Дьявольская секта (Сборник)

— Но вы же вернетесь на следующий год! — сказал я, отхлебнув еще глоток виски.

— Увы, нет, — покачал он головой. — Я уже никогда сюда не вернусь. Кто-то другой продолжит мое дело, человек помоложе. Им мог бы стать Пол, не будь он столь опрометчив и нетерпелив.

— К чему вы клоните? — я поставил бокал на стол.

— Через три месяца меня не станет, — печально усмехнулся Фаллон. — Перед отлетом в экспедицию я был у врачей, они отпустили мне полгода, не более. — Он откинулся на спинку стула. — Они даже не хотели отпускать меня сюда, но я все же полетел, и не жалею об этом, Джемми. Теперь я отправлюсь в Мехико умирать в больнице.

— Что с вами?

— Древнейший враг человека — рак! — тяжело выдохнул Фаллон, и в домике воцарилась гнетущая тишина. Мне нечего было ему ответить. Так вот почему он казался таким задумчивым, почему спешил выполнить работу любой ценой. Он хотел провести последние в жизни раскопки и достиг своей цели: они увенчались успехом!

— Извините меня, — наконец произнес я.

— Вы — извиняетесь передо мной? — усмехнулся он. — Мне кажется, что это я должен перед вами извиниться за то, что втянул вас в эту затею! Если с Гаттом все обстоит именно так, как вы говорите, мне не дожить до больницы. Да и никому из нас не выбраться отсюда. Я должен извиниться перед всеми! Но ведь э^ого мало, не правда ли? Зачем мертвецу извинения?

— Успокойтесь, — сказал я.

Он надолго замолчал, потом сказал:

— Когда, по-вашему, Гатт начнет наступление?

— Не знаю, — ответил я. — Но, должно быть, скоро. — Я допил виски. — Вам лучше немного вздремнуть. — Фаллону это предложение не очень поправилось, но он промолчал, и я ушел.

Как выяснилось, у Рудецки иногда возникали и собственные идеи.. Когда я наткнулся на него в темноте, он разматывал катушку провода. Смачно выругавшись, он сказал:

— Извини, но я уже на пределе.

— Чем ты занимаешься? — спросил я.

— Если чиклерос пойдут на нас в атаку, они могут укрыться вон за теми двумя домиками. Поэтому я собрал всю взрывчатку и заминировал их. Теперь я тяну провод к взрывной машинке в нашем домике: я уж постараюсь, чтобы у них не было укрытия.

— Только не спеши со взрывом домиков, — сказал я. — Мы подготовим для них сюрприз и преподнесем его им в подходящий для нас момент.

— Вот и ты стал человеком, способным преподносить подобного рода сюрпризы, — недовольно прищелкнул языком Рудецки.

— Получил несколько уроков в лесу. — Я помог ему размотать провод, и мы замаскировали его, как могли, присыпав землей. Рудецки присоединил концы провода к клеммам взрывной машинки и удовлетворенно погладил ее ладонью.

— Скоро рассвет, — заметил я.

Рудецки подошел к окну и взглянул на небо.

— Что-то многовато облаков, — сказал он. — Фаллон говорит, что дожди могут хлынуть в любую минуту.

Погода меня волновала меньше всего.

— Пусть Смит и Фоулер наблюдают за подходами к лагерю, — сказал я. — Сюрпризы нам ни к чему.

Я вышел из домика, сел и задремал, почувствовав невероятную усталость. Если бы я тогда не выспался в лесу на дереве, я давно бы уже свалился с ног: без сна человек обойтись не может. Разбудил меня Фоулер.

— Кто-то сюда идет, — с тревогой сказал он. — Вон оттуда, со стороны леса. Пошли, я покажу.

Мы дошли до крайнего домика, из которого он вел наблюдение. Я взял у него полевой бинокль и навел его на виднеющуюся вдали фигуру в белом.

Освещения и силы бинокля хватило, чтобы в человеке, шагающем по расчищенной площадке, я узнал Гатта.

Глава одиннадцатая

1

Свет был каким-то странным в то утро. Несмотря на летящие по небу высокие облака, воздух казался кристально прозрачным, а марево, зависающее над лесом уже с рассвета, куда-то исчезло. Солнце только всходило, но небо уже подернулось нездоровым и зловещим желтоватым оттенком, а легкий бриз с запада клонил ветви деревьев в сторону расчищенных руин Уаксуанока.

Наводя окуляры на резкость, я заметил, что мои руки дрожат, и положил бинокль на подоконник, чтобы изображение не плясало у меня перед глазами. Гатт шел уверенно и неторопливо, словно бы совершал утреннюю прогулку по парку. Время от времени он останавливался и осматривал раскопки. Одет он был безукоризненно, как и во время его неожиданного визита в лагерь номер один: я даже разглядел в его нагрудном кармане носовой платок.

Я провел биноклем по периметру всех раскопок, но никого не заметил: молено было подумать, что Гатт пришел сюда один, что, конечно же, было бы нелепо предположить. Я отдал бинокль Рудецки, который тоже зашел в домик, и сказал:

— Вот это и есть Гатт.

— Не торопится, однако, — усмехнулся Рудецки, разглядывая Гатта. — Что ему здесь нужно, черт бы его подрал? Уж не цветочки ли он собирает.

Гатт наклонился и взял что-то с земли.

— Выйду и поговорю с ним, — сказал я, — он будет здесь уже минут через пять. Понимаю, что это рискованно, но так лучше. Кто-нибудь из вас умеет пользоваться винтовкой?

— Фоулер был снайпером в Корее, — сказал Рудецки.

— Превосходно, — сказал я. — Держи его под прицелом и в крайнем случае стреляй — пусть получит, что заслуживает.

— Не отходите слишком далеко, — сказал Фоулер, осмотрев прицел. — И не заслоняйте Гатта своей спиной.

— Пусть пока никто не высовывается, — приказал я, подходя к двери, и вышел наружу, чувствуя себя приговоренным к смерти, идущим к виселице.

Направляясь к Гатту, я ощущал неприятное чувство человека, которого держат на мушке, и шел медленно, как советовал Фоулер.
– Наша встреча с гостем произошла примерно в двухстах ярдах от домика, и я несколько отклонился в сторону по пути, чтобы расширить для Фоулера сектор огня.

— Прекрасное утро, мистер Уил! — пыхнув сигарой, приподнял в знак приветствия Гатт свою элегантную шляпу. — Могу я видеть профессора Фаллона?

— Нет, — отрезал я решительно.

— Что ж, замечательно, — сдержанно кивнул он головой. — Разумеется, вы понимаете, почему я здесь, — категорическим тоном сказал он.

— Вы не получите того, чего добиваетесь, — не менее категорично ответил я.

— А вот и получу, — уверенно заявил Гатт. — Можете не сомневаться. — Он стряхнул пепел с сигары. — Вы, как я понимаю, представитель профессора. Это странно, я полагал, что у него хватит мужества лично вести переговоры, но я ошибся: нутро на поверку у него оказалось мягким, как и у большинства людей. Впрочем, перейдем к делу. Мне нужны ценности, которые вы извлекли из синота. Договоримся так: вы отдаете мне свои находки, и у вас не возникает больше со мной никаких недоразумений. Я позволю вам спокойно уйти отсюда.

— И какие же гарантии? — спросил я.

— Мое честное слово! — развел он руками и посмотрел на меня честнейшим взглядом.

— Не выйдет, Гатт, — расхохотался я. — Меня вам не провести.

Гатт раздраженно поморщился, и в глазах его мелькнули злобные искорки.

— Расставим все по своим местам, Уил, — сказал он.— Я пришел сюда за добычей, и ничто меня не остановит. Отдадите вы мне ее добровольно или нет — ваше личное дело.

Я поглядел по сторонам: из леса медленно выходили люди в белом с винтовками в руках. Видимо, настало время надавить на Гатта. Я достал из кармашка рубашки сигареты и спички, закурил и принялся подбрасывать в воздух коробок.