Его кексик

Это был один и тот же парень. Скорее всего.

Как только я его вспомнила, все связанные с ним неприятные моменты тут же всплыли в памяти. То, как Райан не вступился за меня, когда его подружка Хейсли опозорила меня перед всей школой. Как позволял ей придумывать про меня гадкие истории и ни разу не встал на мою защиту. А самое главное, взял на себя ее вину за изуродованный торт, который мы пекли с ним вместе для моего выпускного итогового проекта по творчеству.

О, как же мне захотелось отдавить ему ногу, плюнув парочку отборных ругательств! Но… я сдержалась. В глубине души я знала, что он не мог этого сделать. Его подружка тогда победоносно ухмылялась мне в лицо, а тот Райан, с которым мы провели ни один час вместе, больше походил на парня, способного взять на себя чью-то вину, чем на сделавшего такую гадость.

К сожалению, правду тогда я так и не узнала. А вот сейчас — по истечении стольких лет — те события уже не выглядели настолько трагическими. Мы были детьми и делали глупости. В то время я, возможно, действительно его ненавидела, но сегодня это был мой шанс получить работу. К тому же с тех пор столько воды утекло… это же просто смешно до сих пор на него обижаться, верно?

— Чертова задница! — Уильям что-то разглядывал в телефоне, не обращая, казалось, никакого внимания на то, что говорил Райан. — Эй, похоже, я вот-вот выиграю битву за самый ценный лот на eBay (прим. американская компания, предоставляющая услуги через интернет — аукционы и магазины). Вынужден вас покинуть, но, думаю, два таких успешных предпринимателя сумеют договориться и подписать контракт.

— еВау? Люди до сих пор им пользуются? — удивился Райан.

— Ну да. Я постоянно покупаю там всякое дерьмо.

— Что именно?

Глаза Уильяма озорно блеснули, а он попятился, многозначительно шевеля бровями.

— Всякое, — бросил он и, развернувшись, быстро вышел.

Райан неодобрительно покачал головой.

— Небось купил дилдо (прим. древний фаллоимитатор).

— Определенно дилдо, — как ни в чем не бывало поддакнула я, хотя мой живот в этот момент готов был взорваться из-за нервно трепещущих в нем бабочек.

Райан был абсолютно серьезен, но его выдавали глаза, в которых плясали чертята.

Раньше мне бы и в голову не пришло говорить с парнем, которого я не видела со дня окончания школы, о фаллоимитаторах. И особенно с тем, кто — как я себе тогда поклялась — числился моим смертельным врагом… даже в моем фэнтезийном мире, хотя он там не раз срывал с меня бюстгальтер.

Меня надирало спросить его, помнит ли он меня, но я боялась, что он тогда передумает и откажет мне в работе.

— А у тебя есть с собой образцы твоих художеств? Портфолио или что-то еще?

Его слова замерли в воздухе. Даже время замедлило бег.

Казалось, открывшиеся вдруг перспективы обладают небывалой стихийной энергией. В бесхитростных вопросах Райана слышалось неприкрытое любопытство и искренний интерес. Я даже почувствовала, как от них потрескивает воздух легкими статическими разрядами. Мне нужно было лишь протянуть руку и схватить их.

В некотором смысле это был шанс исправить все с Райаном, что в свою очередь могло залечить старую, казалось бы, давно забытую рану. С другой же стороны, это могло разбередить ее еще больше.

— Если хочешь, можешь посидеть на моем уроке, — предложила я.

У меня аж голова закружилась, когда я услышала собственные слова. Они выглядели такими же невинными, как и его вопросы, вот только в них был особый скрытый смысл.

Я не стала обещать Райану отправить ему свое портфолио по электронной почте. И не показала те несколько эскизов, что лежали в моей художественной сумке в паре шагов от меня. Я ничего не могла с собой поделать. В любой другой день у меня, возможно, хватило бы силы воли позволить этой перспективе пройти мимо и оставить все как есть. Но сегодня? Сегодня — из-за смены времен года и приближения долгожданных праздников — меня переполняло восторженное предвкушение. В такой день хотелось идти на риск и совершать безрассудные поступки.

Я просто не могла удержаться от этого.

— Мы попытаемся воспроизвести классическую «Звездную ночь» Ван Гога, но в рамках Хэллоуина. Конечно, это уже стало своего рода художественным клише, но местные обитатели замучили меня вопросами, когда же мы будем ее рисовать. Так что...

— Послушай, а это правда, что Ван Гог отрезал пенис и отправил его своей любимой по почте?

— Ухо, — усмехнулась я. — Правда, я не помню, отправил ли он его по почте или доставил лично. Думаю, ты бы хотел получить что-то такое в свежем виде, верно?

— Ну, ты упустила самую важную деталь. Когда кто-то намерен разорвать отношения, то какая разница, как он это сделает: пошлет SMS или скажет об этом лично?

— Верно, ухо или пенис… какая разница? Но вот способ доставки…

Райан кивнул.

— Я видел картины этого парня. Очевидно, ушами он пользовался гораздо чаще, чем своим членом.

Спрятав улыбку за прижатой к губам ладонью, я укоризненно покачала головой.

— Если ты надеялся понравиться мне с помощью сальных шуточек в адрес знаменитого художника, то буду откровенной, ты своего добился.

Мне вдруг стало страшно.

Как же мало потребовалось времени, чтобы мои прежние чувства вновь напомнили о себе. Мы разговаривали с ним также непринужденно, как и в те годы, словно и не было никакой разлуки. Я все вспомнила. Как по уши втюрилась в него, и как сильно меня задевало, когда на мою девичью влюбленность он отвечал безучастностью и равнодушием.

— А кто сказал, что я хочу тебе понравиться? Просто у меня к тебе дело. Я мечтаю стать настолько знаменитым, что когда отрежу от себя какую-либо часть, то старшеклассникам будут рассказывать об этом на уроках веками.

Я глянула на него исподлобья.

— Я заключу с тобой сделку. Ты посидишь на моем уроке, а потом я скажу, насколько сильно сможет потрясти мир искусства твое членовредительство.

— Идеальный план! Надеюсь, у тебя есть инструмент для пальчикового рисования?

Я закатила глаза, но как только повернулась к нему спиной, мои губы расплылась в довольной улыбке, и я продолжила готовиться к занятию. Мое сердце после нашей короткой беседы бешено колотилось, а голова кружилась, чего со мной давненько не случалось. Особенно из-за обычного разговора с парнем.

Райан был потрясающе красив и обладал тем живым, задорным характером, что мне безумно нравился в парнях. А ведь я даже не знала, одинок ли он и имеет ли еще какие-либо намерения помимо предполагаемой нужды в художнике. Боже, а ведь он мог до сих пор быть с Хейсли.

И тогда я поклялась себе. Если это так, то, во-первых, я найду способ испортить ей хотя бы один день, а во-вторых, сбегу от Райана как можно дальше. Ну сколько можно прощать? К тому же я убедилась, что мне хватило одной встречи, чтобы почувствовать себя вновь старшеклассницей, у которой от одного его взгляда сердце готово было выскочить из груди, а по коже разбегались толпы мурашек. А ведь он не ограничился всего одним взглядом, разве не так?