Эффект шести сердечек

Двери лифта открылись, мы вышли, и она ответила — давай, и в голосе у неё прозвучала надежда.

— С утра договоримся о времени, — сказала я, проходя мимо охраны и…

Замерла, через секунду получив в спину вертушкой.

— Привет…

Голос такой же, как и по телефону. А вот внешний вид с сентября все же малость изменился. Повзрослел? Или бежевая куртка придает больше солидности, чем серый плащ. Как и рубашка с заломленным воротником, торчащая из ворота джемпера. Нет, она по идее должна выдавать в нем мальчишку… А во мне что выдают сейчас красные уши — ведь точно горят под шапкой!

— Выяснил у охраны, что ты ещё не ушла…

Сказать бы «привет», что ли, но губы склеились, хотя вся помада осталась на бутербродах. Откуда он тут, ведь вчера говорил со мной из библиотеки. Соврать не мог — нет у нас тут таких картинок для задника. И зачем врать мне так долго? Аж целый месяц!

28. Ну, я…

— Ну ладно, я пошла…

Элька первой вышла из ступора и действительно ушла, а я осталась стоять в двух шагах от Ильи не в силах даже просто улыбнуться. Он-то улыбался, он готов был к встрече, а я ну никак не ожидала столкнуться с ним лоб в лоб за границами экрана телефона.

— Я должен был сказать ей спасибо. Извини, стормозил, — заговорил Илья снова, проводив мою подружку взглядом.

— Почему не предупредил? — проглотила я приветствие, которое даже не вертелось на языке, а просто застряло в горле.

— Не любишь сюрпризы, да? — говорил он чуть громче, чем стоило бы на вахте. — На самом деле боялся, как бы не сорвалось. Могли не отпустить в последний момент, еле нашёл себе на сегодня замену. До утра не знал точно, лечу или нет. Но, как видишь, успел к тебе. Аж на трёх самолетах… — Илья на секунду закусил губу. — Извини, что без цветов… Завтра обязательно куплю.

— Зачем? — выдохнула я с трудом, чувствуя, как сердце то ухает в пятки, то в горло подскакивает.

Илья растерянно улыбнулся:

— Зачем цветы? Так праздник как бы…

— Зачем ты приехал?

— Так праздник… — повторил он с ещё большей улыбкой.

— Зачем?

Мой язык согласился помочь мне только с этими пятью звуками.

— Вот зачем…

Илья не сделал ко мне шага, просто раскинул руки и тотчас сомкнул пальцы у меня за спиной.

— Чтобы ты поняла, что я реальный, — выдохнул мне в ухо, мочка которого торчала из-под отворота шапки.

Голова горела — мне бы сейчас ушат холодной воды на голову!

— Сережка на месте… — прошептал он, скользнув по уху губами, потом по моей щеке и все…

Но руку, когда схватил, не отпустил.

— Пойдём, что ли? Тут у вас напротив кафе. Я успел столик заказать. Только не спрашивай зачем! — уже рассмеялся Илья в голос. — Я сегодня толком даже не позавтракал, а от кофе в самолетах меня мутит. Но благодаря тебе хоть узнал, каков он, аэропорт в Корке. Всегда из Дублина на машине добирался. Ну ты чего? Не рада, что я приехал?

Я моргала — ресницы тоже не слушались, как и язык.

— Потерпи меня до утра воскресенья, и я снова уеду.

Илья крепче сжал мне руку и распахнул стеклянную дверь. Но на улицу мы не вышли, потому что несколько человек решили зайти в здание бизнес-центра. И пока Илья стоял с вытянутой рукой в роли швейцара, я кусала язык, чтобы тот сдулся и начал наконец ворочаться.

— Мне нужно маме позвонить, что я задержусь…

— Давай за столик сядем и позвонишь…

— Хорошо.

Мы переходили дорогу в неположенном месте — перебегали. И то ли близость Ильи так на меня подействовала, то от пузырики от шампусика добрались наконец до мозга, но я запыхалась и почувствовала, как здания и машины поехали не в ту сторону. Пришлось и второй рукой ухватиться за его руку — локоть.

— Я бегать разучилась, извини…

Какое счастье, что гвоздики остались в общем ведре: мы с Элькой забыли их забрать. Что бы я сейчас делала с этим жалким букетиком? Лучше обеими руками держаться за реального принца, хотя в куртке Илья выглядел совсем просто.

— Извини… А я привык именно бегать. Вечно везде опаздываю. Но сегодня успел. Подумал, что завтра из дома ты ко мне могла и не выйти, а с работы тебе уйти пришлось бы в любом случае…

И снова улыбка на все лицо и рука швейцара — я зашла первой, и Илья закрыл за нами дверь. Точно отрезал наше виртуальное прошлое от реальности.

— А как же завтрашний рабочий день? — спросила я, судорожно расстегивая куртку.

— Я не преподаю по пятницам, а умные книжки подождут… Может, даже до мая, когда охламоны сдадут экзамены. Хотя… Вдруг сорвусь на твои майские праздники? Если ты, конечно, выдержишь меня два с половиной дня. Может, в Выборг махнем? Снова будет пятница…

Я зажмурилась в надежде не оставить под глазами разводов — в глаз попала ресничка, а в сердце? Что?

— Я снял номер только на сутки в надежде, что ты согласишься поехать со мной куда-нибудь, но если я помешал каким-то важным планам…

Это он намекал на подслушанное окончание нашего с Элькой разговора, что ли?

— И как ты себе это представляешь?

Я вскинула голову не для гордого взгляда, а чтобы расправить прилипшие к спине волосы.

— Я ни на что не намекаю, — ответил Илья, глядя мне в глаза. — Можно номер с тумбочкой между кроватями, можно — два соседних. Я просто хочу побыть с тобой. Если ты не хочешь, я поменяю билеты и улечу завтра.

Взгляд тяжелый — под ним точно не встанешь со стула.

— А что сестре скажешь?

— А Тина не в курсе, что я в Питере. И не нужно вводить ее в курс дела. Я прилетел к тебе. Как и обещал. При первой же возможности. Но, возможно, тебе это и не надо. Или ты это поймёшь через два дня…

— Или ты? — еле проговорила я.

— Или я… — он усмехнулся. — Это просто имя у меня такое дурацкое! — хмыкнул уже в голос. — Но английский вариант ещё хуже — Элайжа вообще звучит как бабское. Хуже только Евгению, он у них Юджин. Рита, ну улыбнись… Пожалуйста.

— Сейчас… Маме напишу.

Я вытащила телефон — свой старый, и сразу заметила, как у Ильи снова потемнел взгляд. Я написала коротко, что задерживаюсь в офисе, но буду не поздно. Ведь ещё не поздно все изменить?

— Почему ты не с новым? — спросил Илья про свой подарок.

— Он только для общения с тобой. Боюсь потерять, — попыталась улыбнуться я.

— Общение?

— И общение тоже, — выдержала я взгляд. — В Выборге не так, чтобы очень тепло сейчас…

— А куртки на что?

Он не смеялся, смотрел мне в лицо. Что видел в нем, интересно…