Её личное безумие

Томлинсон. Это его машина.

Зейн старается не паниковать. Сердце уже раскалывается на части, а в тот момент, когда глаза улавливают и женское передвижение возле этого автомобиля, им всё равно овладевает яростная истерика. Это Лорен! Это, чёрт возьми, она.

Зейн перестаёт думать. Он даже ничего не объясняет недоумевающей Роуз.

Просто бежит по коридору и с волнением в груди спускается по длинной лестнице. Везде яркая волна беспокойства, внутри всё зашкаливает до самых пределов.

« Не паникуй, Зейн. Просто не паникуй.»

Но не получается. Он видит, как Луи обнимает Лорен за талию и как вместе с девушкой оказывается внутри учебного здания. Они идут с такими довольными лицами, что всё становится ясным. Всё уже заставляет Зейна тонуть в самом себе.

– Лорен! – кричит он, надеясь хоть как-то привлечь внимание своей студентки.

Это получается. Она останавливает свой шаг и смотрит на Малика со всем своим вниманием. Она удивляется его голосу. А он не позволяет себе даже лишнюю секунду простоять на одном месте. Он решается подойти к Лорен. С твёрдым взглядом, с наигранной решительностью, которой на самом деле совсем не было в этот момент.

– Мне нужно поговорить с тобой, – простое объяснение Зейна, специально произнесённое строгим тоном. – Срочно.

Он надеется, что она его послушает. Что уже в следующую секунду отойдёт от улыбающегося Томлинсона и кинется к нему, к Малику, с полной готовностью своего внимания.

Но Лорен не двигается. Просто выражает своё удивление и с непониманием присматривается в его сторону.

– Не могу, – говорит она так, будто этого уже достаточно, чтобы проигнорировать его приказ. – Мне нужно поговорить с отцом.

От таких слов Зейн замирает. Ему холодно. Ему очень холодно.

Внутри проскальзывает страх и всё теряет свою способность принимать хоть какие-то действия. Зейн просто видет, как Томлинсон улыбается шире. Его самодовольный взгляд проскальзывает по внешности Малика с ехидством и это говорит само за себя. Да. Этот ублюдок явно в выигрыше.

– Зачем? – задаёт следующий вопрос Зейн, понимая, что услышать ответ слишком страшно.

Ведь зачем Лорен говорить с отцом? С тем человеком, с которым она едва выносила несколько минут неприятного разговора? Что могло изменится?

Зейн не понимает. И видя, как руки Томлинсона сжимаются на теле Грейсон ещё сильнее, он ещё больше не хочет этого понимать.

– Я всё-таки решила согласиться пойти на свадьбу своей сестры, Зейн, – с улыбкой говорит Лорен, радостно присматриваясь к своему собеседнику. Она такая счастливая. Он это понимает только сейчас. – И со мной обязательно пойдёт Луи.

Она это сказала. Она это сделала.

А Малик даже и не удивляется, когда чувствует адскую боль в своём сердце. Ведь этого он и заслуживает. Ведь это и должно было произойти.

Она с Томлинсоном. И её слов оказалось достаточно, чтобы это понять. А радости в её глазах достаточно, чтобы это почувствовать.

Зейн не двигается. Молчит. Держит себя в руках и выдавливает глупую усмешку, которая вряд ли поможет скрыть его внутреннюю боль в самой глубине сердца.

– Ну что же, – говорит почти бесстрастным тоном. – Тогда удачи.

Больше произнести что-либо не получается. Голос уже срывается, а Зейн теряет свои последние силы. Он разворачивается. Отходит в сторону. Плюёт на мнение Лорен о его поведении, плюёт на гордое самодовольство своего бывшего друга Луи.

Уже это всё не важно. Уже слишком поздно.

Он... опоздал.

«- Мам, а что будет, если я полюблю девушку, которая будет ко мне безразлична?

Женщина улыбается. Вопрос от сына такой милый, что она не в силах сдерживать свои эмоции. И прижимая ещё совсем маленького Зейна к себе, она с нежностью гладит его по макушке.

– Такого не случится, — с уверенностью говорит она. Улыбается и наполняется безмерно радостным настроением. – Ведь разве такого, как ты, можно не полюбить?»

Его мама ошиблась.

Зейн чувствует именно это. Он идёт по какому-то коридору и даже пытается не удивляться, когда оказывается у кабинета своего отца. Возле этой двери приходится постоять. Подумать.

Зейн полюбил. А раньше, после смерти матери, это казалось невозможным. Когда его мать умерла, Малик долго не мог справиться с потерей такого близкого человека. Всё казалось чужим, неправильным. Он старался жить так, как его и учили — помогать другим, бороться за справедливость. Он пытался делать всё так, как бы хотела его родная мама.

Но что случилось потом?

В его жизни появилась Виктория. Подкупила его своим очарованием и Зейн научился у неё быть хладнокровным. Эта злость и эта безжалостность придала ему сил. Игра в самолюбивого ублюдка научила его управлять другими. Он стал властным, самоуверенным. Он смог вновь полюбить жизнь, хоть и в странной для него манере. Тогда всё менялось. Чувства становились менее эмоциональными. Жизнь превратилась в погоню за удовлетворением и повышением своей самооценки.

Зейн учился быть бесстрашным. Он перестал бояться жизни и всё, чего он хотел, так это спокойно проживать свою судьбу в данном здании. Чувств внутри не было. Внутри была лишь одна жестокость, которой было подвластно всё.

А что теперь?

Появилась эта Лорен. Настоящая. Не такая, как все остальные.

Ведь за что можно полюбить таких, как она? За что?

За её искренность.

Она не злая, не ехидная. Чистая и добрая девушка, которая терпела все муки окружающих её людей.

Он не смог понять этого сразу. А Томлинсон смог. Вот он и достоин получить её. Он этого заслужил.

Зейн сдаётся. Он уходит на задний план.

– Отец, можно с тобой поговорить? – тут же говорит Малик, оказываясь в кабинете у своего отца. – Это важно.

Джавад удивляется приходу сына, но видя в каком настроении Зейн, он тут же поднимается с кресла и кивает, разрешая пройти вовнутрь.

Зейн проходит. Застывает на месте и молчит несколько секунд, прежде чем решаясь произнести что-то ещё.

– Что случилось? – с тревогой в голосе интересуется мужчина.

Он никогда не видел своего сына таким. И он уверен — этот вид Зейна не предвещает ничего хорошего. Малик слишком хмурый, слишком расстроенный.

– Когда-то ты поставил мне одно условие, – начал говорить Зейн. Голос вздрагивает и тело уже совсем его не слушается. Тяжело казаться сильным. Особенно, когда этой силы совсем нет. – Либо я тренирую Лорен, либо валю отсюда ко всем чертям. И вот, – молчание. Долгое и затруднительное, из-за которого даже приходится задерживать дыхание. Но Зейн выдержит это. Он сделает всё, чего так сильно хочет в этот момент. – С завтрашнего дня меня уже здесь не будет.