Дьявольски рисковый

Шаку, казалось, это не мешало. В приподнятом настроении и с раздражающей медлительностью, он зашагал вниз и открыл ещё одну дверь.

– Мой дом, моя крепость!
– крикнул он с гордостью и позволил проскользнуть мне под его мышкой в комнату для репетиций. Она была такой маленькой, что я тут же увидела Билли. Он сидел в левом углу на засаленном диване и третировал свою гитару-бас, рядом с ним ноты и диски, ноги упираются в пустой пивной ящик. Справа от дивана стояли ударники, усилитель, два микрофона и стойки для гитар.

Я тщетно пыталась найти окно, потому что задыхалась от спёртого воздуха. Здесь должно быть уже много лет не проветривали - и как это вообще можно было сделать? Существовал только подвальный люк под самым потолком, который, как и каждый другой квадратный сантиметр этой каморки, был обклеен коробками от яиц. В стороне от инструментов почти не было места для того чтобы стоять или сидеть. Везде были разбросаны пустые бутылки из под пива, музыкальные ноты, серебряные бумажки, коробки от сигарет и футляры от дисков. Я почувствовала, как подошвы моих кроссовок прилипли к полу.

Билли только быстро поднял взгляд от своих толстых струн гитары-баса.

– Привет, Катц. Тоже здесь?
– Я поверхностно выдохнула и ещё более поверхностно снова вдохнула. Дышать здесь было не очень хорошей идеей. Совсем же не дышать однако тоже. Я с удовольствием зажала бы себе нос, но поверила в то, что привыкну к вони.

– I?
– спросил Шак Билли по-отечески.
– Рэпетыраваў?
– Билли усердно закивал.

– Всё утро!

Я хотела сказать ему, что его ищет господин Рюбзам, но в последнюю секунду сдержалась. Скорее всего это был не тот способ, преподнести ему, что здесь не место для него. Здесь для любого было не место. Самое большее для мокриц и тараканов. Я не могла описать, что это было; может это даже была не сама комната, а этот захудалый задний двор или отсутствие дневного света, но я чувствовала себя на какой-то не реальный манер под угрозой.

Бабушка Анни сказала бы, что здесь существовали только негативные вибрации. Лучше, я бы тоже не смогла это сформулировать.

– Что ты там репетируешь?
– Я сдвинула несколько нот в сторону и села рядом с Билли, в то время как Шак начал настраивать свою электрогитару. Школа для обоих по-видимому больше не существовала. Также и для меня она внезапно показалась очень далеко.

– Kashmir. Ты её знаешь?
– Билли закатил глаза, когда я покачала головой.
– Led Zeppelin! Это нужно знать.
– Шак насмешливо рассмеялся, из-за чего Билли покраснел.

– Ладно, до прошлой недели я тоже не знал. Но потом я нашёл здесь стопку дисков, наверное, от предыдущей группы и подходящие ноты тоже здесь валялись. Блин, на них записаны такие клёвые вещи, такие клёвые!

– Led Zeppelin?
– удостоверилась я. Led Zeppelin - от них был ведь Dyer Maker, песня, которую пел мне Леандер. Могло ли это быть совпадением?

– Да. Здорово. Тебе нужно это послушать, Катц ... Когда мы её играем. Она лабает!
– Она лабает. Это выражение он точно перенял от Шака. Она точно лабала. Она только и могла лабать. Но не в положительном смысле. Как будто я серьёзно была в этом заинтересована, я вытащила один лист из нот и взглянула на него.

Написано было каракулями и размашисто. Казалось, будто кто-то только в течение нескольких дней научился писать, а буквы были мне так знакомы, что я могла бы их скопировать. Я попыталась сделать так, чтобы мой испуг не заметили, и снова огляделась в комнате, в этот раз более внимательно.

Да, она была маленькой, но за мониторными динамиками была удлинённая ниша в стене, тоже выложена коробками из под яиц, перед которой кто-то клейкой лентой приклеил чёрную, тонкую занавес. Только я видела изношенные подошвы ботинок, которые выглядывали из-под занавеси. Другие их не замечали, для них эти ботинки были невидимыми.

Значит, это действительно была не случайность. Здесь находился Леандер, когда не был со мной. Он подсунул Билли диски и ноты, может быть, даже позаботился о том, что Билли вообще пришла в голову идея о том, что он хочет играть в музыкальной группе. Что за интригантное чудовище! Это именно он был тем, кто больше всего хотел заниматься музыкой, стать членом группы, выступать. И убедительно доказал это уже на школьной поездке. Но то, что он для этого манипулировал моими лучшими друзьями, было уж слишком. С Шаком он мог делать всё, что ему вздумается, мне было всё равно. Но не с Билли!

– И вот это, это тоже клёво, - бормотал возле меня Билли.
– Smoke on the Water от Deep Purple. Эй, ты её знаешь, Люси, точно ты её знаешь, её ведь всё время играет Джек в Два с половиной человека, помнишь? Ах, привет Рэйлл!

Хотя чёрная занавесь как раз аккуратно сдвинулась, я, как и Билли повернулась к двери. Тощий парень стоял в дверном проёме и смотрел на меня несколько секунд холодными, маленькими глазками, прежде чем закрыть её за собой. Его руки были до запястий все в татуировках.

Он был рыжий, как и я, но явно принадлежал к уродливому отделу рыжих. Маму и себя я причисляла к красивым рыжим, но этот тип выглядел как освежёванная ласка. Ладонью он провёл себе по коротко подстриженной голове.

– Кто это?
– набросился он на Шака и указал на меня.

– Кто ты?
– спросила я воинственно в ответ.

Но он только пренебрежительно рассмеялся, подошёл к инструментам и сел за ударники. Ага. Барабанщик. Что за симпатичная компания. Если бы мама увидела меня здесь, то её пришлось бы привязать, чтобы она не прихлопнула к стене одного за другим. С Рэйллом ей удалось бы это легко. А может, и нет. Хотя он и был по комплекции лёгким, но мне казалось, что в его жизни было мало вещей, но он беспощадно добивался их, не имело значения, кто ему при этом вставал на пути. Он казался мне жутким.

– Алла хоп, тогда мы сейчас это отрепетируем, Билли. Smoke on the Water. Начнём?

– Билли, у нас сейчас начнётся блок с нашим проектом ..., - возразила я тихо, в надежде, что Рэйлл меня не услышит. Но его повторный смех снова забрал её у меня. Для него я было только это - что-то, над чем можно посмеяться.

И Билли тоже отмахнулся.

– Это сейчас важнее, Люси. Сейчас увидишь, почему.

Я взглянула на мои часы. Пять минут у меня ещё были, если я хотела идти до школы пешком. И эти пять минут я использую - ни из-за Билли или Шака или даже Рэйлла, а из-за Леандера, который как само собой разумеющиеся вышел из-за занавеса и встал за пустую стойку микрофона, его акустическая гитара подвешена на шее. Он выглядел убого. Но сделал вид, будто не замечал моего прямого взгляда в его покрасневшие глаза.

Я положила руки себе на шею, чтобы могла быстро надвинуть их на уши, если это действительно будет так ужасно, как я боялась. Бренчание Билли на басе не предвещало ничего хорошего. И теперь это тоже было не хорошо.

Он играл не в ритме и постоянно попадал мимо - до того момента, когда Леандер и Шак одновременно начали петь. Внезапно звучание песни совершенно изменилось. Только что мне казалось, будто каждый играет свою собственную мелодию, но теперь звук был полный и гармоничный, каждый тон игрался там, где нужно. Билли подстроился под ритм, и я могла чувствовать, как мои колени начали подпрыгивать, а тонкие, золотые волоски на моих руках поднялись вверх.