Дьявольски рисковый

– Люси. Шери. Открой глаза! Я так старался!

– Как ранее с камерой?
– спросила я кисло, но оставалась лежать неподвижно. Как хорошо, что мама не заметила свой фотоаппарат из-за чистого хаоса и паники! Мне срочно нужно будет стереть всё с карты памяти и убрать камеру в безопасное место. Но наверное в нашей квартире больше не было надёжных мест, где Леандер не нашёл бы её.

– Нет, намного лучше. Хотя, что случилось раньше, тоже было не плохо. В принципе это было ...

– В принципе это было абсолютно идиотской идеей, - перебила я.
– Никто не хочет смотреть на такие фотографии, а даже если хочет, что это тебе даст? Они ведь не могут встретиться и познакомиться с тобой.

– Да, это правда, - подтвердил Леандер тихо, совсем без иронии и насмешек. Последовавшая за этим тишина так сильно выбила меня из колеи, что я всё-таки открыла глаза. Я смотрела прямо в небо. Звёзды мерцали и сверкали надо мной, соперничая друг с другом и даже жёлтая, полукруглая луна, с улыбающимся лицом, присоединилась к ним. Под маленькими огоньками, на потолке, Леандер натянул чёрную, бархатную ткань, так что у меня и днём будет такое чувство, будто я смотрю прямо в ночное небо. Это было совсем не безвкусно, даже если луна казалось какой-то неряшливой. Нет, это было красиво. Собственно слишком красиво для моей комнаты.

– Это ты сделал?
– спросила я с изумлением, хотя вопрос был излишним. Кто ещё должен был это сделать?

– Купил на распродаже!
– объявил Леандер с выпяченной грудью.
– Мне даже не пришлось одалживать. Схватил гирлянду, бросил десятку на прилавок, всё корректно, не волнуйся. Ладно, бархат, его мне пришлось одолжить, но он лежал внизу, в коробке с остатками тканей у твоего папы. Никто не заметит.

О. Коробка с обрезками тканей. Леандер отважился сходить в одиночку в подвал? Добровольно? Моё почтение. Папе иногда дарил остаточные ткани друг, декоратор гробов. Чаще всего чёрные или тёмно-фиолетовые бархат и сатин. Мама хотела забрать эти обрезки, потому что считала, что с ними можно смастерить всякие красивые вещи. Конечно, она регулярно предлагала папиному другу, что гробы можно спокойно иногда выкладывать и розовым, но тот не желал этого слышать. У мёртвых тёмно-лиловый был можно сказать последний писк моды.

– Ты находишь это ... жутким? Тебя это пугает?
– спросил Леандер осторожно, когда я ничего больше не говорила, а смотрела, молча, на потолок.

– Нет ... нет. Это не то.
– Я даже считала это успокаивающим, что к моему потолку была прикреплена материя, используемая для гробов, прямо над моей кроватью. Может быть, она защитит меня от бригады. Боже мой, Люси, снова отругала я себя. Охранники не причиняют людям вреда. Это противоречит их заданию! Почему тогда я так сильно боялась бригады? Потому что знала, что они могли сделать с Леандером? Или потому, что не могла их видеть? И то и другое? Кроме того, это было не верно, что они не причиняли вред людям.

Они сделали меня невидимой, даже если хотели свалить вину на Леандера. Я могла бы умереть. Мне нужно попытаться ещё раз поговорить с ним о тройном прыжке, независимо от того, как он этому сопротивлялся.

Медленно я села. Уже стало темно, а так как Леандер выключил в комнате остальные огни, то только звёзды над нами дарили матовый, мягкий свет.

– Как ты продвинулся со своим тройным прыжком?

– Ах! Всегда только тройной прыжок, тройной прыжок, тройной прыжок!
– Рассерженно, Леандер забросил рулон клейкой ленты в угол и провёл обеими руками по волосам.
– Люси, пожалуйста не дёргай меня ... Я не смогу выполнить его быстрее, если ты будешь постоянно спрашивать.

– Я должна спрашивать! У мамы звенит в ухе, и больше не перестаёт ... Она даже была у врача!

– Ну и что? Что в этом такого необычного? Что?

Я сморщила нос. Я что, учуяла только что Перно? Точно, в воздухе витал несильный запах аниса. Леандер снова пил.

– Что же, у неё раньше никогда не было этого звона, а теперь он есть, именно сейчас, когда тебя ищут, а твои защитные чары рушатся.

– Люси, не преувеличивай. С того времени, как я знаю твою маму, у неё сдают нервы. Рано или поздно у неё должен был появиться тиннитус. И да, это имеет что-то общее с нами, но ...

– Значит это всё-таки так! А ты остаёшься таким спокойным и прикладываешься к бутылке? Рисуешь звёздочки на потолке? В то время как бригада охотится за тобой?
– Я вскочила и подбежала к окну, чтобы выглянуть на улицу, как будто могла что-то увидеть снаружи на крышах, что помогло бы мне. Потому что помощь была нам нужна в срочно порядке.

– Люси, Люси ...
– Леандер надменно защёлкал языком.
– Ты действительно мало что понимаешь о Sky Patrol. Когда бригада охотится, она посылает частоты, которые даже мы не можем слышать. Во всяком случае, так утверждают.
– Последнее предложение прозвучало нерешительно. До конца уверенным он в этом не был.

– Бригада уже поблизости?
– упорно пыталась я выяснить и прижала лоб к холодной ручки окна, чтобы лучше привести мысли в порядок.
– Что, если они заметят, что я могу тебя видеть? Тогда заберут тебя и позаботятся о том, чтобы я забыла про тебя, не так ли?
– С Софи Sky Patrol уже сделал такое, после того, как Леандер поцеловал её. Она почти не могла этого вспомнить. Со мной я не позволю им сделать тоже самое. Я никогда не хотела забывать о Леандере.

Я посмотрела на него вызывающе, но Леандер не возразил. Со склонённой головой, он сидел на моём письменном столе и болтал ногами. Когда-нибудь я должна буду купить ему новую обувь. Я не понимала, как он мог ещё завязывать эти порванные ботинки. Но может быть, новая обувь скоро больше не понадобится. Мёртвому ангелу-хранителю не нужна обувь. Ах, настоящему ангелу-хранителю и одежда вовсе не нужна. У него нет тела! Он только представлял себе его, если вообще представлял.

– Знаешь, Люси, может Гваделупе не такой плохой, как мы думаем. Я добыл немного информации, в интернете и всё такое. Я имею в виду, там люди проводят отпуск, они ведь не будут проводить отпуск на острове, на котором постоянно разгуливает Хозяин времени ...

Я только покачала головой. Я сделала тоже самое, что и Леандер. Я тоже искала в интернете этот проклятый остров на Карибских островах и была поражена, как безобидно звучало то, что прочитала. Но я видела изображения в моей голове, которые нарисовали его родители своими звуковыми образами. Никогда я не смогу забыть их снова. Провинившихся охранников размещали в трущобы с высокой преступностью и Леандер, со своим ленивым легкомыслием, не переживёт там и одной ночи. Разве он этого не понимал?

– Что у тебя за проблемы с тройным прыжком? И что именно слышит мама?

– Меня, - ответил Леандер просто и разглядывал спокойно чистоту своих ногтей.

– Тебя?

– Да меня. В этом нет ничего необычного. У твоей мамы стресс. Стресс с её ребёнком - прежде всего стресс с её ребёнком, который я очень даже хорошо могу понять, правда, Люси ...

– Вернёмся к теме!
– набросилась я на него.

– Bien s^ur (конечно). Стресс с её ребёнком, стресс с работой, стресс с гормонами, да, и тогда люди становятся ко всему восприимчивы, прежде всего, женщины, и начинают слышать звон. Собственно они слышат его всегда, только не замечают этого. Они замечают это только тогда, когда у них стресс. И они должны поразмышлять об этом. К сожалению, часто они этого не делают. Звон это предупреждающий сигнал от нас, не больше и не меньше. Это наша естественная, основная частота, которую собственно слышит каждый человек, но замечает её только тот, кто должен изменить в своей жизни некоторые вещи. Скорее всего она слышит меня, а может других охранников по близости. Твоей маме чего-то не хватает.
– Леандер вопросительно пожал плечами.
– Могу себе представить, что она желает себе более милого ребёнка ...

– Скажи, ты совсем спятил? Милого ребёнка - что за вздор! Я милая!
– запротестовала я. Леандер посмотрел в сторону, чтобы я не увидела его усмешку. Но ямочку, которая образовалась на щеке, он не мог спрятать. Ладно, хорошо, я не была особо милой. Но обвинять меня в мамином стрессе было не справедливо. Без Леандера этого стресса никогда бы не было.

– Мама не хочет другого ребёнка, кроме меня, - настаивала я.
– Ни в коем случае. Она меня любит, даже если, являясь Sky Patrol, ты не можешь себе этого представить. О любви вы не имеете никакого понятия.