Дышать счастьем
Шрифт:
Я арендовала помещение и наняла штат сотрудников, состоящий всего из двух человек — бухгалтера и делопроизводителя. Думала, что сама буду управляющей, но в связи с последними событиями, все в корне меняется. Придется брать еще одного ответственного человека.
В сопровождении Генри Гаррисона вхожу туда, где меня ждет небольшая группа людей. Они как по команде раскрыли рты, когда увидели, кто к ним пожаловал. И я их не винила, так как прекрасно понимала, что чувствуют сейчас эти люди.
Генри шикарно и доброжелательно всем улыбался. Репортеры первые пришли в себя и защелкали
Я выступила с заранее заготовленной речью, и с официальной частью было покончено. Далее следовал фуршет, и все происходящее на нем вызывало у меня снисходительную улыбку. Дамы, то есть мой бухгалтер и секретарша, не отходили от моего мистера Гаррисона, зазывно ему улыбались, просили автографы и напропалую хвалили его актерское мастерство. О том, с какой целью мы здесь собрались, было напрочь забыто. Журналисты тоже атаковали Генри со всех сторон, и мне пришлось буквально вырывать его из их цепких лап.
— Уходим, мистер Гаррисон.
— Наконец-то, — выдыхает он.
В арендованном по такому случаю лимузине катаемся по ночной Москве и пьем шампанское. Если бы не Генри, я конечно бы, обошлась без проката авто, но мне захотелось немножко перед ним пофорсить. Мы опустили ширму, которая скрыла нас от водителя, и принялись целоваться. Преизбыток эмоций довел нас до того, что мы занялись любовью прямо в машине — полураздетыми и трясущимися, как в лихорадке.
Пришли в себя только тогда, когда лимузин остановился, и водитель тактично связался с нами по внутренней связи. Поправляю дорогущее помятое платье, испорченную прическу и выбираюсь наружу. У Генри криво сидит галстук и от рубашки отлетела одна пуговица. Выглядели мы очень колоритно — эдакие два любовничка, застигнутые врасплох. Но я счастлива, счастлива с ним по-настоящему!
С разрешения Генри публикую наш совместный снимок с церемонии открытия в свой Инстаграм, а наутро просыпаюсь знаменитой. Второй раз в жизни. Но в этот раз у меня совсем другие эмоции. Теперь это не фото, сделанные исподтишка и слитые в сеть, а совместное посещение мероприятия. По звездным меркам это говорило о том, что у нас все серьезно. Да, Генри теперь мой мужчина! Как же жить с этим счастьем-то? Его так много, оно льется через край, и я вся пропитана счастьем насквозь, как сахарным сиропом.
В мой фонд стали поступать немалые средства, и я уже отдала первые распоряжения бухгалтеру, насчет того, кому в первую очередь оказать помощь. В реабилитации нуждались молодые люди, больные рассеянным склерозом. Им и будут направлены деньги.
Не обошлось и без потрясений. Меценатом моего фонда стала Зоя Ковец, которая перечислила неплохую сумму денег.
— Зачем ей это, как думаешь? — спрашиваю у Генри, отрывая взгляд от ноутбука. Он лежит рядышком без футболки, отвлекая меня от работы своими чудесными формами.
— Думаю, что она осознала всю вину, которую понесла перед тобой и хочет получить от тебя прощение, — пожимает плечами мистер Гаррисон.
— Я не верю ей, Опасность опять что-то задумала.
— Я же тебе рассказывал, что она хорошо о тебе отзывалась.
—
Это какая-то очередная игра. Я больше не куплюсь на ее уловки с дружбой.— Как знать, Хелен, может, она действительно изменилась. Дай ей последний шанс.
— Только потому, что ты просишь.
— Хелен, принеси мне, пожалуйста, воды.
Я сую ноги в домашние тапки и иду на кухню, но на полпути разворачиваюсь и зову Генри:
— Дорогой, иди сюда.
— Что случилось?
— Иди, иди, посмотри, — хихикаю я.
Генри прошлепал босиком по коридору и замер на месте, увидев Роя, который недвусмысленно стоял позади Ники. Медленно ползущая вверх бровь и Генри выдает:
— Кажется, у нас ожидается пополнение в семействе.
— И когда она только успела, ну быть готовой к оплодотворению? Я не заметила у нее признаков.
— Такое очень часто бывает. Как думаешь, им нужна помощь или сами справятся?
— Думаю, что сами. Природа знает свое дело. Идем, Генри. Или тебе все еще хочется водички?
— Нет, уже перехотелось, пойдем обратно в спальню.
Мистер Гаррисон заталкивает меня в комнату и прижимает к стене. На нем только одни джинсы. Босой и без футболки. Желание переполняет меня, собирается в комок где-то внизу живота, а потом течет через край. Хотите — верьте, хотите — нет, но это — любовь! Любовь — это где двое могут выпустить своих истинных «я». Звезда Голливуда остается за дверьми этой спальни, и со мной наедине остается чуткий, добрый и любящий мужчина.
— Я люблю тебя, — едва слышно говорит он.
— Что ты сказал? — у меня пересыхает во рту от такой новости. Генри впервые признался мне в любви! Ох уж эти англичане — сначала предлагают брак, а только потом говорят о любви.
— Я без ума от тебя, мистер Гаррисон. Я люблю тебя, Генрих. Я очень сильно тебя люблю! — чеканю каждое слово, чтобы он тоже прочувствовал этот важный момент.
Серьезный разговор оставила на потом. Когда наше желание было удовлетворено, а питомцы разошлись по разным углам, я приникла к Генри и тихо произнесла.
— Есть еще кое-что, не знаю, поймешь ли ты меня… Как вообще к этому отнесешься.
— Говори, — насторожился мистер Гаррисон.
— Я немного рассказывала тебе о детях, которые мне небезразличны, — осторожно начинаю я, — месяц назад я подала документы на опекунство, ни на что не надеясь, но неожиданно вчера мне позвонили из детского дома и сообщили, что готовы отдать мне Никитку и Тему. Думаю, репортеры постарались на славу и пропиарили меня на всю Россию-матушку. Что же мне делать теперь? — закусываю губу и жалобно смотрю на любимого мужчину.
— Оформлять опекунство. Я же знаю, что ты не простишь себе, если оставишь их здесь.
— Ты прав — не прощу. Но я же понимаю, что тебе не нужны чужие дети. Ты очень хороший и порядочный человек, но не до такой же степени, чтобы воспитывать их в своем доме!
— Хорошего же ты обо мне мнения, — обиделся Генри.
— Прости, я несу полную чушь, — понуро опускаю голову. Черт возьми, сейчас решается мое будущее. Кого бы я выбрала, если бы передо мной был бы поставлен выбор: Генри или детей? Но я не хотела об этом даже думать…