Дьявол в руинах

Если ее поставили в известность об этом соглашении, это объясняет ее гнев и то, почему она отчаянно рвется к выходу. Мысленно и физически.

Сжав челюсти, я смотрю на мотылька, порхающего вокруг света, и мои мысли так же маниакальны, как и хлопанье его пыльных крыльев.

— И Сальваторе не сможет разорвать брачный контракт?

— Ты же знаешь, что так не бывает, — говорит Люциан, а потом качает головой. — Почему бы тебе просто не попросить руки Брианны, Ник? Сделать Кассатто собственное предложение? — Я качаю головой, опуская взгляд на гравий.

— Кассатто никогда не согласится. Его обида на моего отца перешла на меня. Единственная причина, по которой я еще дышу, — это верность, в которой я ему поклялся. — Я смотрю на Люциана, и на моем лице появляется извращенная улыбка. — Идея доминировать над сыном Поэта и мучить его была для него более привлекательной, чем просто убить меня. Хотя теперь, как и его, я уверен, что мои дни сочтены.

Понимающая гримаса исказила лицо Люциана.

— Ты под защитой моего синдиката, — говорит он, успокаивая меня. — Это значит, что вы с Эленор находитесь под защитой Коза Ностры. Союз, который предшествует брачному контракту Кассатто и Сальваторе. Кассатто был бы глупцом, если бы…

— Он практически мертв, — говорю я, прерывая друга. — Его уже не будет рядом, чтобы страдать от последствий. Нет, он оставит все это на совести своей дочери. Кроме того, мы оба знаем, как легко обставить мою смерть как несчастный случай.

Наши взгляды застыли в напряженном понимании. Было бы поэтически иронично, если бы меня постигла та же участь, что и моего отца.

Люциан выпрямляется.

— Время еще есть, Ник, — говорит он. — Не делай ничего безумного.

Он единственный, кто может сказать мне это и не получить пулю в голову. Как следует из его прозвища «Безумец», Люциан Кросс — безумец. Когда-то давно вся его семья была уничтожена Коза Нострой, что привело его к безумной миссии мести и возмездия.

Титул, который он когда-то ненавидел, но теперь носит с честью, поскольку смог уничтожить своих демонов и отомстить.

У меня нет такой же надежды избежать разрушительного наследия моего отца.

Мой демон уже в земле.

Я сражаюсь в одиночку, ежедневно ведя войну с самим собой.

На мой телефон приходит уведомление, и я вынимаю устройство, чтобы подсветить экран. На экране появляется сообщение от одного из лакеев Кассатто, предупреждающее, что я должен отправиться прямо в его поместье.

— Похоже, теперь меня вызывает большой босс. — Шагнув вперед, я похлопал Люциана по плечу. — Спасибо, что сделал все, что мог, — говорю я и направляюсь к своей машине. — Передай Вайолет мои благословения и еще раз поздравляю.

— Ник… — Его настороженный тон останавливает мои шаги.

Я поворачиваюсь к нему.

— Я обещаю, что здесь не будет беспорядка, который нужно убирать, мой друг. — Я улыбаюсь, открывая дверь машины и садясь за руль.

Он прищуривается в подозрении, а в складках бровей проступают следы беспокойства.

Но я говорю ему правду. Никакого беспорядка не будет. В то время как моя репутация известна трупами и кровью, на этот раз я не оставлю никаких улик.

Я буду как ночной вор.

Мне не нужен маскарад, чтобы отомстить. Мне не нужна маска, ведь я ношу ее уже слишком долго. Нет, настало время снять маску раз и навсегда.

История всегда повторяется.

Только на этот раз умоляющие глаза ангела не остановят мой клинок.

В день свадьбы Бриа я стану Красной Смертью.

Глава 9

КАКОЙ СЛАДКИЙ ПОКОЙ ДОЛЖНО БЫТЬ ЖДЕТ В МОГИЛЕ.

Доминик

Поместье Кассатто огромно. Будучи одним из крупнейших и наиболее хорошо охраняемых комплексов в Пустоши, его крепостные стены ни разу не были взломаны. Интерьер главного особняка — роскошный и стильный: моя мать приложила руку к обновлению эклектичного вкуса покойной миссис Кассатто до более изысканного, в то время как в ее собственном доме все еще живет готический и тревожный шарм старого мира моего отца.

Поскольку Эленор проводит здесь большую часть времени с мужем, я взял на себя управление нашим домом. Я не видел причин обновлять особняк Эрасто; это единственное, что осталось от меня в преступном мире и до сих пор вселяет молекулу страха в сердца противоборствующих синдикатов.

Эти мысли роятся в моей голове, пока я стою в кабинете Кассатто. Кассатто, спиной к которому стоят его старшие члены клана, возвышается над своим огромным дубовым столом, упираясь руками в его поверхность для опоры.

— Где твои люди? — прямо спрашивает он меня.

Я поднимаю подбородок.

— В особняке, несут вахту. У меня была встреча с Люцианом Кроссом в доках, — честно отвечаю я. Я не сомневаюсь, что за моими передвижениями всегда следят.

Он хмыкает в знак признательности, не выглядя удивленным этой информацией.

— Кросс занимается торговлей, — говорит он, а затем подавляет кашель. — По этой причине братьев Лорелль видели сегодня выходящими из моего особняка?

Я с трудом сдерживаю рефлекс поправить его. Формально он владеет моим поместьем и всем, что связано с именем Эрасто. Это то, от чего отказалась моя мать в обмен на защиту Ндрангеты и списание долгов моего отца перед всеми организациями.

Я сцепил запястья за спиной и встал прямо.

— Верно, — говорю я. — Чтобы убедить Кросса подписать контракт, нужен еще один канал для сбыта товаров. Я веду переговоры об этом.

Не полная ложь, но и не вся правда. Всегда нужно иметь определенную долю правдивости, на которую можно опереться; так легче манипулировать. Создание собственных связей было частью основного плана, но появление Люциана перечеркнуло эту возможность. Но Кассатто не волнует распространение мелкого оружия. Меня вызвали сюда по другой причине.

Эта причина становится известна, когда двое его солдат затаскивают на руках бьющегося и стонущего человека. На голове у него мешок, а запястья связаны пластиковыми кабельными стяжками. Его пиджак порван в том месте, где я его дернул, а на рубашке под ним — свежая кровь.

Они усаживают его в кресло перед столом и снимают с его головы потертый мешок. Несмотря на кляп, закрывающий нижнюю половину его лица, чтобы он молчал, и темные синяки, покрывающие его лицо, я узнаю его.

Не задумываясь, я делаю шаг вперед, и Кассатто окидывает меня суровым взглядом. Я останавливаюсь, услышав, как мужчины позади меня подались вперед.