, и, как только слегка подрос, оказывается, стал нежеланным и для отца. Лена смотрела на меня глазами, полными слез, не зная, что сказать. А мне хотелось заткнуть ей уши руками, чтобы ее хрупкий призрачный мир не раскололся, и ее не постигло такое же разочарование, как и меня.

Я просто надел ей огромные наушники, и, подключив их к ноутбуку, сильно прибавил громкости. Она смотрела в экран невидящим взглядом и плакала, хотя там должна быть забойная комедия. Наушники были одни, и тайны родительской жизни сыпались на меня как из рога изобилия.

Оказывается, они друг другу уже изменяли, когда мне было всего десять, а Ленке семь, более того это происходило время от времени, и их брак уже давно дышал на ладан. И вот, наконец, все развалилось окончательно. И никакого хэппи энда, дети. Вытирайте молча сопли и живите с этим дальше.

В начале лета мать уехала вместе с Леной на море, меня отец решил закинуть в летний лагерь, пока сам наводил уют в гнездышке для своей молоденькой пассии. Да, она теперь будет жить с нами, заявил отец.

Я очень «обрадовался» этой потрясающей новости, и в лагерь уехал с преогромным удовольствием, приказав себе не думать вообще о том, что произошло, и просто подождать. Через какой-то год мне будет восемнадцать, а значит я смогу снять квартиру и жить без отца, окончательно избавившись от зависимости.

Ну а лагерь это вообще отдельная история, и главная героиня это остросюжетной истории сейчас заходит в ворота школы, кутаясь в шарф.

Не выдержав, я догоняю ее и тихонько иду следом. И, когда приблизился так, что рукой подать, я окликнул ее, удерживая в руке небольшой снежок.

– Агафонова!

Она тут же обернулась, подозреваю машинально, и я зарядил ей снежком прямо в лоб. С превеликим удовольствием, как первоклашка. Несильно, конечно, но точно неприятно. Увидев ее выражение лица, я злорадно улыбнулся. Так тебе и надо, карлик проклятый. Всю душу из меня вытрясла.

– Ах, ты гоблин! – она в бешенстве наклонилась и принялась собирать снег, но я бросился наутек. – Стой!

Я оглянулся посмотреть, как далеко убежал от нее, и увесистый снежок зарядил мне в левый глаз. Еле удержался, чуть не шлепнувшись перед ней на задницу.

Вот же стерва меткая. Я молча схватил ее за капюшон, еще до конца не придумав что буду с ней делать, но она тут же начала отбиваться.

– Отвали, чего ты прицепился?!

Не знаю, вроде и остыло все, но хочется над ней издеваться, чтобы мучилась хоть немного, чтобы хотя бы самую малую толику почувствовала того, что чувствовал я. И все равно несправедливо - это в стократ легче.