Дьявол во плоти

Они забросали его вопросами об Айлее, друзьях, собаке, винокурне и развлекли собственными историями. К счастью, Айво и Серафина с лёгкостью признали в Кире сводного брата несмотря на большую разницу в возрасте. Они выросли в достатке и никогда ни в чём не нуждались, им и в голову не приходило, что другой человек может представлять угрозу.

Шаллоны совсем не походили на те благородные семьи, в которых детей воспитывали в основном слуги, а родители редко проявляли интерес к своим отпрыскам. Члены этой семьи были близки между собой и в открытую проявляли любовь без малейшего налёта аристократической чопорности. Кир счёл, что в немалой степени это заслуга герцогини, которая не скрывала того факта, что её отец начинал как профессиональный боксёр. Эви не давала детям зазнаться из-за их высокого социального статуса. Именно по её настоянию они познакомились с обыденной жизнью. Например, в обязанности Айво входило мыть собаку, а Серафина иногда сопровождала повара на рынок, чтобы пообщаться с местными торговцами.

Хотя Эви вела себя намного тише остальных членов семьи, когда она начинала говорить, все внимательно её слушали. Несмотря на мягкость, она обладала внутренней силой, благодаря чему стала центром мира Шаллонов. И она оказалась такой доброй, что просто не могла не понравиться Киру. Когда они впервые встретились, герцогиня сначала удивлённо на него посмотрела, а потом улыбнулась и обняла. Глаза Эви заблестели от слёз, как будто он был её давно потерянным ребёнком, а не Кингстона.

Через день после приезда Уэстклифов Кир в компании остальных мужчин сидел в утренней гостиной за ранним завтраком. За время знакомства с отцом Меррит Кир обнаружил в нём множество качеств, достойных восхищения. Как настоящий мужчина, граф любил охоту, езду верхом, рыбалку и стрельбу. Как и Кингстон, Уэстклиф загодя предвидел необходимость привлечения других источников дохода, помимо арендной платы за землю под фермерство в своём поместье. Он вложил деньги в промышленность и торговлю и сколотил приличное состояние, пока другие благородные семьи прозябали в нужде.

Посреди завтрака появился дворецкий и передал Кингстону послание на серебряном подносе. Кир никогда не видел телеграмму с печатью, поэтому настороженно наблюдал за тем, как Кингстон вскрывает её и читает.

Герцог слегка нахмурился.

— Итан Рэнсом приедет сегодня днём.

Уэстклиф допил кофе и проговорил:

— Чёрт возьми, самое время.

Кир взглянул на телеграмму в руке Кингстона.

— Рэнсом сообщает, что поймали человека из переулка? Или того, кто устроил пожар на складе?

Герцог покачал головой и протянул листок бумаги Киру.

— Предполагается, что оба преступления совершил один и тот же человек? — спросил Уэстклиф.

— Не обязательно, — ответил Кингстон. — Хотя, если намереваешься кого-то убить, лучше нанимать на это дело одного человека.

Тёмные глаза Уэстклифа сверкнули весельем.

— Такая осведомлённость пугает, — вежливо заметил он.

Губы Кингстона дрогнули.

— Не говори глупостей, Уэстклиф. Если бы я хотел кого-нибудь убить, то не отказал бы себе в удовольствии сделать это лично. — Он взял бокал с водой и лениво провёл большим пальцем по огранённой хрустальной поверхности. — Ставлю на то, что Рэнсом так и не поймал ублюдка. — Нахмурившись, Кингстон посмотрел на Кира. — Прошёл почти год со дня смерти Корделии. Как её душеприказчик, я должен явиться в Верховный суд послезавтра. Как только сообщу судьям, что сумел установить твоё местоположение, поверенные Ормонда сразу же попытаются поставить под сомнение тот факт, что ты сын Корделии.

— Мне нужно будет присутствовать в суде? — спросил Кир.

— Нет, лучше тебе пока оставаться вне поля общественного зрения. Мои поверенные представят доказательства твоей личности, включая больничные записи, показания свидетелей и все факты твоего рождения, которые мы сможем добыть… в результате мне придётся публично заявить, что именно я, — Кингстон замялся, — произвёл тебя на свет.

Кир тихо ахнул, его охватило мерзкое ощущение. Он отложил вилку, мгновенно потеряв аппетит. Эта сенсационная новость разлетится далеко за пределы Лондона. Кир, Кингстон и остальные Шаллоны тут же окажутся под всеобщим пристальным вниманием. Он внутренне содрогнулся, представив, какую приобретёт дурную славу, и всё из-за наследства, которое ему даже не нужно.

— После того, как я сообщу судьям о твоём существовании, — продолжил Кингстон, — Ормонд узнает, что ты выжил после взрыва на складе. И, чтобы завладеть наследством Корделии, ему придётся тебя убить до того, как Верховный суд вынесет решение в твою пользу.

— Сколько времени это займёт? — спросил Уэстклиф.

— Предполагаю, что пару дней. Если только они не захотят вызвать свидетелей на допрос, тогда рассмотрение дела может затянуться на неделю.

— Пусть поверенные займутся переговорами, — предложил Кир. — Я бы согласился разделить лондонскую недвижимость и отдать Ормонду половину.

Лицо Кингстона посуровело.

— Чёрта с два. Предсмертным желанием твоей матери было, чтобы всё досталось тебе. Кроме того, даже если ты отдашь Ормонду наследство целиком, он всё равно устроит на тебя охоту, как на лису. И никогда не остановится.

— Почему? — в замешательстве спросил Кир. — Зачем ему это, если вопрос наследства решится в его пользу?

— Мальчик мой, — тихо проговорил герцог, — мы все подчиняемся одному принципу наследования, который существует уже тысячу лет и основан на передаче всего имущества и титула старшему сыну. Он называется первородством. Тебе не понравятся мои слова. Однако, как только суд признает тебя законным сыном Корделии, ты станешь полноправным наследником лорда Ормонда. Ты первый и единственный отпрыск мужского пола, а значит, следующий в очереди на титул виконта. Он сделает всё, что в его силах, чтобы этого не случилось.

Кир пришёл в такой ужас, что едва мог говорить.

— Но вы заявите в суде, что я ваш сын. Как они могут признать меня сыном Ормонда?

— Твоя мать была замужем за ним, когда родила тебя, — вмешался в разговор Уэстклиф, его лицо было серьёзным, но добрым. — Следовательно, по закону ты — сын Ормонда, даже если и не одной с ним крови.

— Но… все будут знать, что это ложь. Я даже никогда не встречал ублюдка!

— У закона есть свои недостатки, — печально сказал Уэстклиф. — Чтобы решение стало законным, ему не обязательно быть правдивым.

— Я откажусь от титула и поместья.

— Не получится, — отрезал Кингстон. — С дворянскими титулами такое не пройдёт. С таким же успехом можно попытаться изменить цвет глаз. Ты тот, кто ты есть, Кир.

Кира охватили паника и ярость. Ему показалось, что будущее вонзается в него, как челюсти стального капкана.

— Нет. Я знаю, кто я, но дело не в этом. Стать виконтом? Жить в большом сыром доме с бесчисленным количеством комнат и, боже, помоги мне, толпой слуг. Вдали от Айлея… Я не могу. И не буду. — Он вскочил и бросил салфетку на стол. — Я поговорю с Мерри, — пробормотал он и зашагал прочь из комнаты.

— Что ты собираешься ей сказать? — крикнул вдогонку Кингстон.

— Что у меня слишком много чёртовых отцов! — не оглядываясь, прорычал Кир.

Глава 33

Во второй половине дня Шаллоны и Марсдены собрались в гостиной наверху в ожидании Итана Рэнсома. Серафина и Айво отправились на вечерний чай с танцами к друзьям. Мероприятие называлось на французский манер "те дансан". Но, как сухо заметил Айво, настоящие французы никогда не употребляли этой фразы, только англичане, которые хотели походить на французов.

Когда Итан наконец прибыл в Херон-Пойнт и его проводили в гостиную, Меррит с беспокойством отметила для себя, что выглядит он неважно. Вид у него был измученный, под глазами залегли тени, а на лице проступили нехарактерные напряжённые морщины. Рэвенелы частенько подшучивали над железным здоровьем Итана и наполеоновской способностью подолгу обходиться без сна. Но он оставался обычным молодым человеком, взвалившим на свои плечи груз мирских забот, которые могли раздавить практически любого. И сегодня это было особенно заметно.