Дьявольски рисковый

Фигура, которая сидела на кровати и разложила вокруг себя несколько бумажных салфеток, была не Леандером. Она была слишком грудастой и разноцветной для Леандера. Леандер не носил розового, махрового, банного халата, а также фиолетовой, атласной, ночной сорочки. Это была мама.

Дрожащее всхлипывание заставляло её кудри вибрировать, когда она встала и вытянула в высоту удлинённый объект. Что это было - дубинка? Она что хотела в наказание ударить меня по голове?

– Откуда ты пришла, Люси? И что это такое?
– Её голос принял такую пронзительную частоту, что Могвай беспокойно завертелся в своей корзинке, и это тогда, когда он был почти глухой. Я тоже с удовольствием снова бы развернулась и ушла.

– Это ... э ...
– Я сощурилась, чтобы разглядеть. ...
– карманный зонтик?

– Термос с водкой! С водкой!
– отразился мамин визг от высоких стен моей комнаты. Она поболтала флягой туда-сюда, как авиадиспетчер своим флажком. Распространился пронизывающий запах аниса.

– Это не водка, мама. Это ликёр. Перно. И он не мой.

– Никакой лжи, моя барышня! Кому он ещё по твоему принадлежит? Пумуклю?
– Хм. Собственно это очень хорошо подходило.

– Мама, он, правда не мой, я не выпила из него не одного глотка, он ... принадлежит ... для ...

– Люси.
– Вновь маму затрясли рыдания, при этом маска для сна, которую она подняла на покрасневший лоб, тихо затрещала.

– Для эксперимента по химии! Господин Рюбзам дал его мне, чтобы я ...

– Люси, хватит раз и навсегда. Господин Рюбзам не преподаёт химию. Никаких больше баек! Они стоят у меня вот здесь!
– Мама сделала движение, как будто хотела перерезать себе горло.
– Ты покидаешь ночью дом, через крышу, с верхнего этажа! А под твоей кроватью я нахожу термос с алкоголем! Тебе только четырнадцать!! Ты забыла об этом? И ты забыла, что мы запретили заниматься тебе паркуром? Что мне только сделать, чтобы ты прислушалась к голосу разума, что мне сделать? Что?
– Мама посмотрела с мольбой на потолок, в то время как крупные слёзы катились по её щекам.

Я тебя убью, Леандер, подумала я с ледяным чувством в животе. В этот раз тебе ну уйти от расплаты. И тебе тоже Сеппо. Оба будете платить.

– Тогда проверь моё дыхание, мама. Вот, понюхай.
– Хотя моя мама в этом состоянии пугала меня, я смело шагнула к ней и дохнула в лицо.
– Ничего, не так ли? И то, что я прошла по крыше было исключением, правда ... собственно я этого вовсе не хотела, но С ...
– Я сглотнула. Нет. Я только совсем недавно обещала Сеппо не предавать его, а это также относилось и к паркуру.
– сегодня ведь такая прекрасная ночь, - закончила я моё предложение.
– Я просто не выдержала здесь внутри. Вы запираете меня ...

– Да, и знаешь что, Люси? С сегодняшнего дня мы будем запирать тебя вдвойне и втройне. Я попрошу папу оснастить твоё окно замком. Все окна мы оснастим замками, все! Замками и решётками! И как только ты будешь приходить после обеда со школы, будешь отдавать мне свой ключ от квартиры. Ах, если бы у нас только было достаточно денег, чтобы послать тебя в школу-интернат ...
– О, проповедь о школе-интернат. С каникул я слышала её постоянно.
– Интернат был бы решением. Что только я сделала неправильно? Что?
– Снова мама заплаканными глазами посмотрела на потолок.

– Ничего, мама.
– Я похлопала её по плюшевому колену, готовая в любой момент за чем-нибудь спрятаться.
– Ты точно не сделала ничего неправильного. Кроме, может быть, домашнего ареста ...

Она звучно заревела. Я беспомощно огляделась в комнате. Как мне только успокоить её? Включить музыку? А может красивое звёздное небо? Она любила электрические гирлянды.

– Ты даже не чувствуешь себя виноватой, Люси!

Я не стала спорить. Это была правда, что я во время всего ночного свидания с Сеппо ни одно мгновение не думала о маме и папе - а также о том, что при нашей вылазки через крыши могу сорваться. Но именно эта и была тайна хорошего забега. Чтобы не думать о том, что сорвёшься. Но в этом мама ничего не смыслила. И тем более она не знала, о чём Сеппо только что мне рассказал. Сказать ей об этом однако я тоже не могла. Я ведь ему пообещала.

– Это была ошибка, мама. Больше не повторится. Иди снова в кровать, хорошо?

– А какое объяснение у тебя насчёт алкоголя?

Теперь была потребность в новых байках. Я посмотрела уличёно на пол и изобразила раскаявшуюся дочь.

– Ну ладно, я сознаюсь, я попробовала. Глоточек. Но на вкус он был ужасным! Я чуть снова не выплюнула! У нас в классе эта фляга идёт ...
– Я остановилась и посмотрела на неё. Была ли она нашей? Или Леандер одолжил её? Она не показалась мне знакомой.
– ... эта фляга идёт по рукам, от одной парты к другой, как испытание мужества, знаешь … Сеппо запретил мне пить оттуда, и поэтому я тем более хотела попробовать. Но эта штука совершенно отвратительна.
– Было ли это убедительным? Я действительно считала Перно отвратительным, это не было ложью. Он пах даже настолько отвратительно, что я добровольно ни в коем случае не попробую его. Но мама этому никогда не поверит.

И в этот раз она не была готова сказать, прощает ли она меня и верит или нет. Её полный понимания период «мать и дочь украшают вместе комнату» окончательно закончился. Она молча встала, шатаясь прошла с поднятой коробкой бумажных салфеток к двери и, не пожелав спокойной ночи, закрыла её за собой. Она всю ночь не сомкнёт глаз и будет мучить себя упрёками, также как и папа, который скорее всего слышал всё - я это знала. Их разочарование клубилось как неспокойный призрак через нашу квартиру.

И я тоже не могла спать. Как только я думала о том, что Сеппо уедет, у меня из уголков глаз катились слёзы, без того, чтобы я могла против этого что-то сделать. И всякий раз, как я смотрела на окно и надеялась, что там появится тень Леандера, моя грусть превращалась в горячий, едкий гнев.

Он оставил меня одну. Не по необходимости, не из-за того, что хотел держать меня подальше от опасностей, не из-за принуждения и давления со стороны Sky Patrol. Также не из-за любви к свободе, как Сеппо. И тем более не из-за того, что ему была нужна от меня пауза. Нет. Просто он стал ко мне равнодушным.

Глава 10. Прекрасные перспективы

– Шери ...?
– Это было скорее хныканье, чем слово, что дрожаще пронеслось по комнате, слабое и страдальческое, но я и дальше притворялась, будто нахожусь в коме.
– Ты проснулась?

Конечно же я проснулась. Как вообще можно спать, если кто-то, на расстояние двух метров по прямой, каждую секунду ворочается туда-сюда и подкрепляет это драматичными стонами и вздохами, жалобные причитания, которые прерывались только французскими молитвами. Но я упрямо оставалась лежать спиной к Леандеру.

– Люси ... мне плохо.
– Ах. Ему плохо? Мне тоже было плохо. Мне даже редко бывало так плохо, как в это утро. Я чувствовала себя так, будто по моей голове проехал грузовик, после того, как тысяча крошечных гномов танцевали на моём животе Пого. Я спала не больше одного двух часов. В это время Леандер должно быть вернулся.

Каждый раз, когда он поворачивался и крутился, по комнате разносился запах затхлого сигаретного дыма, смешанный с лёгким пивным запахом. Это тоже не давало мне спать. Это и мой гнев.