Дьявол в музыке

– Именно то, чего я ожидал от либерала, - заметил Гримани. – У них нет ни религии, ни уважения к власти. Как им отличить правое от неправого?

– При всём уважении, синьор комиссарио, - ответил Джулиан. – Я думал, что столь ценимые Карло либеральные идеи были не причиной, а следствием его жестокости. Он связал свою судьбу с французами, потому что видел в этом лучший способ возвыситься. Когда французов изгнали, он бы ничего не выиграл, откажись от либерализма. Он уже так глубоко скомпрометировал себя в глазах австрийских властей, что ему бы никогда не доверили важный пост. Отказавшись от образа принципиального человека, он бы ничего не получил. Но Карло невыносимо раздражало, что его брат оказался на вершине богатства и могущества, когда его собственная звезда закатилась, оставив только долги и воспоминания. Он как-то говорил мне о Колесе Фортуны. Когда Гвидо пришёл к нему с историей о первом браке Лодовико, ему могло показаться, что сама Судьба делает поворот этого колеса, позволяя ему снова вознестись наверх, низвергнув брата.

Но в этой теории была немалая прореха – прошло четыре с половиной года, а Карло ничего не говорил о незаконности брака Лодовико и Изотты. Возможно, он слишком поздно понял, что не может этого доказать, но я в это не верил. Карло не стал бы рисковать, убивая брата, если бы не был уверен. Значит, уже после смерти Лодовико он узнал что-то, что погубило его планы.

Я вернулся к родословному древу. Оно сказало мне, что Ринальдо родился в 1795-м году, через два года после смерти Джульетты. Я помню, как Валериано говорил – его мать верила, что Лодовико шпионил за ей. Это могло быть не фантазией: возможно, Лодовико надеялся узнать о её смерти и сделать свой брак с Изоттой законным, просто повторив церемонию.

Такой повторный брак он хотел сохранить втайне, но не мог не оставить доказательств – именно на тот случай, если законнорождённость Ринальдо будут оспаривать. Самым лучшим хранителем стал бы семейный поверенный – Пальмиери. Более того, если Пальмиери знал о повторном браке Лодовико, он мог рассказать об этом Карло. Карло был душеприказчиком своего брата – совершенно естественно, что юрист посвятил его в такие подробности после смерти Лодовико.

У Карло не было выбора, кроме как проглотить неудачу и сохранить тайну о браке брата с Джульеттой. Он лишь обновил свой замысел и стал выжидать удачной возможности избавиться от Ринальдо. Это и объясняет большой промежуток между двумя преступлениями, из-за которого я сперва полагал Карло маловероятным подозреваемым – по крайней мере, если мотив заключался в деньгах.

Возможно, мы никогда точно не узнаем, как был убит Ринальдо. Но вот что я могу предположить: ночью Карло не спал и вышел из своей комнаты. Он случайно выглянул из окна на южную террасу и увидел, как Франческа карабкается по балкону. Он подумал, что Ринальдо, должно быть, запер дверь. Более того, маркез глубоко спит, иначе Франческа не смогла бы сбежать. Поэтому он хладнокровно убил Ринальдо и попытался сделать виновной Франческу, зная, что если её признают виновной, то между ним и наследством останется только её сын Никколо, и он будет у него в руках.

– Слава Богу, что вы не дали мне привезти его сюда! – воскликнула Франческа.

– Я всё же не считаю Карло настолько опрометчивым, чтобы убить Никколо так скоро после Ринальдо, - ответил Джулиан, - но можно ли было полагаться на случай? Кроме того, вы отправили меня к своим детям, а это дало мне отличную возможность поговорить с Пальмиери. Увы, Карло узнал о моих намерениях, - Джулиан не считал нужным рассказывать, как именно, за что Нина посмотрела на него с благодарностью. – Отдаю Карло должное – он умеет быстро составлять планы. Когда я вернулся с собранными сведениями, он уже подготовил ловушку, что чуть не стала смертельной.

МакГрегор нахмурил брови.

– Но разве он не боялся, что Пальмиери раскроет, как ты приходил к нему и задавали вопросы? Если ты это сделал это, кто-нибудь другой мог бы прийти к тем же выводам.

– Вы не знаете синьора Пальмиери, - ответила Беатриче. – Он бы ничего никому не сообщил добровольно. Вся его карьера построена на умении хранить тайны.

Валериано больше не мог сдерживаться.

– Если всё это правда, значит Лодовико Мальвецци ещё больший злодей, чем я представлял! – он вскочил и зашагал по комнате, хватая себя руками за горло, будто ему не хватало воздуха. – Представлять, что он соблазнил мою мать, сделав вид, что женился, – это отвратительно. Но узнавать, что он сделал её своей законной женой, а потом заставил поверить, что она просто шлюха, а её ребёнок – бастард Божий… Будь он жив, я бы действительно убил его!

– Пьетро! – Франческа подошла к нему и нежно взяла под руку. – Дорогой мой, не нужно думать о прошлом. Слишком поздно менять его. Подумай о будущем, которое будет у тебя, меня и моих детей, твоих племяннике и племяннице! – она повернулась к Гримани. – Синьор комиссарио, можем ли мы поехать к ним сейчас?

– Вы будете оставаться на вилле, пока расследование на будет завершено, - ответил Гримани.

– Мы можем послать за детьми, - предложил Валериано. – Маркеза Беатриче, не будете ли вы добры помочь нам?

– Я не думаю, что вам теперь требуется моя помощь, - сказала та с улыбкой.

Валериано был озадачен. Через мгновение он неуверенно обратился к Эрнесто.

– Можете ли вы послать слугу с посланием для учителя моих детей?

Эрнесто поклонился.

– Вам достаточно приказать, ваше сиятельство.

– Вот видишь, - обратился Валериано к Франческе, - это… - он замер и медленно повернулся к Эрнесто. – Как ты назвал меня?

– Если я правильно понял синьора Кестреля, вы – старший законный сын моего бывшего господина. Значит вы – маркез Мальвецци.

– Но это невозможно! Я не могу быть маркезом! Ты знаешь, что я!

– Это не мешает унаследовать титул, - сказала Беатриче.

– Но у меня не может быть наследника.

– Ты не обязан иметь наследника! – Франческа сжала его руку. – Если Ринальдо тоже был законным сыном, значит наследником стал Никколо. Мой сын – твой наследник. О, Пьетро, это почти…

Они посмотрели друг другу в глаза, с трудом веря в такой поворот Колеса Фортуны. Остальные пробормотали какие-то поздравления, а потом тактично разбились на маленькие группы – все, кроме Сент-Карра, что почти заснул на своём стуле.

Как раз прибыл солдат и доложил Гримани, что они нашли Гвидо в таверне в одной-двух милях на побережье. Его отвели в казармы Соладжио. Гримани сказал, что допросит обоих завтра утром.

– Что ждёт Карло и Гвидо? – спросил МакГрегор у Джулиана.

– Я уверен, что Гвидо повесят, если он не сговориться с Карло. Было бы неудобно вешать только одного, а власти здесь ненавидят казнить людей такого происхождения, как у Карло. Но Карло убил своего брата и племянника – двух маркезов. Он может и не избежать казни. Я думаю, он будет настаивать, что происходит из древнего рода, а потому достоит обезглавливания, а не петли.

Появился ещё один посланец. На этот раз это был жандарм Руги с ордером на арест Флетчера и заключение в деревенской тюрьме. Гримани велел секретарю привести Флетчера сюда.

– Какие у вас основания удерживать его? – спросил Джулиан.

– Возможно, он был в сговоре с Карло, - ответил комиссарио. – Но в любом случае я хочу раз и навсегда выяснить, почему он сбежал с виллы в ночь убийства и почему объявил о своём присутствии здесь в ночь праздника, продолжая скрывать свою личность. Это похоже на карбонария.