Дьявол в музыке

Франческа сглотнула.

– Быть может, вам будет легче, если вы расскажете всё с начала, - мягко предложил Джулиан. – Почему вы вообще решили слезать с балкона?

Она отвела глаза. На щеках загорелись красные пятна.

– Было уже поздно. И темно. В доме было тихо. Ринальдо спал. Его рука лежала на мне, поперек груди. Я хотела встать, но боялась разбудить его, - она испустила долгий, судорожный вздох. – Вы не можете понять.

– Будьте с нами терпеливы, - ответил Кестрель, - мы попытаемся.

Её глаза смягчились.

– Я знала, что вы добрый человек, синьор Кестрель.

– Продолжайте, маркеза Франческа, - нетерпеливо подтолкнул Гримани.

Она снова отвернулась.

– Я лежала в кровати. Я будто задыхалась, умирала. Я думала о Пьетро, о том, как он сейчас одинок, и что я никогда не увижу его снова. «Никогда» это очень долго, этого не понять сразу, но я знала, что будут идти дни, недели, месяцы, а я не буду знать, здоров он или болен, не услышу его голос и не обниму. Я была уверена, что он не будет есть. Он мог умереть от отчаяния. И потом я думала о Ринальдо и том, какой будет моя жизнь с ним. Я бы её не вынесла. Я должна была бежать. Я молила Мадонну помочь мне. И вдруг, - она подняла свои широко раскрытые, непонимающие глаза, - Ринальдо перевернулся на спину и убрал руку. Это был знак, что Мадонна услышала меня.

– Вас услышал Дьявол, а не Мадонна, - сказал Гримани. – Вы полагаете, что Богородица помогла бы женщине сбежать от своего мужа?

– Н-нет, не помогла бы, - смущенно признала она, - но тогда мне показалось так. Я очень осторожно встала с кровати, чтобы не разбудить его и прокралась к окну, - она указала на балкон. – Я открыла французские двери, очень медленно, чтобы не было шума! Ринальдо был пьян и спал очень крепко, но я не могла быть уверена, что он не проснётся, и не захочет меня снова, - её голос затих.

– Быть может, вы хотите присесть, маркеза Франческа? – спросил Джулиан.

– Нет, синьор Кестрель. Вы очень добры. Спасибо, - она вернулась к рассказу. – Я вышла на балкон. Я не думала слезать. Я только хотела подышать воздухом. Я не знала, что делать, как убежать от него. Ринальдо ведь запер дверь изнутри и повесил ключ на шею, рядом с крестиком, а я не решалась расстегнуть цепочку.

Шёл дождь, и я подошла к перилам и посмотрела вниз. Стоял туман, но в свете Луны я увидела стены дома. Я посмотрела на другой балкон, - она указала на соседний слева балкон, ближайший к задней стороне виллы, - кажется, там ваша комната, синьор комиссарио.

– Да, - подтвердил Гримани. – Что дальше?

– Он ведь нависает над стеной, - она кивнула на кирпичную стену южной террасы. – Я подумала, что если я смогу перебраться на ваш балкон, то смогу спуститься через перила на стену. И так смогу сбежать, - её глаза метались между узкими каменными ступенями, что вели со стены на саму южную террасу.

– И как же вы проникли на мой балкон? – спросил Гримани с недоверчивой усмешкой.

– Между вашим и моим окном, синьор комиссарио, есть небольшой выступ, - она нерешительно показала.

На белой стене действительно был серый выступ прямо под окнами верхнего этажа. Джулиан представил, как этот карниз выглядел из окна комнаты Франчески – то есть той, в которой раньше жил он.

– В нём не больше трёх дюймов ширины. Вы хотите сказать, что в дождливую ночь прошли по нему почти тридцать футов безо всякой опоры?

– Другого пути не было, - просто ответила она.

– Это нелепо, - ответил Гримани. – Ни одна женщина не способна на такое. Даже мужчина должен был быть безумцем, чтобы попробовать.

– Но я хорошо умею лазать, синьор комиссарио. Я привыкла лазать по деревьям и заборам с братьями, когда была ребёнком.

– Вы об этом упоминали, - вспомнил Джулиан.

Она продолжала:

– Я оделась так тихо, как только смогла. Но сперва я погасила масляную лампу, что Ринальдо оставил у кровати, чтобы он не увидел меня одевающейся, если проснётся.

Джулиан навострил уши.

– У вас в комнате был свет?

– Только лунный свет из окна. Но я знала, где лежит моя одежда.

– Вы не зажигали свечу?

– Нет. Ринальдо не любит свечей в своей комнате. Он бы разозлился, если бы проснулся и увидел её. Я вышла на балкон, перелезла через перила и встала на выступ. Я стала двигаться по нему, прижимая руки и щёку к стене. Мне казалось, это заняло часы. Когда я добралась до окна между балконами, я попыталась открыть его, но оно было заперто. Так что я пошла дальше.

Наконец я добралась до балкона комиссарио Гримани и залезла на него. Я просто села, прислонившись спиной к перилам и посидела так. Моё сердце ужасно колотилось, весь страх, что я сдерживала, пока шла по карнизу, обрушился на меня, я не могла перестать дрожать. Но потом я заставила себя встать и перелезть через перила. Я двигалась медленно и искала ногой стену. Наконец, я нашла её и отпустила перила. Я была свободна.

Я спустилась со стены и пошла на переднюю террасу, думая, что смогу найти лодку и уплыть в Комо. Я хотела последовать за Пьетро в Венецию. Но когда я оказалась на причале, то засомневалась. У меня не было денег. Я не знаю, как я найму лошадей. И я не знала, стоит ли мне вообще уходить. Я была рада мысли, что скоро увижу детей – это всё, что поддерживало меня после расставания с Пьетро. Он мог не принять меня обратно, зная, что я буду страдать. Я спрашивала себя, смогу ли я выдержать жизнь с Ринальдо во имя Никколо и Бьянки? Или – мне сложно даже думать об этом! – я бы возненавидела их за то, что они сделали с моей жизнью?

Я бродила в саду под дождём. Наконец я пошла в часовню и спрашивала у Мадонны совета. Но она отвернулась от меня, а у меня не было ответов, а в голове оставались одни и те же вопросы. Я не могла уйти, я не могла остаться. Я так устала, что уснула прямо у статуи. Когда я проснулась, то снова начала молиться. А потом меня нашли солдаты.

– Кто-нибудь видел, как вы слезали с балкона? – спросил Гримани.

– Я так не думаю. Я считаю, что любой, кто увидел бы это, попытался бы меня остановить.

– Кто-нибудь видел вас в саду или часовне?

– Никто, только солдаты.

– Итак, у вас нет свидетелей, - подвёл итог Гримани. – У вас нет никаких доказательств, если не считать порванного и испачканного платья, которое вы могли привести в такое состояние специально, чтобы подтвердить свою историю. – Гримани прищурился. – Вы надели ночную сорочку, когда ложились спать?

Она покраснела.

– Да.

– Её не нашли в вашей комнате. Где она?

– Я… У меня её больше нет.