Эффективный Черчилль
Шрифт:
В соответствии с этой директивой Черчилль, покидая пост премьер-министра в июле 1945 года, взял с собой все «свои» директивы, меморандумы и записки. Впоследствии эти документы станут известны как «Chartwell papers»; архив британского политика составит основу архива Черчиллевского колледжа в Кембридже.
Согласно все той же директиве WP № (45) 320 одно дело было обладать этими документами и совсем другое — цитировать их в своих воспоминаниях. В этом отношении Черчилль попадал в полную зависимость от пришедшего ему на смену лейбористского правительства под руководством Клемента Эттли и секретаря кабинета сэра Эдварда Бриджеса. Последний собирался придерживаться жесткой политики в отношении издания послевоенных мемуаров. От его слова зависело очень многое. Не случайно политический обозреватель Хьюго Янг сравнит должность секретаря кабинета с «мандарином среди мандаринов». По его словам, секретарь кабинета — это «высокопоставленный жрец
104
Young H. One of Us. P. 355.
В мае 1946 года по предложению Эттли Бриджес разработал новые правила использования правительственных документов в мемуарной литературе. Согласно им цитирование официальных бумаг разрешалось «только в исключительных случаях» [105] .
Черчилль был неприятно удивлен этими нововведениями. 21 мая, пригласив Бриджеса к себе, он процитировал ему несколько фрагментов из своей переписки с Дэвидом Ллойд Джорджем периода 1934–1935 годов, когда обсуждался вопрос о передаче правительственных документов в секретариат кабинета министров. Таким образом он недвусмысленно дал понять, что будет бороться за свои бумаги. Сэр Эдвард был впечатлен. В беседе с Эттли он посоветовал премьеру перед окончательным утверждением новых правил заручиться поддержкой бывшего лидера страны. В свою очередь Черчилль заметил, что в «целом согласен» с нововведениями. Единственное, он предложил сделать небольшое дополнение, чтобы к нему, как к бывшему премьер-министру, был применен особый подход. При этом Уинстон не забыл сослаться на фактор защиты от «очень оскорбительных атак», которым он подвергся в книгах Батчера и Ингерсолла [106] .
105
Cabinet paper (46) 118 от 10 мая 1946 года. / Cabinet office papers, 129/9. / Reynolds D. Op. cit. P. 55.
106
Письмо от 29 мая 1946 года. / Churchill papers, 2/4. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. VIII. P. 235.
Летом 1946 года, после продолжительных размышлений, сравнений всех pro и contra, Черчилль пришел к окончательному решению — мемуарам быть. В сентябре он отправил секретарю кабинета «личное письмо», в котором сообщил Бриджесу о своем желании написать историю Второй мировой войны. В письме были перечислены все правительственные документы, которые он собирался использовать в своем литературном проекте. Дальше Черчилль добавил, что хотел бы узнать позицию нынешнего кабинета — «не принимая эту точку зрения как окончательную, в принципе (выделено в оригинале — Д. М.), поступят ли возражения», если он будет использовать эти материалы?
Свое письмо британский политик закончил следующими словами:
«Мне кажется, я имею право на цитирование правительственных бумаг, если решил рассказать свою версию событий. К тому же подобное описание в интересах нашей страны, и, возможно, я единственный человек, кто способен это сделать» [107] .
Бриджес отнесся к предложению экс-премьера с пониманием. В своем ходатайстве Клементу Эттли он отметил, что «мистер Черчилль предложил сотрудничать с правительством в целях избежания огласки в своей книге фактов, которые могут повредить общественному мнению». По словам сэра Эдварда, «было бы очень полезно, если бы примеру мистера Черчилля последовали и другие писатели» [108] .
107
Письмо от 23 сентября 1946 года. Premier papers, 8/1321. Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. VIII. P. 268.
108
Документ серии Официальная информация в частных публикациях 1 (46) 3 от 24 сентября 1946 года. / Cabinet office papers, 134/548. / Reynolds D. Op. cit. P. 56.
Ввиду особой важности предложение Черчилля было рассмотрено на заседании кабинета министров 10 октября 1946
года. Не считая небольших опасений, высказанных заочно [109] главой Форин-офиса Эрнестом Бевином, в целом кабинет согласился предоставить бывшему главе британского правительства разрешение на использование в своих мемуарах меморандумов, директив, записок и других правительственных документов, перечисленных им в цитировавшемся выше письме от 23 сентября. Также было оговорено, что до публикации текст книги должен быть передан правительству Его Величества для рассмотрения и внесения необходимых корректировок в свете существующей на момент издания политической обстановки.109
На указанном заседании министр иностранных дел Эрнест Бевин отсутствовал.
Сообщая Черчиллю о результатах заседания, Бриджес добавил:
«Как видите, все приняли на 100 процентов без условий и оговорок, за исключением тех, которые вы сами предложили. Вы должны знать, что я и все мои коллеги в секретариате кабинета министров всегда готовы оказать вам любую помощь по вопросам, связанным с этими документами. Мы сочтем за честь быть полезными вам так же, как вы были полезны нашей стране. Мы все очень благодарны вам» [110] .
Этой же политики придерживался и преемник Эдварда Бриджеса на посту секретаря кабинета Норман Брук, который в августе 1947 года заявил:
110
Письмо от 10 октября 1946 года. / Cabinet office papers, 21/3747. / Reynolds D. Op. cit. P. 56–57.
«Наша главная доктрина состоит в том, что мистеру Черчиллю и всем, кто ему помогает, должна быть оказана повсеместная поддержка и помощь» [111] .
Только после того, как Черчилль получил карт-бланш в использовании бумаг правительства Его Величества, он смог вплотную заняться заключением договоров с издателями и приступить к работе над самым важным и самым масштабным литературным проектом своей жизни. Последнее, на что ему следовало обратить внимание, — на слабые стороны своего положения.
111
Письмо от 25 августа 1947 года. / Cabinet office papers, 21/3747. / Reynolds D. Op. cit. P. 59.
Положение Черчилля после окончания Второй мировой войны несло в себе не только преимущества, но и действительно слабые стороны. Для него не составило труда определить их. Во-первых, покинув пост премьер-министра, Черчилль сошел с той части мировой политической арены, которая ярко освещалась софитами. Так уж устроен мир, что помнят только те имена, которые актуальны для сегодняшнего дня. И это несмотря на все то уважение, которое к Черчиллю испытывали его соотечественники и граждане других стран.
Во-вторых, будучи лидером оппозиции и главой Консервативной партии, Черчилль не мог полностью посвятить себя литературной деятельности. Ему следовало уделять время политической борьбе и прилагать все усилия для того, чтобы привести свою партию к победе на следующих выборах.
С обоими неприятными моментами Черчилль справился. Все вопросы, связанные с управлением тори, он делегировал своему заместителю по партии Энтони Идену, а возвращение своего имени в список ведущих политиков современности провел в два этапа настолько филигранно, что ему позавидовали многие государственные мужи.
5 марта 1946 года Черчилль выступил в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури (США), с программной речью, положившей начало новой эпохе. Это был тот редкий случай, когда оратора, который обращался к нескольким сотням людей в зале, на самом деле слушал весь мир.
Спустя полгода, 19 сентября 1946-го, Черчилль выступил со своей второй знаковой речью. На этот раз, стоя на кафедре Цюрихского университета, он призвал европейцев к созданию Соединенных Штатов Европы — прообразу современного Европейского союза.
Благодаря этим выступлениям имя лидера оппозиции в 1946–1947 годах было не менее популярно, чем имя премьер-министра Великобритании Клемента Эттли.
Был и еще один негативный фактор, на который Черчилль хотя и обратил внимание, но изменить что-либо в этом вопросе вряд ли мог. Речь идет о здоровье. В 1947 году, только-только приступив к работе над «Второй мировой войной», семидесятидвухлетний Черчилль не придал особого значения своему возрасту, но в 1949 году он вынужден был с особым вниманием отнестись к подстерегавшим его проблемам здоровья.