Джон Р. Р. Толкин. Биография

Потом Толкины переехали в Лидс, и Эдит обнаружила, что там все иначе. Люди обитали в обыкновенных скромных коттеджах и не имели дурацкой привычки сорить визитными карточками. Через несколько домов по Сент–Маркс–Террас жила жена другого университетского предподавателя, которая часто забегала поболтать. Эдит также то и дело виделась с учениками Рональда, что приходили на уроки или просто на чай, и многие из них ей очень нравились. Некоторые из этих учеников сделались друзьями семьи, поддерживали с ней отношения в течение многих лет и нередко заходили в гости. В университете устраивались неформальные танцевальные вечеринки, доставлявшие Эдит немало удовольствия. Даже дети (а у Толкинов уже были Джон, Майкл, а к концу пребывания в Лидсе появился еще и Кристофер) не оставались в стороне: университет организовывал чудные рождественские праздники, причем сам вице–канцлер переодевался Дедом Морозом. Позднее Рональд смог позволить себе приобрести дом побольше на Дарнли–Роуд, подальше от городского смога и грязи. Они держали горничную и няню для детей. В целом Эдит была счастлива.

Но вдруг пришлось возвращаться в Оксфорд. Первый дом на Нортмур–Роуд Рональд купил, когда Эдит была еще в Лидсе, не посоветовавшись с ней. Эдит решила, что особняк чересчур тесный. Старшие мальчики заразились стригущим лишаем через общую расческу в фотостудии в Лидсе, и их пришлось подвергнуть длительному и дорогостоящему лечению. Когда они поправились настолько, что стало возможным отправить их в Дрэгон–Скул, им поначалу было очень неуютно среди других мальчишек. Потом Эдит снова забеременела. И только когда в 1929 году родилась Присцилла, а в 1930–м семья переехала в соседний дом побольше, Эдит почувствовала, что все вроде бы устроилось.

Но все равно их семейная жизнь уже никогда не достигала того равновесия, что в Лидсе. Эдит стало казаться, что Рональд ее забросил. С чисто формальной точки зрения, он довольно много времени проводил дома: здесь проходили его уроки, и вечерами он отсутствовал нечасто — один–два раза в неделю. Но проблема заключалась в его привязанностях. Рональд по–прежнему оставался внимательным и любящим мужем, очень заботился о ее здоровье (как и она — о его), немало занимался домом. Но Эдит видела, что одна из сторон его натуры раскрывается только в обществе мужчин своего круга. Точнее, она заметила, что Рональд очень привязан к Джеку Льюису, и ее это раздражало.

Когда Льюис заходил в гости на Нортмур–Роуд, дети были ему рады: он никогда не обращался с ними свысока и приносил им книжки Э. Несбит [Эдит Несбит (1858—1924) — английская детская писательница, автор повестей и сказок, где сосуществуют бок о бок фантастика и реальность], которые они обожали. Однако с Эдит Льюис держался застенчиво и неловко. А потому она не могла понять, чего приятного находит Рональд в его обществе, и немного ревновала. Находились и другие проблемы. В детстве у Эдит.не было нормального дома, и потому она не знала, как следует вести хозяйство. Неудивительно, что она скрывала неуверенность под маской властности и цеплялась к мелочам: требовала, чтобы за стол все садились минута в минуту, чтобы дети съедали все до крошки, чтобы прислуга выполняла свои обязанности без сучка без задоринки. А между тем она нередко чувствовала себя очень одинокой. Когда Рональд отсутствовал или сидел в кабинете, ей часто и поговорить бывало не с кем, кроме детей и слуг. С годами оксфордское общество стало менее чопорным; однако Эдит все равно побаивалась его и почти не общалась с семьями других донов — пожалуй, единственной ее подругой была жена Чарльза Ренна, Агнесса. Кроме того, Эдит страдала головными болями, из–за которых порой сутками не могла встать с постели.

Рональд быстро обнаружил, что Эдит в Оксфорде плохо и что она недолюбливает его друзей. Он понимал, что его потребность в мужской дружбе временами мешает семейной жизни. Но он считал это одним из печальных свойств падшего мира, в целом придерживался мнения, что мужчина должен иметь право на свои, мужские радости, и готов был отстаивать это право. Сыну, задумавшему жениться, он писал: «Есть много вещей, которые мужчина считает своим законным достоянием, несмотря на то что из–за них вспыхивают скандалы. Лгать о них своей жене или возлюбленной нельзя ни в коем случае! Либо отказаться от них, либо, если оно того стоит, — настоять на своем. Такие вопросы могут возникать очень часто: кружка пива или трубка, привычка не отвечать на письма, новый друг, и т. д., и т. п. Если требования противоположной стороны действительно неразумны (а такое бывает, даже между самыми страстными влюбленными или тепло любящими друг друга супругами), лучше сразу прямо сказать «нет» и пойти на скандал, чем действовать втихомолку».

Еще одну проблему представляло собой отношение Эдит к католичеству. Прежде чем они поженились, Рональд убедил ее оставить англиканскую церковь и стать католичкой; и тогда ее это несколько огорчило. В последующие годы Эдит почти перестала ходить к мессе. На втором десятилетии брака ее нелюбовь к католичеству усилилась, и к 1925 году, когда семья вернулась в Оксфорд, Эдит уже с неодобрением относилась к тому, что Рональд водит в церковь детей. Отчасти ее неприязнь была следствием сурового, почти средневекового требования Рональда исповедоваться как можно чаще; а Эдит всегда терпеть не могла каяться в своих грехах священнику. Кроме того, Толкин не мог обсудить с нею ее чувства рационально, с той же отчетливой сознательностью, какую он проявлял в своих богословских спорах с Льюисом: Эдит он демонстрировал только свою эмоциональную привязанность к религии, а она этого отношения не понимала. Временами ее сдерживаемое отвращение к посещению церкви прорывалось бурными вспышками гнева. Но наконец одна из таких вспышек в 1940 году завершилась настоящим примирением между нею и Рональдом. Эдит объяснила ему свои чувства и даже заявила, что хочет вернуться к исполнению обрядов. В конце концов регулярно ходить в церковь Эдит все же не стала, однако больше до конца жизни не проявляла нелюбви к католицизму, более того, начала живо интересоваться церковными делами, так что даже тем друзьям, которые сами были католиками, казалось, что она сделалась ревностной католичкой.

До определенной степени Рональд с Эдит на Нортмур–Роуд жили каждый своей жизнью. Они спали в разных спальнях, ложились и вставали в разные часы. Толкин работал по ночам, отчасти потому, что днем не хватало времени, но еще и потому, что, пока жена не ляжет спать, спокойно посидеть за письменным столом ему не удавалось. Днем, стоило ему сесть за книги, Эдит просила его сделать что–нибудь по дому или приглашала попить чаю с гостем. Разумеется, эти непрестанные вмешательства на самом деле были не чем иным, как требованием любви и внимания, и Эдит тоже можно понять; но Рональда это частенько раздражало, хотя он и выказывал редкостное терпение. Однако же ошибкой было бы думать, что Эдит не имела совершенно никакого отношения к его работе. Правда, в эти годы Рональд уже не делился с нею своим творчеством так щедро, как в Грейт–Хейвуде; он не поощрял жену принимать участие в своей работе, и из всех его рукописей только самые ранние страницы «Книги утраченных сказаний» переписаны рукой Эдит. Но она, разумеется, разделяла интерес семьи, когда Рональд сочинял «Хоббита» и «Властелина Колец», и, хотя она не очень хорошо знала его книги и не понимала всей их глубины, этой стороны своей жизни он от нее не скрывал. Эдит была первым человеком, кому Толкин показал две свои короткие повести «Лист работы Ниггля» и «Кузнец из Большого Вуттона»; и одобрение жены всегда подбадривало его и грело ему душу.

У них с Эдит было много общих друзей. Часть из них имели отношение к университету, к примеру, Росфрит Марри (дочь сэра Джеймса Марри, первого редактора «Оксфордского словаря») и ее племянник Роберт Марри, а также бывшие ученицы и коллеги, такие, как Симоннад'Арденн, Элейн Гриффитс, Стелла Миллз и Мари Салю. Все они были друзьями семьи, частью жизни не только Рональда, но и Эдит, и это само по себе связывало супругов. Они с Рональдом не всегда говорили с одними и теми же людьми об одном и том же, и с возрастом это расхождение только увеличивалось, так что Рональд мог преспокойно обсуждать с посетителем происхождение английского топонима, не обращая внимания на то, что Эдит одновременно говорит с этим гостем о внуке, заболевшем корью. Но постоянные визитеры к этому привыкали.

Эти друзья и все остальные, кто знал Рональда и Эдит Толкин в течение многих лет, никогда не сомневались, что супруги очень привязаны друг к другу. Это проявлялось как в мелочах, к примеру, в их взаимной заботе о здоровье друг друга, порой доходящей до абсурда, или в том, как тщательно они отбирали и упаковывали подарки друг другу на день рождения, так и в серьезных вещах, к примеру, в том, что, выйдя на пенсию, Рональд пожертвовал значительной частью своей привычной жизни, чтобы предоставить Эдит возможность провести последние годы в Борнмуте — он чувствовал, что она это заслужила, — или в том, как Эдит гордилась его писательской славой.

Главным источником радости, общим для обоих, была для них любовь к семье. Это связывало их до самой смерти и, возможно, оказалось самой мощной силой в их браке. Они любили обсуждать и разбирать по косточкам все подробности жизни своих детей, а потом и внуков. Они очень гордились тем, что во время Второй мировой Майкл был награжден медалью за службу в зенитных войсках, защищавших аэродромы во время битвы за Англию [Воздушные бои над территорией Великобритании в 1940–1941 гг.]; точно так же гордились они, когда вскоре после войны Джон стал католическим священником. Толкин был очень добрым и понимающим отцом, никогда не стеснялся целовать сыновей прилюдно, даже когда они стали взрослыми, и не скупился на любовь и душевную теплоту.

Читая об этом много лет спустя, мы можем подумать, что жизнь на Нортмур–Роуд была скучна и лишена каких–либо значительных событий. Но не следует забывать, что семейству Толкин так не казалось. Для них событий было довольно. Взять хотя бы незабываемый случай в 1932 году, когда Толкин купил свою первую машину, «Моррис Каули», которую прозвали «Джо» по первым буквам номера. Научившись водить, Толкин загрузил все семейство в машину и повез в гости к своему брату Хилари в его плодоводческое хозяйство под Ившемом. За время поездки «Джо» два раза проколол шину и снес кусок каменной стены сухой кладки близ Чиппинг–Нортона. В результате Эдит в течение нескольких месяцев отказывалась вновь садиться в машину; и недаром, поскольку водителем Толкин был скорее отважным, нежели искусным. Если ему предстояло пересечь оживленную улицу в Оксфорде, чтобы попасть в переулок, он устремлялся вперед очертя голову, не обращая внимания на все прочие машины. Позднее «Джо» сменился другим «Моррисом», который исправно служил Толкинам до начала Второй мировой, когда из–за дефицита бензина держать машину сделалось невыгодно. К тому времени Толкин осознал, какой ущерб наносят природе двигатели внутреннего сгорания и новые шоссе, и после войны не стал покупать новую машину и никогда больше за руль не садился.