Джоконда и паяц

– Думай, Рома. Голова у тебя светлая.

– Ага! Особенно после удара по затылку. Наступило просветление.

– Поскольку «Джоконда» похищена, Артынов срочно будет искать натурщицу. Возьми это под контроль. Не мне тебя учить. Когда работа будет завершена, просто не спускай с барышни глаз.

– Я уже с Алины не спускал. И чем кончилось?

– Сделай выводы и не повторяй ошибки.

Глория сохраняла невозмутимость, но в ее ресницах прятались смешинки.

– Ладно, – смущенно кивнул начальник охраны. – Ты права. У меня есть на примете одна женщина.

– Она без ума от тебя, неотразимый ты наш, – улыбнулась хозяйка. – И готова на все. Я угадала?

– Перестань.

Закипел чайник. Скрывая неловкость, Роман налил в чашки кипятка, который быстро окрасился в зеленоватый цвет.

За чаем хозяйка и гость обменивались колкими, раздраженными репликами. Оба были недовольны собой. Глория не могла смириться с тем, что Лавров изменил ей. Он же испытывал чувство вины и стыда. Эми дарила ему сиюминутное наслаждение, ради которого он пожертвовал отношениями с Глорией. Выходит, плоть победила душу. С другой стороны – с Глорией его связывали скорее деловые отношения, чем интимные. То, что происходило между ними, нельзя было назвать ни дружбой, ни любовью. Иногда Лаврову приходила в голову чудовищная мысль, что у Глории есть другой мужчина: покойный карлик Агафон, в доме которого она проживает. Казалось, незримый уродец тенью скользит за ней, а она и рада.

«Я ее сотрудник, подчиненный, – думал Роман, глотая безвкусный чай. – Она мой босс. И все! Надо успокоиться».

– Что ты напоследок шепнула Кольцову на ухо? – спросил он. – Мужика конкретно перекосило.

– Он усомнился в моих словах. Вот я ему и сообщила пикантную подробность.

– Какую?

– Насчет похищенной у Артынова «Джоконды».

– Тебе известно, кто ее украл?

– Известно.

– И кто же это?

– Михаил Кольцов.

Начальник охраны отодвинул от себя чашку и во все глаза уставился на Глорию.

– Да ладно…

– Кольцов внезапно потерял жену, – терпеливо объясняла она. – Он испытывает тяжелейший стресс и не контролирует себя. Узнав адрес мастерской, он отправился туда в надежде увидеть портрет Алины и забрать его. Спортсмен взламывает замок и проникает в помещение. Джоконда с лицом покойной жены поразила его в самое сердце. В оправдание Михаила могу сказать, что он действовал безотчетно, под влиянием импульса.

Лавров скептически хмыкнул.

– Находился в состоянии аффекта и не ведал, что творит? Так я и поверил.

– Сомневаться – твое право.

– Значит, это он чуть не разбил мне голову?

– А что ему оставалось делать? – пожала плечами Глория. – Фактически ты застал его на месте преступления. Скажи спасибо, что он тебя не убил.

– Премного благодарен!

Лавров вспомнил подозрительное волнение спортсмена при встрече у салона ритуальных услуг. Тот испугался, что «журналист» узнает в нем своего обидчика. Хотя это в принципе было невозможно. Роман не успел ничего рассмотреть в тот момент, ведь сразу после удара он упал ничком.

Убедившись, что «журналист» не знает, кто на него напал, Михаил успокоился.

– Покупка «Венеры» обошлась ему в кругленькую сумму, – между тем продолжала Глория. – Приобрести законным путем еще и «Джоконду» для него было накладно. Человек не справился с искушением завладеть полотном.

– Типа денег больше нет, а картину хочется.

– Не забывай, что на портрете – его погибшая жена.

– И где он прячет краденую «Джоконду»?

– В загородном доме. Когда мы были там, я ощущала ее присутствие. Думаю, Кольцов спрятал портрет где-то на первом этаже среди коробок с остатками стройматериалов. Если понадобится, скажу точнее.

– Не понадобится, – дернул подбородком Лавров. – В конце концов, это не наше дело. Никто не поручал нам раскрывать кражу.

– Согласна.

– Послушай… что такого в этой «Джоконде»? Я имею в виду картину Леонардо да Винчи. Почему она так ценится? Почему ей поклоняются? Копируют? Почему она не сходит с обложек журналов? Ей-богу, мне не понятно! Я спрашивал Рафика как художника. Тот нагородил всякой чепухи. Мол, Леонардо был гением, магистром тайного ордена и чуть ли не сверхчеловеком. В портрете Моны Лизы он, якобы, зашифровал то ли некую тайну, то ли послание к потомкам, которое еще предстоит разгадать. И прочее в том же духе. В общем, полная абракадабра. Будто бы сам Фрейд описывал двоякую улыбку Джоконды как обещание блаженства и зловещую угрозу.

– Фрейду в уме не откажешь.

– В чем блаженство и в чем угроза? Можешь объяснить? – недоумевал Лавров. – Лично я не вижу в этой картине ничего особенного. Потрескавшаяся доска, тусклые краски, женщина, которая не в моем вкусе. Во всяком случае, красавицей ее можно назвать с натяжкой. Ясно, что идеал красоты у всех разный, но…

– Мона Лиза пережила века, и с каждым годом слава ее растет. О ней пишут и спорят, из-за нее теряют рассудок. Она будит в людях возвышенное и низменное. Не зря же ее защитили пуленепробиваемым стеклом.

– Рафик говорил, что над ее загадкой бьются лучшие умы. Одни твердят, что в образе Моны Лизы Леонардо изобразил себя. Другие намекают, что Джоконда вовсе не женщина, а мужчина, любовник великого мэтра.

– Существуют всевозможные толкования, и ни одно не удовлетворяет. Кстати, Артынов – не первый, кто привнес Джоконду в свое творчество. Этим грешили многие известные художники: Казимир Малевич, Марсель Дюшан, Фернан Леже, Сальвадор Дали… список длинный.

– Может, нет в ней никакой загадки? – буркнул Лавров. – Может, люди сами все придумали? А что, Леонардо был геем?

– Его сексуальная ориентация не имеет отношения к делу.

– Что же тогда имеет? Буйная фантазия искусствоведов, которые стараются перещеголять друг друга? Кто сочинит о Джоконде такую байку, что остальные засохнут от зависти.

– Это их работа, – улыбнулась Глория.

– Тебе не кажется, что вокруг предметов искусства накручено много небылиц? Потому они и вызывают нездоровый ажиотаж.

– Искусство – параллельный мир, который соприкасается с нашим, – вспомнила она слова карлика. – С творениями иного мира все непросто. На перекрестке надо быть начеку. Иначе попадешь в неприятности.

– Боже! Еще и параллельный мир… Я этого не вынесу.

– Ты сам спрашиваешь, – пожала плечами Глория.

– Разве искусство не должно облагораживать?

– Гениальные произведения искусства могут быть точками контакта параллельных миров. Через них на нас смотрят из зазеркалья, заглядывают нам в душу, говорят с нами. Существует обратная связь и опасность перехода.

Лавров невольно потянулся к ушибленному затылку.

– Ты хочешь сказать, что… «Джоконда» – и есть точка контакта? По-твоему, живой человек может… переселиться в картину?