Единородная дочь

У Джули похолодело внутри. Слепой, как Самсон. Слепой, как скала. Слепой, как тот мальчик в зеркальце портсигара.

Тем временем Феба возвращалась в сопровождении шимпанзе и мальчика, державшего обезьяну на поводке, как водный лыжник — трос катера.

— С мартышкой играть нельзя, — объяснила Феба, когда они подошли к замку. Шимпанзе смотрел на Джули огромными влажными желтыми глазами. От него воняло грязными носками. Шерсть местами сбилась в колтуны. — Это мартышка-поводырь, она водит мальчишку.

У Джули по телу вдруг побежали мурашки, наверное, от песка, вдруг попавшего в купальник. Никаких чудес, не уставал повторять папа. А не то ее заберут.

— Не мартышка, а обезьяна, — поправил мальчик, — шимпанзе. — У него были волосы цвета вареной морковки. Круглое лицо, усеянное разнокалиберными веснушками. Глубоко посаженные глаза суетливо бегали, напоминая пару серых мышат, поселившихся в глазницах.

Вылечи его, сказал мистер Вайверн. Мама хочет, чтобы ты это сделала. Лучший друг твоей мамы ни за что не станет тебе лгать…

— Ах да, — спохватилась Феба, — Джули, это Арнольд.

— Значит, это не тот слепой мальчик Тимоти?

Ее сбили со следа.

— Тимоти — это я, — сказал мальчик. — Это моего шимпанзе зовут Арнольд.

От обезьяны воняло. Нестерпимо палило солнце.

— А как ты узнала, что его зовут Тимоти? — удивилась Феба.

— Да, как? — подхватил Тимоти.

— Случайно угадала.

— Сейчас мы будем взрывать замок, — гордо объявила Феба. — У нас есть бенгальские огни, петарды и ракеты.

— Я никогда не видел фейерверка, — вздохнул Тимоти, — он так странно шипит и бумкает.

Никаких чудес. Мама хочет, чтобы Тимоти мог видеть. Ее заберут. Мама просила… А если к Тимоти вернется зрение, ее мама наконец объявится? Спустится с небес на сияющем облаке с целой охапкой подарков для любимой доченьки? По одному с каждой планеты во Вселенной?

Джули украдкой глянула на старый пирс. Няня по-прежнему дремала.

Джули знала: чтобы совершить чудо, мало этого хотеть. Еще нужны какие-нибудь предметы. Как бы инструменты. Чтобы оживить краба, она тыкала в него карандашами. А чтобы исцелить слепого…

Джули взяла горсть сырого песка с развалин главной башни, поплевала на него и приложила к левому глазу мальчика, с силой прижав. Арнольд завизжал. Тимоти отпрянул.

— Стой смирно!

Мальчик застыл. Джули казалось, что от кончиков ее пальцев исходит тихое жужжание, словно что-то из них переливается в больной глаз.

— Что ты делаешь? — опешила Феба.

— Лечу его, наверное… — Сердце девочки бешено колотилось, ладони стали влажными. Джули взяла с Боадицеи еще песка и занялась правым глазом. — Не дергайся!

— Ты… что? — переспросила Феба.

Джули отступила, не сводя с мальчика взгляда. Он стряхнул с глаз сырой песок, смел тонкими пальцами остатки с ресниц и заморгал. Золотые волосы огнем горели на солнце.

— Иногда я кое-что могу, — пояснила Джули.

— Что это? — Тимоти дрожал, несмотря на августовскую жару.

— Кое-что можешь? — фыркнула Феба.

Ресницы Тимоти трепетали, как крылышки колибри.

— Что со мной? — повторил он, цокая зубами.

Напуганный Арнольд попятился к девочкам и втиснулся между ними, прижавшись к ногам Джули. Девочка слышала, как подрагивает его горячий бок. Мальчик водил глазами из стороны в сторону: девочка, обезьяна, девочка. В лице не промелькнуло даже тени, свидетельствующей о перемене. Девочка, обезьяна, девочка. «Не получилось, — разочарованно подумала Джули. Девочка, обезьяна, девочка. — Хорошо это или плохо, но у меня…»

— Кто из вас Арнольд?

— Чего? — опешила Феба.

— Кто из вас Арнольд? — Тимоти ткнул указательным в Фебу. — Ты — нет, так? Ты ведь девочка?

— Круто, черт возьми! — взвизгнула Феба, прыгая, как заводной мишка из маминого магазина. — Джули, получилось, получилось! Класс! — Она повернулась к Тимоти и похлопала шимпанзе по загривку. — Вот как выглядит мартышка, детка.

— Обезьяна.

Джули набрала полные легкие свежего, соленого морского воздуха и вдруг ощутила необычную приятную пульсацию в промежности.

А вот Феба все прыгала, как сумасшедшая.

— Вот потрясно, Котенок! Мы же сделаем на этом кучу денег! Да как, черт возьми, у тебя получилось? денег!

— У меня дар, — сказала Джули.

— Дар? — захлопала ресницами Феба. — Откуда?

— От Бога.

— А мне можно получить немножко?

— Понимаешь, Бог — моя мама.

— Чего?

— Ну, я ее дочь.

— Чья, Бога? Я знала, что ты чокнутая, но… Бога?

— Бога.

Тимоти провел рукой на уровне горизонта, указывая в сторону океана.

— Такой плоский… Я думал, он круглый. — Он повернулся к Джули и ликующе взмахнул в воздухе кулачком. — Это ты меня вылечила, да?!

У Джули вдруг закружилась голова. Она почувствовала себя опустошенной, словно игровой автомат, из которого какой-то пройдоха выкачал все жетоны. Ну нет, больше никаких чудес, ее ведь могут забрать!

— Вот что, Тимоти. — Она схватила его за холодные взмокшие плечики. — Сболтнешь кому-нибудь, я тебя снова ослеплю.

Мальчик попятился назад.

— Не надо! Пожалуйста!

— Поклянись, что не будешь болтать!

— Не буду, клянусь!

— Повтори!

— Ни за что не проболтаюсь! Ни за что, никому!

Джули крутнулась на одной ноге, плюхнувшись на песок. Она его исцелила! Никакая она не Королева Зенобия! Она дочь Бога! И она снова ощутила ту самую приятную пульсацию: теплые удивительные волны, поднимающиеся от влагалища. Несмотря на всю свою смуглость, Феба вдруг странно побледнела. Да, ребята, с дочерью Бога шутки плохи. Попробуй ее подставь, еще, чего доброго, волдырями с головы до ног покроешься.