Дьявол в музыке

Джулиан покорно кивнул. Гримани был совсем не дураком – рано или поздно он должен был об этом подумать.

– Почему этот человек не поднял тревогу? – хотел узнать МакГрегор.

– Он мог опасаться, что обвинят его, - предположил Джулиан, - или боялся, что вина падёт на Франческу. Кроме того, он мог воспользоваться моментом, чтобы обыскать комнату и даже забрать кое-что с собой.

– Я обыщу все комнаты в этом коридоре, - сказал Гримани. – Вы, - обратился он к жандармам, - сейчас же приведите сюда синьора Валериано.

Жандармы ушли. Гримани, Джулиан и МакГрегор спустились в гостиную, где всё ещё сидели несчастные гости. С ними был дон Кристофоро, обсуждавший с Карло грядущие похороны. Гримани спросил, где маркеза, и узнав, что она всё ещё наверху с Франческой, позвонил слуге и велел передать, что ждёт. Заодно он послал за Занетти, чтобы переводить и записывать.

Секретарь поспешно явился со своим столиком. Он закончил опрашивать слуг и доложил, что все спали по двое или трое в комнатах и могут дать алиби друг другу.

Конечно, кто-нибудь мог выскользнуть, не разбудив соседей, но Занетти не нашёл причин подозревать никого из прислуги. Кроме того, во всех комнатах как слуг, так и господ, были ночные горшки, отчего ни у кого не было причин бродить по вилле ночью.

– Даже старшие слуги живут по двое – например, Эрнесто и Гвидо? – спросил Джулиан.

Карло довольно резко повернулся к нему.

– Эрнесто и Гвидо жили вместе, синьор, - объяснил Занетти. – Они подтверждают алиби друг друга.

Джулиан не готов был поверить в слова Гвидо, но мог поверить Эрнесто. Похоже, неаполитанца придётся вычеркнуть из подозреваемых.

Вошла маркеза. Карло немедленно обратился к ней.

– Как Франческа?

– Немного успокоилась. Я убедила её поспать.

Гримани бесцеремонно прервал этот разговор.

– У скольких ещё комнат на вилле ключи подходят к замку на двери маркеза Ринальдо?

– У трёх, - ответила она. – Два – от комнат напротив, то есть Карло и вашей, а третий – от соседней комнаты, где живут синьоры Сент-Карр и Флетчер.

Гримани повернулся в Карло.

– Вы знали, что в четырёх комнатах одинаковые замки?

– Я сам это устроил, синьор комиссарио, - спокойно ответил граф. – Не забывайте, раньше эта вилла была моей. Некоторые гости считали это удобным.

– А как насчёт комнат с другого конца коридора? – спросил Гримани. – У них также общие ключи?

– Нет, - вмешалась маркеза. – у комнат месье де ла Марка, моей и той, что напротив, где живут синьор Кестрель и доктор МакГрегор, разные замки и ключи.

– Имеются ли запасные ключи от комнаты маркеза Ринальдо? – не останавливался Гримани.

– У меня их несколько, - холодно ответила маркеза.

– Где они хранятся?

– В шкатулке в моей комнате.

– Они не пропадали?

– Я не знаю.

– Я проверю их, как только закончу допрос. Теперь я бы хотел знать, где каждый из вас был между часом пополуночи и пять часами утра.

Беатриче, Карло, Флетчер, Сент-Карр и де ла Марк заявили, что спали в своих комнатах. То же сказали Донати и Себастьяно, что жили этажом ниже и не имели ключей, которые подошли бы к дверям Ринальдо. Донати добавил, что спит очень чутко и непременно услышал бы, как Себастьяно выходит из комнаты.

– А вы, синьор Кестрель? – продолжил Гримани.

– Мы с доктором МакГрегором были в своей комнате.

– И никто из нас не мог уйти, не разбудив другого, - добавил МакГрегор, - потому что Кестрель подпёр дверь стулом.

– Зачем вы сделали это? – спросил Гримани.

Джулиан бы не хотел, чтобы доктор упоминал этого. Теперь, когда стало ясно, что опасность грозила не им, те предосторожности казались нелепыми. Но МакГрегор с готовностью ответил:

– Потому что месье де ла Марк угрожал Кестрелю прошлым вечером перед тем, как покинуть нашу комнату.

Француз поднял свои чёрные брови так высоко, как это было возможно.

– Угрожал? Как, мой дорогой доктор, я мог угрожать?

– Вы знаете, - возразил МакГрегор, - вы сказали, что мне стоило попрощаться с ним, пока есть возможность.

– О, да, - задумчиво проговорил де ла Марк, - я это сказал. Я думаю, что немного вышел из себя. Я молю о прощении, мистер Кестрель.

– Оно даровано вам, месье де ла Марк.

Они церемонно раскланялись.

– Ни у одного из вас есть удовлетворительного алиби, - сказал Гримани.

– Мы ничего не слышали и о вашем алиби, комиссарио, - заметила Беатриче.

– Я не обязан его предоставлять, маркеза.

– Я не понимаю, почему, - вступил Карло. – Вы полицейский, но это не ставит вас выше закона. Ваша комната находилась напротив комнаты моего племянника, ваш ключ подходит к его замку. Мы имеем право знать, где вы были между часом и пятью утра.

– Как и всегда, синьор граф, вы путаете закон и либеральный пафос. Это моё расследование, и я отчитываюсь о нём только генеральному директору полиции.

– Я говорю не о том, чьё это расследование, - вспыхнул Карло, - а о том, что вы – такой же подозреваемый, как мы все и должны отвечать на те же вопросы.

– Позволю себе не согласиться, синьор граф. Я не такой же подозреваемый «как и вы все». Я не знал, что мой ключ подходит к замку маркеза Ринальдо. Более того – у меня нет мотива убивать его или маркеза Лодовико. Вы же знали об одинаковых ключах. Более того, за прошедшие пять лет два человека из трёх, стоящих между вами и титулом и землями Мальвецци были жестоко убиты, оставив только маленького Никколо.

– Как вы смеете! – Карло дрожал от гнева. – Как вы смеете! Это переходит все границы? Вы осознаёте, кто я такой? Вы знаете, какое положение занимали мои предки ещё во времена Висконти^[88], пока ваши гнули спину в полях и на виноградниках или просили милостыню у их дверей?

Джулиан по-новому взглянул на Карло. Несмотря на либерализм, он был таким же властным и гордым патрицием, как его брат.

– Я не собирался оскорблять ваше положение, - невозмутимо ответил Гримани, - но у меня есть долг перед вице-королём Ломбардо-Венеции, повелевающий мне разобраться в этих преступлениях. И исполняя его, я хочу знать, где ключ от вашей комнаты был с часу до пяти утра.