Её личное безумие

Она сумасшедшая! Она...

И он не двигается. Смотрит одними глазами на это лицо. Избитое, измученное, безнадёжное.

Лорен плачет. Слёзы текут по женским щекам и падают на пол, ни на секунду не останавливаясь. И что с ним? Боже... Что происходит?

Стайлсу теперь трудно двигаться. Хочется что-то сказать. Что-то сделать.

Он не может смотреть. Нет. Только не на эти глупые слёзы. Блять, Стайлс, возьми себя в руки!

Но он не может. Он просто дрожит, с яростной надеждой желая того, чтобы Лорен просто сейчас же сдалась! Ну зачем она вообще себя мучает? Какого фига? Зачем она это делает с собой?

Стайлс не может продолжить. Ему уже страшно. Ему уже противно от того, каким он стал.

– Гарри, – его имя. Чёрт, кто-то произносит его имя. – Продолжай.

Виктория. Он оборачивается всего на секунду, чтобы увидеть, как эта девушка уверенным кивком головы понуждает к дальнейшему действию. Она хочет, чтобы он продолжил. Ей это нужно.

А разве Гарри когда-то не делал так, как она хотела? Разве когда-то Гарри отказывался угодить ей в любой просьбе? Его сердце принадлежало Виктории. И как бы он ни старался, но это безумное влечение к ней было сильнее его. Поэтому оно и стало сильнее его жалости.

Он напрягает ногу. Закрывает глаза. И бьёт.

Слышит хруст костей. Женское рыдание. И только потом видит, как его удар пришёлся по её груди.

Крови на лице больше. Лорен захлёбывается ею. Она гибнет. От этого удара. От этой отчаянной жестокости.

Пожалуйста, Лорен. Просто сдайся. Просто прекрати это. Прекрати мучить каждого из нас. И как бы Стайлс ни желал, как бы ни умолял её взглядом признать своё поражение, но она не делает этого.

Вместо этого она с улыбкой смотрит в его глаза. Плачет. А затем поднимается на ноги.

Пожалуйста, включите эту мелодию! Это важно:)

Phantom Power Music – Never Surrender

« – Боже мой, Лори, что произошло? – мать опускается на колени, чтобы дотронуться до своей дочери. – Что случилось?

И Лорен не знает, как ей признаться. В горле застряли чёртовы слёзы и ей слишком больно, чтобы хоть что-то сказать. Она проиграла вчера. Он не смогла завоевать ни единой награды на чёртовом фестивале танцев.

– Мам... – она плачет. Она так сильно рыдает. – Я ничтожество.

И опять её всхлипы. У Катрин останавливается сердце. Что может быть хуже, чем смотреть на то, как твоя любимая дочь плачет? Как её глаза, которые обычно всегда блестят радостью и надеждой, вдруг заливаются жгучими рыданиями? Так больно это видеть. И так страшно от того, что ты не знаешь, чем ей помочь.

– Ты не такая, – говорит её мать. Уверенно, настойчиво, твёрдо. – Ты просто не должна опускать руки.

Но эти слова не утешают грустную девочку. Глаза Лорен ещё налиты слезами, а бледные ладони продолжают трястись от неконтролируемой боли.

– Я не могу больше быть сильной, – она смотрит в глаза своей матери. – Я не могу больше верить в себя.

Катрин лишь сжимает губы. Лорен перестаёт плакать и её глаза постепенно высыхают, отчего женщина решается дотронуться до своей дочери тонкими пальцами. Пару движений и она успокаивает свою милую девочку. Пару движений и Лорен доверчиво кладёт свою голову ей на грудь.

– Я всегда буду верить в тебя, солнышко, – голос Катрин тихий. Она улыбается, хоть и знает, что этот жест никто не заметит. – Я всегда буду тебя поддерживать. И знаешь почему, Лори?

И ей приходится приподняться. Застыть. С удивлением посмотреть своей маме в глаза.

– Потому что я люблю тебя больше всего на свете, – её ответ ласковый, нежный. Он придаёт сил. – И потому что ты, Лори, самый удивительный человек в этом мире. Никогда не сдавайся, милая. Никогда.»

– Я не сдамся, мама, – Лорен почти произносит это в глубокую тишину.

Она не знает, сколько прошло времени. Она не знает, как много это всё заняло секунд. Но она лежит на полу, а затем, видя, как жалко на неё смотрит Стайлс, она понимает, что пришло врем подыматься. Ты встанешь, Лорен. Ты сделаешь это прямо сейчас.

Они думает, что она самая слабая, да? Что она просто всего-лишь несчастная девчонка, которой не повезло в этой судьбе? Ну конечно, как думать иначе. Бедная Лорен Грейсон, который попался самый сильный противник. Её жалеют. Её унижают. Вытирают об неё ноги.

Да кто они такие вообще? Люди, которые имеют право её судить? Люди, которым вдруг стало позволено что-то за неё решать?

Да они твари. Они все такие же, как она. Они ничего о ней не знают. Они просто судят её за то, кем она никогда не являлась.

Да пошли все они к чёрту! Эти жалкие людишки, эти безмозглые существа, которые ничего о ней не знают.

Она сильная. Сильная настолько, что может любого из них положить на пол. Любого закопать в землю. Поставить на место.

Она сильная.

Потому что она верит в себя.

Она сильная.

Потому что в неё верит её мать.

Лорен подымается. Руки дрожат. Но она встаёт. Голова кружится. Но она заставляет две раненые ноги упереться об землю.

Она докажет им всем. Докажет самой себе. Она сделает это.

– Бей, Гарри! – её голос громкий. Настолько, что её слышат абсолютно все. – Давай. Ударь меня, Стайлс.

А Стайлс застывает. Ему даже страшно и, кажется, что перед ним стоит уже не та забитая девчонка. Перед ним стоит отважный воин, который смог побороть всю свою внутреннюю боль.

Он боится. Даже отходит назад, не понимая, что сейчас будет.

В зале застыли все. Министерство, студенты. Другие люди.

Дышать даже страшно. А делать что-либо — тем более.

– Бей! – её крик, после которого Лорен сжимает свои ладони.

Ей овладевает ярость. Она парит в собственном гневе. На этих тупых людей. На это бессмысленное общество.

ДА КТО ОНИ ТАКИЕ?! КАКОЕ ПРАВО ОНИ ИМЕЮТ ЭТО ДЕЛАТЬ ИМЕННО С НЕЙ?

Лорен не сдаётся. И сквозь болезненную улыбку, от которой чувствуется собственная кровь на своих губах, девушка кидается вперёд. Кости ломят. Тело печёт.

А она бьёт так яростно и так сильно, что Гарри даже не успевает среагировать. Руки соприкасаются с его телом. Руки бьют куда-то ему прямо в шею. Куда-то в его грудь.