Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой
Шрифт:
— Правда? Ты останешься у меня на пару недель? — восторженно поинтересовалась девушка.
— Только если ты сама этого захочешь.
О том, что электрички не будут ходить эту самую пару недель, Максимилиан предпочел умолчать.
— Здорово что ты останешься, вот только я все равно помню о твоем обещании, — упрекнула ночного гостя Люба, — я желаю знать о тебе все.
— На чем я в прошлый раз остановился?
— Два дня с трупом, — напомнила Люба, — ты рассказывал, что у тебя перегорели эмоции.
— Точно, — подтвердил Макс, — Эти два гребанных дня, объяснили мне о жизни больше, чем вся жизнь до этого момента. Тогда я хорошо усвоил, что мертвец в моем купе, со всеми своими недостатками и неудобствами, самое безобидное, что произошло со мной. Мертвые
Максимилиан прикрыл глаза, и история его жизни начала в красках прокручиваться перед глазами.
Ночью вагон остановили на каком-то переезде и бравый охранник Леня наконец снял полиэтиленовую пленку, которой забили дверь в купе. Свежий воздух разогнал зловонный смрад и в купе вошли два специалиста, установив в проходе носилки для трупа. Ребятки кашляли, морщились и старались не дышать, за два дня в пути труп уже успел испортиться, немного почернел и жутко вонял. Охранник Леня стоял напротив входа и не сводил глаз с оставшегося живого арестанта. Ребятки вынесли тело, взвалили его на носилки и унесли прочь. Максимилиан продолжал лежать на спине, молча глядя в потолок. В его голове напрочь отсутствовали какие-либо мысли. То, что делало его человеком сейчас сломалось окончательно. Чувство апатии, подпитываемое голодом и жаждой, придушило все что только можно было, небыло страха, небыло желаний, хотелось только одного — покоя. Чтоб его оставили одного, если не навсегда, то очень на долго. Проводив работников морга, Леня вернулся в купе и приоткрыл окошко впустив в комнатушку свежий прохладный уличный воздух.
Максимилиан замолчал, чутко вслушиваясь в мерное сопение любовницы, на этот раз барышня отключилась на удивление быстро.
Уснул наш герой довольно поздно, на этот раз история его жизни сморила любопытную барышню к трем часам ночи. А по сему, рано просыпаться он и не собирался. Теперь он был вольным человеком и мог самостоятельно решать, сколько спать и когда трубить подъем. Вот только скромному желанию вольного человека не суждено было сбыться. Для начала Макса растолкала Любаша:
— Максим, там тебя в коридоре Гриня дожидается, говорит, что вы вчера с ним о чем-то договаривались.
— Угу, — ответил Макс и натянул одеяло на голову.
Минут через пять в спальню зашел и сам Гриня. Он довольно вежливо растолкал Макса, словно старый приятель, приговаривая:
— Ну ты чего дружище, ты же вчера пообещал нашей начальнице что во избежание, побудешь в нашей мужской компании.
Мужской голос слегка напряг. Макс приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на мило улыбающегося Гриню, рядом с которым в пижаме с котятами стояла и сама Люба. Тон и манеры у Григория Сидельникова были весьма учтивы, а глазки как-то совсем не добро глядели на Макса. Люба, стоя за спиной здоровяка этого самого взгляда видеть не могла, зато Макс ощутил какое-то тревожное чувство. Вот только Гриня в присутствии Любы вел себя более чем учтиво, он не хамил и даже торопить Макса не стал, чем собственно Макс и воспользовался в полной мере. Он не спеша поднялся, сходил в туалет, после в ванную. Затем Максимилиан, одетый в теплый халат, присоединился к мирно завтракающим Грине и Любе. Они беседовали на какие-то общие темы, о вчерашнем недопонимании не было и воспоминаний. Как только Макс появился на кухне, девушка шустро усадила его на свое место, поставила перед ним тарелку с яичницей и бутеры.
— Гринь, может тебе еще пару яичек пожарить? — вежливо поинтересовалась Люба.
— Не стоит, Люб, боюсь лопнуть. Спасибо, все было очень вкусно.
— Ладно, мальчики, тогда я собираться и на работу, — Люба поглядела на часики, стоящие на холодильнике, — блин, уже опаздываю.
Женщина
живо исчезла из виду собираться, а Максимилиан с ленцой поднялся с места и долил воды в чайник, после, поставил его на газовую плиту подпалив конфорку. Все это время Гриня молча глядел на Макса, не сводя с него взгляда ни на секунду. Макс вернулся за стол и поковырявшись в тарелке вилкой, отложил ее в сторону:— Григорий, тебе не говорили, что пялиться на незнакомых людей считается дурным тоном в цивилизованном обществе?
— Говорили, — как-то особенно зло улыбаясь ответил Гриня, продолжая нагло пялиться.
— Григорий, ты же помнишь, что твоя начальница запретила тебе распускать руки?
— Помню, — ответил Гриня продолжая буравить взглядом Макса, — а еще она говорила глаз с тебя не спускать.
Эта игра в гляделки продолжалась минут пять, Макс пытался покушать. Идиллию молчания нарушила Люба, она зашла в кухоньку и положила на стол ключ от квартиры:
— Как освободишься, дуй домой, я буду поздно. Веселитесь мальчики.
Люба задорно помахала ручкой и скрылась за входной дверью. Два мужчины так и продолжали сидеть за одним небольшим столом. Макс горько вздохнул:
— С тобой нормально не поешь.
Макс отставил тарелку с практически не тронутой яичницей и подошел к плите, налить себе чаю. В этот момент его что-то неприятно ткнуло под ребра, и он обмяк, рухнул на пол. Этот удар, ну или тычок, уже был Максу знаком, его точно также вчера вечером ткнул под ребра Гриня. Макс корчился возле газовой плиты, а Гриша Сидельников усевшись на свое прежнее место и пододвинув тарелку, принялся доедать завтрак, приготовленный Максу.
— За что, гнида? — прохрипел Максимилиан, тяжело хватая воздух ртом.
— Это за то, что ты меня не слушаешь. Я ведь тебе вчера сказал, будь готов к девяти. Это значит, что ты одетый, обутый и настроенный на приятное времяпрепровождение должен стоять возле входной двери. По твоей милости я опоздал на планерку. А наша тигра очень не любит нарушения порядка, — Гриня бодро закидывал яишенку, одновременно жуя и общаясь, — кстати, спасибо тебе большое, за то, что Любке все правильно объяснил. Я думал она мне с утречка истерику закатит, а она даже извинилась.
— Кушай не обляпайся, — зло прошипел Макс.
— Ну и чего ты расселся? — опер продолжал налегать на Максов завтрак, — у тебя времени на то, чтоб одеться ровно столько, сколько я завтракать буду, после мы выходим. Я очень советую тебе одеться потеплее, на улице сегодня минус тридцать два. И кстати, если ты не успеешь, пойдёшь в таком виде, в каком будешь на тот момент.
Сейчас, когда в квартире не было Любы, протесты были бессмысленны. Гриня больше не играл в своего парня, а команды ставил четко и конкретно. Макс даже на секунду не усомнился в его словах, а по сему, не смотря на боль и неприятные ощущения, пришлось живо подняться и бегом двинуться одеваться. Когда Гриня доел бутеры и допил чай, Макс уже сидел на пуфике в коридоре собранный, осталось только завязать шнурки на ботинках.
— Ну вот видишь, можешь же, когда захочешь, — довольно произнес Гриня, глядя на суетящегося Макса, — Ладно, погнали, нас в низу такси ждет.
С этими словами Гриша Сидельников вытолкал за дверь Максимилиана и захлопнул дверь. И тот факт, что ключи от этой самой двери остались лежать на кухонном столе, его совсем не смутил. У входа в подъезд ждала задрипанная, еле живая машинка — жигули четырнадцатой модели. Четырка была обклеена по всей форме полицейских устоев и даже люстра мигалки была на своем месте. Стекла колымаги были подморожены, печка машины с большим трудом справлялась с сильным морозом. За рулем четырки сидел Александр. Гриня открыл заднюю дверь и жестом указал Максу, чтоб тот залезал. Макс нехотя залез и дверца захлопнулась. В очередной раз наш главный герой оказался за решеткой, задняя часть машинки была отгорожена от передней металлической решеткой, дверных ручек с внутренней стороны не имелось, а боковые и заднее стекло, были предусмотрительно закрыты металлической решеткой. Передняя дверь хлопнула и на переднее место пассажира уселся Гриня.