Эффективный Черчилль

— Войска необходимо направить в этот район, чтобы после очищения флотом Дарданелл их можно было использовать для занятия полуострова Галлиполи или Константинополя, — поддержал предложение Черчилля министр финансов Дэвид Ллойд Джордж.

— Я не возражаю против того, чтобы пойти на риск и захватить Дарданеллы, — продолжал отстаивать свою позицию Китченер. — Но я не понимаю, зачем для этого необходимо использовать столько войск.

По мнению военного министра, едва флот захватит Дарданеллы, как гарнизон в Галлиполи и Константинополе оставит свои позиции, и уже можно будет говорить о начале переговоров.

— При таком развитии событий не совсем понятно, зачем посылать целую армию, на чем так настаивает мистер Черчилль… — добавил Китченер.

Военного министра поддержал министр иностранных дел сэр Эдвард Грэй, по мнению которого большое скопление войск произведет нежелательный моральный эффект.

В заключении военный совет решил приостановить отправку 29-й дивизии до следующего заседания [257] .

Вечером Герберт Асквит написал своей подруге Венетии Стэнли:

257

Записи секретаря военного совета от 24 февраля 1915 года. / Churchill papers, 22/1. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. III. P. 302–303.

«Мы все согласились (за исключением К.), что военно-морская операция должна быть поддержана сильными сухопутными войсками. Я пишу „за исключением К.“, хотя он в принципе согласен с этой точкой зрения. Единственное, он категорически против отправки 29-й дивизии, одной из лучших, которая осталась у нас. Его очень беспокоит стратегическое положение, сложившееся на Западе и Востоке. Он хочет что-нибудь иметь в резерве, с учетом успешных действий немцев против России.

В войне всегда необходим риск, и я четко придерживаюсь того мнения, что захват Дарданелл, оккупация Константинополя, раскол Турции и привлечение на нашу сторону всего Балканского полуострова предоставляет такую уникальную возможность, что лучше будет поставить сейчас на карту многое, чем упустить этот шанс. Если мы сможем убедить Герберта, будет хорошо. Но не учесть его мнения и начать приказывать ему в военных вопросах — значит взять на себя слишком большую ответственность. Все это меня очень беспокоит» [258] .

258

Письмо от 24 февраля 1915 года. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. III. P. 304.

Позиция Асквита не может не удивлять. Премьер фактически ретировался в разрешении возникшего спора, отказавшись выступить в роли последней инстанции, которая взяла бы на себя ответственность и приняла необходимое решение.

Следующее заседание военного совета состоялось 26 февраля. Первым слово взял Китченер. Подчеркнув тяжелое положение на Восточном фронте, он снова повторил свою мысль о нецелесообразности использования сухопутных войск в Дарданелльской операции.

— Нам следует избегать риска оказаться неподготовленными для выполнения поставленной задачи, — вмешался Черчилль. — На прошлой встрече лорд Китченер спрашивал меня, как можно использовать большое скопление войск в Константинополе.

Затем он снова начал перечислять все те преимущества, которые даст присутствие дополнительного контингента в Галлиполи.

Однако все было тщетно. Китченер наотрез отказался отправлять в Дарданеллы единственный резерв. Фельдмаршал сослался на свой опыт и знание Востока: «Едва флот захватит Дарданеллы, ситуация в Константинополе изменится кардинальным образом».

Военного министра поддержал Артур Бальфур, высказавший мнение, что капитуляции Турции можно спокойно достичь силами одного военно-морского флота.

Черчилль был категорически не согласен с этой точкой зрения. Он продолжал настаивать, что до тех пор, пока турки будут сохранять контроль над побережьем, ни о каком успехе, и тем более захвате Константинополя, не может быть и речи.

Черчилля поддержали секретарь военного совета Морис Хэнки, канцлер Казначейства Дэвид Ллойд Джордж и премьер-министр Герберт Асквит. На стороне Китченера были министр иностранных дел Эдвард Грэй и Артур Бальфур. Фельдмаршал заявил, что не возьмет на себя ответственность по ослаблению армии сэра Джона Френча. В этот момент слово вновь взял Черчилль:

— В отличие от ситуации на Ближнем Востоке, 29-я дивизия не сыграет большой роли в неудачах или успехах во Франции. Я прошу, чтобы это было отмечено в записях нашего заседания — я категорически против удержания 29-й дивизии в нашей стране. Если в Турции произойдет катастрофа из-за нехватки войск, я снимаю с себя всякую ответственность! [259]

Несмотря на столь эмоциональное заявление, ни Черчилль, ни Ллойд Джордж, ни Асквит переубедить Китченера не смогли. 29-я дивизия оставалась в Англии, а Дарданелльская операция лишалась серьезного подспорья.

259

Записи секретаря военного совета от 26 февраля 1915 года. / Churchill papers, 2/86. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. III. P. 307–310.

На следующее утро Черчилль составил документ, в котором еще раз объяснил свою позицию:

«Я считаю необходимым изложить на бумаге свое мнение по сложившейся ситуации. Две австралийские дивизии, девять военно-морских батальонов и одна французская дивизия недостаточны для проведения запланированной операции. В случае сопротивления противника отсутствие регулярных британских войск подвергнет указанные батальоны и дивизии ненужному риску. Даже если военно-морской флот сможет добиться успеха, отсутствие сухопутных войск лишит нас многих преимуществ этой кампании, на которые мы могли бы рассчитывать» [260] .

260

Меморандум от 27 февраля 1915 года. / Churchill papers, 21/38. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. III. P. 311.

Политик хотел передать этот документ Морису Хэнки, чтобы тот ознакомил с ним всех членов военного совета. Однако после дополнительных размышлений он решил не делать этого. Черчилль понимал, что фактически оказался в тупике. Ему ли не знать, что представляет собой Герберт Китченер! С его упрямством и непримиримостью к чужой точке зрения он столкнулся еще во время Суданской кампании 1898 года. Тогда Китченер, возглавлявший англо-египетские войска, наотрез отказался брать старшего лейтенанта Черчилля в свою армию. Фельдмаршал не терпел никаких возражений и железной рукой проводил свои решения в жизнь.

«У него были огромный авторитет и власть, — скажет впоследствии Черчилль членам Комиссии по Дарданеллам. — Он был единственным глашатаем всех решений Военного министерства в военном совете. Все были восхищены его характером. Когда он выдвигал какое-нибудь положение, оно всегда безоговорочно принималось. По-моему, ни одно его решение по военному вопросу — большому или малому — не было оспорено военным советом. Немногие осмеливались вступить с ним в спор. Все в военном совете или Военном министерстве испытывали уважение к его человеческим качествам, симпатию к его чудовищному трудолюбию, уверенность в его профессионализме. Всевластный, невозмутимый, сдержанный, он доминировал на наших заседаниях» [261] .

261

Заявление членам Комиссии по Дарданеллам от 28 сентября 1916 года. / Churchill papers, 2/91. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. III. P. 312–313.

10 марта на заседании военного совета Китченер в очередной раз удивил всех, сказав:

«В настоящее время ситуация достаточно безопасна, чтобы отправить в Дарданеллы 29-ю дивизию» [262] .

Проблема заключалась в том, что отправка нового контингента должна была занять как минимум месяц, а атака пролива силами флота начиналась всего через восемь дней.

Внутренний конфликт между Черчиллем и Китченером оказал катастрофическое влияние как на сам процесс планирования операции, так и на его реализацию. О какой координации между двумя родами войск могла идти речь, когда в инструкции, адресованной главнокомандующему сухопутными войсками в Дарданеллах генералу сэру Яну Гамильтону, Китченер подчеркивал:

262

Записи секретаря военного совета от 10 марта 1915 года. / Churchill papers, 22/1. / Gilbert M. Winston S. Churchill. Vol. III. P. 332.