Дьявольски рисковый

Прежде чем толпа смогла её разгромить?

– В комнате для репетиций. Ладно. Я проверю, как он.

– Хорошо. Спасибо, Люси. Если тебе понадобится помощь, звони.

Размышляя, я повернула к улице. Значит, Билли был в комнате для репетиций. Леандер объявил, что пойдёт туда, где «кем-то был». Должно быть, и он направился в комнату для репетиций, потому что столько людей, сколько сегодня, ещё никогда не воспринимали его, даже если никто этого не понял. Билли и Леандер уже были там. Теперь мне нужно ещё только направить в эту дыру Сердана и Сеппо и сделать снова что-то ужасно неловкое, о чём я не знала, удастся ли мне это когда-нибудь. Но оно того стоило.

Глава 20. Пятый человек

– Билли? Ты там внутри?
– спросила я шёпотом. Ветер превратился в бурю и заставлял электрический металлолом, рядом с входом к лестнице, постоянно стучать и греметь, но я не осмеливалась кричать громко. Казалось, что таким образом я разглашу свои планы. Хотя по дороги сюда я не особо спешила.

Я даже делала паузы, один раз, чтобы в магазине, продающим декорации, купить несколько ароматизированных свечей, а второй, чтобы запастись у турецкого торговца сладостями, хрустящими закусками и несколькими бутылками кока-колы.

Теперь мне мешало шуршание обоих пакетов, чьи ручки врезались глубоко в ладонь моей здоровой руки. Осторожно я поставила их рядом с входом и упёрлась в дверь, пока та не скользнула бесшумно по грязному ковру.

В комнате для репетиций царили диффузные сумерки, последний свет дня, который проникал в подвал между коробками для яиц через люк. Билли развалился поперёк дивана и спал. Шак сидел с виноватым выражением лица рядом с ним и скручивал себе косяк.

Не обращая на него внимание, я зашла в комнату и встала на колени перед Билли. Я отчётливо могла видеть, что он плакал. Одна слеза даже ещё свисала с уголка его глаза. Я никогда не видела, чтобы Билли плакал. Строго говоря, я не видела ни одного из моих человеческих парней когда-либо плачущими (истерики Сеппо в детском садике я не хотела принимать в расчёт). Кроме того Билли казался совершенно истощённым; таким истощённым, что я решила оставить его пока спать. Ещё у меня было немного времени, а присутствие Шака навело меня на гениальную идею - лучшую, которые у меня появлялись на протяжение уже долгого времени.

– Привет, Шак. Всё хорошо?

– Лоусi, я здаюся. Усяму канец! Раз і назаўжды!

– Тихо, - сказала я, предупреждающе подняв палец к губам.
– Билли спит. Подожди здесь, я сейчас вернусь к тебе.

Я выпрямилась, глубоко вдохнула и попыталась собрать всё свою силу в животе. Этого момента я боялась всё дорогу сюда. Вполне возможно, что поэтому и медлила. Если я сейчас не найду, что искала, то впаду в истерику. Это я точно знала.

На дрожащих ногах я шагнула в сторону ниши в стене и приподняла занавес.

– О, Слава Богу, ты здесь ...
– Я немного расплакалась и немного рассмеялась, одновременно.

– Ды тут, але надоўга, Лоусi. Я не змагу гэтага зрабіць ..., - раздалось за моей спиной.

Я проигнорировала Шака, села на корточки и нежно погладила Леандера по бледным щекам.

– Леандер ...
– Мой голос был лишь дыханием, но он должен был слышать меня.
– Всё хорошо?

Он не реагировал. Он спал или был без сознания? Они что-то с ним сделали? Может, это было только его тело, что лежало здесь, тело без души, которое должно умереть? Был ли это их метод? Я прижала ухо к его груди. И услышала, как бьётся сердце, тихо и медленно, но бьётся. Значило ли это, что в его теле ещё была душа? Или оно билось просто так, пока это тело не умрёт от истощения, голода и жажды? Я должна была рискнуть.

– Але ты на мяне не сярдуеш, праўда?
– Шак глубоко затянулся своим косяком. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать. Его затяжку не возможно было не услышать.

– Почему я должна?
– спросила я рассеянно и начала оглядываться в поисках блока предохранителей. Ага. А вот и он. Незаметно я подошла к нему, открыла и выкрутила оба предохранителя. Свет здесь сегодня никто больше не сможет включить.

– Ну, таму што я здаюся.

– Шак, я тебя не понимаю. Ты не мог бы, в виде исключения, говорить на верхненемецком?
– Я вытащила свечи из пакета и распределила их вдоль стен ... ну там, где ещё было место. Потом смела ноты и диски с маленького, вымазанного столика и придвинула его к дивану, чтобы положить на него сладости и кока-колу.

– Ну добра, - сказал Шак, сделав ещё одну затяжку.
– Я сдаюсь. Я больше не могу тебе защищать.

– Э? Что?
– Озадаченно я повернулась к нему. Билли во сне глубоко и грустно вздохнул.

– Я был твоим защитником. Я думал, это будет весело. Но я не особо преуспел. Я сказал Рюбзаму, что мне лучше больше не надо защищать тебя и что это должен сделать турок.

– Турок? Сердан?
– Я всё ещё не могла переварить, сказанное Шаком. Это звучало нелепо. Шак выбрал меня в качестве своей подопечной для проекта господина Рюбзама? Ой-ой. Тогда он был ещё более паршивым ангелом-хранителем, чем Леандер. Но по крайней мере он был там, когда я упала с крыши, даже если и немного поздно. И он спас меня от Рейлла.

– Так. Брейк-данс танцор. Ён жа табе падабаецца, ці не так?
– Шак снова перешёл на пфальцский диалект, поэтому я решила пока что закончить разговор. Изменение темы разговора мне всё равно не нравилось, хотя мне сейчас нужно будет позаботиться именно об этом турке.

– Шак, можешь сделать мне одолжение? Можешь скурить свой косяк где-нибудь в другом месте? Я хочу встретиться здесь с Серданом и тогда ... тогда ...
– Я искала подходящие слова, но Шак широко заулыбался и поднял успокаивающе руки вверх.

– Усё нармальна Луосиi. Разумею. Тады ўсяго добрага, так? Будзь заўсёды уважлівай, добра?

– Тебе тоже всего хорошего, Шак, - ответила я дружелюбно, хотя сомневалась, что ему это удастся. С косяком в руке он зашаркал наверх. Вскоре я услышала, как ревя, удалилась его Веспа.

Теперь я была готова к самой сложной части. Собственно это были две сложные части, одну мне нужно будет преодолеть физически, другую душевно. Сначала я посвятила себя физической задачи и грубо ругалась, в то время, как тащила тяжёлого и обвисшего Леандера из его угла к грязному дивану и это в значительно степени одной рукой!

Три раза я потерпела неудачу, чтобы затащить его на сиденье, но при четвёртой попытке получилось. Я осторожно прислонила его к Билли, который только тихо всхрапнул и соскользнул немного ниже на жирной обивке. Потом я вышла на улицу и вытащила мой мобильный из кармана. Я решила начать с Сеппо.

К моему удивлению он снял трубку уже через несколько секунд.

– Люси, я не хочу сейчас ...

– Сеппо, речь идёт не обо мне. Я звоню по поводу Билли. С ним дела обстоят не очень хорошо. То, что случилось с музыкальной группой, сильно его расстроило. Он сидит, плача, в комнате для репетиций, и ты ему сейчас нужен. Мы нужны ему. Пожалуйста, не подводи его сейчас, ладно? Я пообещала господину Рюбзаму, что мы позаботимся о нём.
– Ладно, я пообещала, что позабочусь я, и Билли больше уже не плакал. Но в чрезвычайных ситуациях было разрешено врать.
– Да, и насчёт меня и письма ... у господина Рюбзама есть для тебя решение, ты сможешь скоро переехать в собственную квартиру и ...

– Люси, я уже это знаю. Он рассказал мне сегодня. Я ... я ...

– Просто приходи сюда, хорошо? Прямо сейчас! Пожалуйста! И Сеппо ...
– Я колебалась. Собственно я хотела сама позвонить Сердану, но я почуяла в Сеппо невообразимый потенциал к примирению. Может шансы будут более благоприятными, если он обратится к нему.
– Ты не мог бы позвонить Сердану и попросить его тоже прийти? Билли специально просил, что бы мы были здесь все. Наша паркур-группа. Мы ведь ещё являемся ей, не так ли?
– Я сильно прикусила себе нижнюю губу. Ой, опять соврала.