Его дерзкая девочка

Сейчас же, посмотрев на ее малышку… увидев счастливые глаза и округлившийся животик Евы… чувствую, что вид подруги придал мне уверенности и спокойствия. Она вся буквально светилась от счастья, как новогодняя елка! По ней видно, она в самых надежных руках и за самой крепкой спиной.

А вот я…

Посмотрела на Тимура, который уверенно вел машину, не отрывая взгляда от дороги. Засмотрелась на его крепкие руки и почувствовала, как к щекам прилил румянец. Потому что вспомнила, какими нежными и в то же время требовательными эти руки могут быть. Какими горячими и нетерпеливыми бывают его губы, что сейчас упрямо поджаты, и как может воспламенять его карий глубокий взгляд.

— Что? — Тим чуть повернулся в мою сторону, усмехнулся одним уголком губ. Не ехидно, а как-то мило и просто

— Ничего, — отвернулась я к окну.

Совершенно ни-че-го.

Всю оставшуюся дорогу мы провели в молчании. Каждый думал о своем.

Дома Тим высадил меня и, поздоровавшись с отцом, перекинулся с ним парой фраз и умчал. Снова на моей белоснежке. Это уже стало входить в привычку и восприниматься мною как само собой разумеющееся.

— Устала? — сгреб меня в охапку папуля, укладывая руку на плечи и притягивая к себе под бочок. Мило целуя в макушку.

— Угу.

Серьезный и непоколебимый в офисе, дома с женой он превращался в нежного и домашнего котика. Любил ее до умопомрачения и потери пульса.

Прямо как Дам у Евы.

Вообще они — наши с Тимом отцы — и по возрасту, и по характеру, и по жизненным принципам были очень схожи. Не удивлюсь даже, если они знакомы. Все-таки бизнес-воротилы, крутятся в одной сфере. Один улей сильных мира сего.

На мгновение подумалось, если бы чисто теоретически у нас с парнем что-то сложилось, какими бы были наши семейные праздники? Дам и Ева со своей малышней, мама и папа, мы с Тимом и наш умилительный карапуз. Хм…

Заманчиво, блин.

— Как прошел день, малышка?

— Да как-то… — пожала плечами, махнув рукой, провожая взглядом свою машинку с ее водителем, — есть о чем подумать, в общем. А у тебя?

— Да тоже. Есть о чем подумать. Вот думаю, может, махнуть нам всей семьей в отпуск? В Испанию, например? Наша вилла свободна, вчера звонил, узнавал. А то засиделись мы в столице, погода — самый сок.

Предложение, конечно, замечательное, но надо бы связаться с доктором Варламовым и узнать, не противопоказан ли мне перелет и обильные солнечные ванные. Что-то мне подсказывает, что этого пока лучше не делать, хотя в отпуск хочется жуть как.

— Может, лучше в наш домик на озере? На эти выходные? Как считаешь?

— Думаю надо поговорить с нашей мамой.

— Оставим выбор за ней? — улыбаюсь хитро.

— Ой, она снова будет злиться, что мы организацию отпуска на ее плечи взвалили. — смеется папа, из сурового бизнесмена превращаясь в шкодливого пацана.

— А мы ее задобрим. Клубничными кексами. Как тебе?

— Сгоняешь в кондитерскую?

— Естественно. Я мигом. Ты давай, готовь благодатную почву, — хитро подмигнула я, отступая. — Если что, я и задержаться могу? Часик? Два?

— Злата! — укоризненно прицокнул папа, посмеиваясь. — Иди уже, затейница.

— Только свистни! — захохотала я, перехватывая поудобней сумочку и покидая территорию дома.

Ну, а что Злата-Злата? Все мы люди взрослые. И я безумно счастлива, что во всех планах у предков все прекрасно, даже спустя столько лет семейной жизни. Очаг любви, он должен пылать так ярко, как вечный огонь! А что может его поддержать и разжечь, как ни минуты уединения и ночи страсти?

Правильно. Поэтому я особо не тороплюсь.

Благо я не на каблуках, а в кедах. А на улице не пекло. Правда, тучи все больше сгущаются, и в воздух пробирается запах озона. Пахнет дождем и подступающей свежестью. Все прямо-таки предвещает скорый ливень.

Я вдыхаю полной грудью и, улыбнувшись, припускаю вдоль по пешеходной дорожке.

Наша с родителями любимая кондитерская находится тут же в поселке, буквально в паре сотен метров от нашего дома. Ароматы от нее разлетаются такие, что уже на подходе я начала давиться слюной. Хотелось съесть всего и сразу!

В заведении встречает неизменно улыбчивый персонал, который знает жителей окрестных домов поименно и приветливые хозяева — пара в возрасте муж и жена — которые настоящая услада для глаз.

Вообще для меня сегодня все услада для глаз! Я, как будто на крыльях, парю и очки розовые на себя напялила. Все мне кажется таким милым, таким прекрасным, таким… ну, просто ва-а-ах! Одним словом: я всех люблю, и все любят меня. Не хватает только сказочных единорогов и чирикающих над головой птичек.

Я счастлива. Но в то же время возвышенное и воздушное состояние меня сегодняшней — это странно, и это пугает. Заставляет искать во всем подвоха и вспоминать, что после каждого затишья наступает буря.

Моя себя долго ждать не заставила.

Набрав целых два контейнера сладостей и выпечки, прихватив для себя банановые рулетики в шоколаде, я, довольная собой, вышла из кафе. На улице, судя по звукам, начинал накрапывать мелкий дождь.

Я остановилась на крыльце, под козырьком. Засмотревшись на серые нависшие над головой тучи, приготовилась бежать до дома, быстро перебирая ногами. А сделав всего шаг, в кого-то случайно влетела.

Запнулась и пошатнулась:

— Ой! Черт! — взвизгнула, чуть не свалившись.

Но меня «спасли».

Мужчина, который «попался» мне на пути, молниеносным движением подхватил все мое повалившееся кондитерское великолепие, одной рукой умудрившись и меня поддержать за локоть, чтобы пятой точкой на асфальт не плюхнулась.

— Осторожно! — услышала я грубовато-скрипучий голос над ухом.

— Прошу прощения, я сегодня слегка нерасторопна, — проворковала, забирая у «спасителя» свои контейнеры с вкусняшками. — Спасибо за помощь, и еще раз прошу меня простить! — Поднимаю взгляд на лицо незнакомца, которое неожиданно оказывается отдаленно знакомым. И до зубного скрежета неприятным. Особенно шрам. Старый, затянувшийся, разделивший правую бровь мужчины напополам. Чудом, что он не задел глаз, цвет радужки которого тоже очень смутно что-то напоминал.

Внутренности скручиваются узлом от подступившего иррационального страха. В сердце что-то тревожно колет.

Я выдавливаю улыбку и уже хочу ретироваться, когда слышу прилетевшее в спину:

— Злата? — все тем же неприятным голосом, будто скрип ржавых петель.

— Простите?

— Злата Золотарева, верно?

Дерьмовое предчувствие начало тревожно биться в сердце еще активней.

Надо бы бежать, но я в асфальт вросла своими чертовыми кедами.

Обернулась.

Может быть, кто-то из соседей? Или папиных знакомых?