Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой

— Послушай, Люб, ты меня так и оставишь здесь одного? Я в том смысле, что ты меня совсем не знаешь.

— Максим, если ты хочешь, то можешь подождать меня на улице или в подъезде, вот только боюсь, что в неглиже ты не долго там простоишь. Да расслабься ты, чувствуй себя как дома, отдохни, посмотри телек, ты же, наверное, не знаешь, что последние шесть лет в мире творилось. На кухне холодильник, на плите борщ, если кушать захочешь. На крайний случай есть полка с книгами. Не скучай, я скоро вернусь.

Люба поцеловала Максимилиана в губы и исчезла за входной дверью, а пылкий юноша остался стоять в коридорчике старенькой хрущевки и размышлял о том, как приятно целовать эту замечательную девушку.

Еще совсем недавно сокамерник и по совместительству учитель, любил повторять: «Порой нужно не барахтаться, а сложить руки плыть по течению, река сама вынесет тебя к берегу». Именно так и решил поступить Макс, он отбросил все терзания в сторону, в конце концов, совсем недавно он собирался цинично использовать эту или какую-нибудь другую бабенку в своих корыстных целях, а после навсегда забыть. И завалился в спальне смотреть чудо современной электронной мысли — говорящий ящик с картинками. За подобным действом проводили часы дни и даже недели отдельные граждане различных возрастов. Небольшая коробочка показывала все на свете, танцы народов мира, битву экстрасенсов, танцы со звездами, экстрасенсы на льду, перемежая все эти занимательные телепередачи, различными полезными рекламными блоками. И все бы было ничего, вот только люди в волшебной коробочке просто сквозили лицемерием, ложью и циничностью. После уроков Семеныча, Максимилиан прекрасно считывал эмоции, а по сему, актерская игра нанятых артистов просто сквозила фальшью. Для начала Максимилиан нажал кнопку первого канала и попал на ток-шоу «Малаков минус». Симпатичный мужчина средних лет тараторя рассказывал историю одной малолетней, ну в общем девушки. Эту самую юную девицу пригласили попить чаю в загородный домик ее подруга и несколько приятелей. Бедная, беззащитная девочка согласилась, там ее опоили водкой и как водится отлюбили по очереди. При этом считывая эмоции девочки Максимилиан прекрасно понимал, что беззащитной жертвой та никогда не была. Гости в студии разглагольствовали на все лады, вот только по их глазам, жестам и мимике прекрасно было видно, что всем плевать на происходящее, в формате ток-шоу главное ажиотаж, накал и зрелищность. Макс переключил на другой канал, угодив прямиком на битву экстрасенсов и вот это зрелище его порадовало. Когда миллионы заинтересованных глаз глядели, как какой-нибудь чунгусский шаман гадает по лепешке выдавая чуть ли не серию и номер паспорта убийцы насильника или вора, воспринимали это совершенно серьезно, Максимилиан катался корчась от смеха, он прекрасно понимал, что это чистой воды постановка, бедные несчастные жертвы — циничные актеры, сами экстрасенсы точно также на половину актеры, на вторую половину шарлатаны. Макс выключил тв ящик и с прискорбием произнес:

— Да уж, всё-таки Семеныч был прав, весь этот мир катится в жопу.

Не найдя для себя ничего интересного в зомбоящике, наш главный герой переключился на книжную полку. До своей отсидки Максимилиан не особо любил читать. Будучи юношей весьма занятым, он предпочитал получать информацию в сублимированном виде, из экрана тв, мировой сети или специфических источников. О происхождении и направленности этой самой информации он раньше никогда не задумывался. Во-первых, не было повода, а во-вторых, он не считал это целесообразным. Зато теперь против своей воли уйма вопросов роились в голове при просмотре или прочтении какой-либо новости. Семеныч надежно вбил свои СБшные замашки в его бедовую голову и результат не заставил себя долго ждать. Книги Макс не читал, он заглатывал их целиком изучая от корки до корки, на прочтение одной книги в среднем у него уходило минут пятнадцать, информация, попавшая в сознание Максимилиана, аккуратно укладывалась во «дворец памяти». Эту уникальную технику, вышколенную на зубок в застенках Макс, развил идеально, а в купе с техникой быстрочтения мозг бывшего заключённого мог дать форы любому современному компьютеру. Правда был и минус у подобной техники — осознание прочитанного и оценка событий приходила не сразу, а чуть погодя во сне. Вот и сейчас Максимилиан глотал книги одну за одной исключая некоторые. Как правило, на реструктуризацию могло уйти от нескольких десятков минут до нескольких суток. Четких рамок данная техника не имела и выделить какую-либо систему Макс так и не сумел. Зато в плане реструктуризации полученных знаний сильно помогал сон, а если учесть еще и приятную тяжесть в животе от состояния сытости. В общем разморило нашего героя, и он уснул, читая какую-то старую советскую книгу о каком-то важном съезде ЦК КПСС.

Люба отсутствовала долго, скрылась из виду она еще с утра, если одиннадцать часов вообще можно назвать утром, а появилась только в пятом часу дня. Барышня осторожно потрясла ухажёра за плечо, стараясь привести того в чувство. Максимилиан открыл осоловелые глаза и скороговоркой произнес:

— Заключённый номер одна тысяча восемьсот сорок девять к личному досмотру готов!

Зимний мрачный день за окнами сменил ночной сумрак и в комнате было довольно мрачно, а по сему, наш герой не сразу осознал, где он находится, какая-то часть его натуры по-прежнему отказывалась верить в то, что отныне Макс свободный человек.

— Максим, это я, Люба, — поспешила успокоить барышня любовника.

Макс ладонью утер глаза, стараясь привести себя в чувство:

— Точно. Я ж теперь свободен, — пробормотал Макс.

— А ты чего здесь устроил? — Любаша показала взглядом на разбросанные по полу книги.

— В смысле? — Макс проследил за немного напрягшемся взглядом Любы, — книжки почитал, ты же сама предложила чем-нибудь заняться.

До Макса наконец дошло, откуда в глазах Любы появились нотки озабоченности. И в самом деле, картинка была не самой понятной. Шкаф с книгами был открыт, и куча книг стопками стояли рядом на полу, походила данная ситуация на обыск, словно кто-то рылся в книгах в поисках заначки.

Люба подошла к одной из стопок, подняла одну из самых толстых книг и вопросительно перевела взгляд на Макса:

— И что, «Капитал» Маркса ты тоже штудировал?

И в самом деле, все книги Дарьи Бубенцовой лежали небрежной стопкой в сторонке, а такие серьезные труды, как «Капитал» или отчет о съезде КПСС в другой стороне. Недобрые мысли начали делать свое грязное дело в головке Любы и Макс прекрасно осознал, что так просто все это оставлять не стоит.

— Люб, возьми несколько книг из все этой кучи, — вежливо и спокойно попросил Макс.

Барышня решительно не понимала для каких целей Максу это нужно, но спорить не стала. В ее ручках оказалось три толстенные книги. Тот самый пресловутый «Капитал», «Как закалялась сталь» и «Мастер и Маргарита» Булгакова.

— Теперь выбери любую книгу и открой ее на любой приглянувшейся тебе странице, — предложил Макс.

Люба так и сделала, она открыла «Капитал» ближе к концу книги и назвала номер страницы:

—Триста двенадцатая страница, — спокойно произнесла барышня.

Каково же было ее удивление, когда Максимилиан по памяти слово в слово принялся цитировать содержание этой самой страницы. Далее были цитаты из оставшихся двух книг. Крайне удивленная Любаша положила все три книги на прикроватную тумбочку присела на край диван.

— Да как такое вообще возможно? — только и смогла выдавить из себя бедняжка Люба.

— Когда у тебя очень много свободного времени и упертый учитель, ты можешь достичь и не таких результатов. А теперь, Люба, нам нужно очень серьезно поговорить, — Макс присел рядом и взял руку девушки в свою, — Люба, ты меня сегодня сильно удивила, позволив остаться в твоей квартире одному. Я хочу, чтоб ты сейчас поняла оду простую мысль. Я не собираюсь тебя обворовывать или наносить какой-либо вред. Я попал в "шестую" по ошибке, я нормальный человек, и я тоже способен испытывать стыд, благодарность и прочие эмоции. Люба, за твое добро я очень благодарен и отвечать черной неблагодарностью не намерен. А что касается твоих мыслей насчет происходящего, тут я тебя самую малость расстрою. Я тебе уже говорил, что меня один хороший человек научил очень многим пугающим вещам. Так вот, основываясь на своих возможностях я прекрасно понимаю, что такой человек как ты никогда не станет прятать деньги в книгах. Ты бы скорее их спрятала в кладовке или на балконе.

Максимилиан улыбался, а Люба, вспомнив про возможности цыган читать пульс, резко одернула руку.

— Любаша, я не собираюсь тебе врать или обворовывать тебя. Я такой же человек, как и ты, у меня тоже есть свои принципы и устои. У меня, между прочим, матушка — строжайших правил женщина, уважаемый преподаватель русского языка и литературы. Я как-то раз свистнул у дружбана какую-то игрушку в детстве, принес ее домой, а маманя, возьми да и найди ее. Ну и как водится у людей принципиальных, моя милая матушка принялась выяснять, откуда я достал такую дорогую вещь, — Макс тяжко вздохнул, — пришлось ей рассказать, где и как я добыл это сокровище. После дома был учинен скандал с завываньями: «Мой любимый сыночек никогда бы так не поступил». Сыночку, то бишь мне, была устроена качественная выволочка, с требованием вернуть игрушку и публично покаяться. На что, в свою очередь, я заявил решительное «не дождётесь». И вот тогда началась целая неделя ада. Я клянусь тебе, в том нежном возрасте я всерьез думал, что оказался в аду. Моя матушка, та еще садистка!

— Что, сильно досталось? — посочувствовала любовница.

— Физически нет. Зато морально. Моя Матушка стерла меня в порошок. Я в буквальном смысле перестал для нее существовать. Она больше не звала меня за стол ужинать завтракать или обедать, она перестала дотрагиваться до моих вещей. Когда я пытался с ней заговорить, она делала вид, что перед ней никого нет. В общем такая история тянулась дня четыре, пока моя сестра не психанула, она разрыдалась. Я разрыдался, разрыдалась и мама, ей тогда очень тяжело было со мной так поступать.

— А дальше, что было?

Максимилиан тяжело вздохнул:

— А дальше, Люба, был театр одного, актера драматурга и писателя. Моя матушка, в обмен на прощение заставила меня извиняться перед Саньковой семьей и им самим. Я как начинающий рецидивист написал сочинение на четыре листа с объяснениями своих действий и полнейшим описанием произошедших событий, после я, стоя на стуле долго извинялся, каялся и лил слезы с соплями. Матушка в тот раз довольно сильно закодировала от подобных поступков.