Его королевская радость

— Герхарт, выпей пожалуйста, — попросила она тихо и тронула его за плечо. Он повернулся к ней и в который раз до боли защемило сердце от его пустого взгляда. Он смотрел и не видел её. Хоть бы то лечение, что сказал ей Вард, помогло! Иначе она найдёт его везде и сотрёт с лица земли!

Видя, что он никак не реагирует на её слова, Илиана просто поднесла к его губам ложку, и он машинально выпил её. Вот и хорошо, вот и славно! Интересно, неужели он так ничего и не поел? Да тут никакого яда не нужно, человек сам умрёт, от истощения! Но как накормить того, кто даже не видит тебя, пребывая в своём, странном мире?

Ей очень хотелось увидеть улучшения в состоянии энтарха. Но Вард не сказал, как долго необходимо будет лечить отравленного ядовитым дымом, а там ведь страдают ещё и воины энтарха и им тоже нужна помощь.

Поэтому она вышла из комнаты, когда лёгкий дым от сжигаемой травы уже поплыл по комнате, но на всякий случай оставила приоткрытым окно. И всё-таки запах от тлеющего рамаха был прекрасен. Он напомнил ей что-то такое приятное и радостное, детство, когда отец ещё был жив и здоров. Возможно, в этих воспоминаниях и заключалось лечение. В любом случае, она увидит это позже.

Сейчас же она, притворив дверь в спальню энтарха, объяснила лекарю, что нужно делать и как лечить воинов, и он ушёл к ним. Там уже справятся без неё. А ей остались минуты, а может быть часы, или даже дни ожидания, пока энтарх придёт в себя.

Конечно, пока угрозы его жизни не было и Илиана надеялась, что лечение, описанное Вардом поможет. Но её всё равно трясло — от страха и напряжения. А ещё сказывалась бессонная ночь. Чтобы отвлечься, она несколько раз прошлась по комнате из конца в конец и даже вышла на террасу. А потом поняла, что она должна сделать, тем более, что сейчас у неё есть время. О, она теперь твёрдо уверенна, в том, что она напишет брату. Никогда и не при каких условиях она не убьёт энтарха. Никогда! Наоборот, она жизнь отдаст за него!

На столе энтарха стояли письменные принадлежности и Илиана взяла бумагу, перо и принялась за письмо, чутко прислушиваясь к звукам из соседней комнаты. Но там было тихо. Она написала брату привычным шифром как могла прямо, не рассказав, впрочем, ничего о последних событиях. Ни то чтобы она не доверяла Картесу, просто боялась что он не поймёт.

А потом позвала слугу и приказала отправить письмо срочно, как можно быстрее. Пусть брат поймёт и смирится с тем, что она нему написала и как можно раньше. У него как раз будет время до её свадьбы. Если конечно… Но Илиана отогнала все нехорошие мысли. У них с Герхартом всё будет хорошо, обязательно!

Она сжала губы и вошла в его спальню. Трава догорела и по комнате, которую заволокло дымкой, плыл приятный аромат. И среди этой дымки, сидел энтарх. Вроде как в той же позе и так же не обернулся на её шаги, но Илиане всё-таки показалось будто что-то изменилось. Она сама не могла уловить, что. Но… Она подождёт.

Так весь день она провела в покоях энтарха. Изредка только вызывая слуг, которые приносили ей еду или воду. Тщетно она пыталась накормить правителя. Он отказывался. Разве только несколько ложек чая выпил. Что-ж. Значит ему нужно время.

И Илиана терпела и ждала. Она словно превратилась вся в натянутую тетиву и отложила все чувства на потом. Она отдохнёт потом, когда энтарх очнётся. И даже в мыслях не допускала «если». Обязательно очнётся.

Вечер прошёл без изменений. А ночью она поняла, что глаза у неё закрываются сами собой. Она позвала служанку, наказала будить себя, если что и упала в кресло. Она не хотела идти в свои покои и малодушно боялась. Словно если она оставит энтарха одного хотя бы на какое-то время, то случится что-то нехорошее. Поэтому Илиана придвинула кресло ближе к двери его спальни и провалилась в сон.

Она проснулась с первыми солнечными лучами и тут же бросилась проверять энтарха. Он лежал на кровати и крепко спал. А рядом с кроватью в кресле спала служанка. Илиана не стала её будить и ругать. В конце концов верно, что служанка не переживала за энтарха так же сильно, как она.

Герхарт спал спокойно, не метался во сне. Морщины на лице разгладились и в нём проступило что-то мальчишеское, какие-то черты, которые были у него, наверное, в юношеском возрасте. Он словно сбросил двадцать лет. И сейчас перед ней лежал не усталый Правитель всей Эстарии, а молодой человек, ещё не знавший груза забот, что легли потом тяжким грузом на него.

И Илиана любовалась им. Поднесла руку, невольно дотронулась до щеки, очертила шрам подушечками пальцев. То, чего она никогда не позволила бы себе, если бы энтарх был в сознании. Но сейчас она могла восхищаться им беспрепятственно и смотреть, смотреть... И какая-то щемящая нежность родилась в её сердце, так что слёзы навернулись на глаза.

Захотелось защитить энтарха, укрыть от всех забот и невзгод, чтобы ему больше никогда не было больно. Она сделает всё, что в её силах, вдруг поняла Илиана, чтобы эти морщины, старящие его, больше никогда не вернулись на его лицо.

Она шагнула к окну, открыла его, проветрила комнату. А потом разбудила служанку и попросила принести еще рамаха и узнать, что там с другими пострадавшими от яда на пожаре.

Служанка вернулась через полчаса с пучками трав и доложила, что воины постепенно приходят в себя и им уже лучше. Вот и замечательно. Значит, лечение работает.

Илиана едва не засмеялась от радости. Словно тяжёлый камень свалился с души. Если воинам легче, значит и Герхарт скоро пойдёт на поправку. Они со служанкой развесили пучки рамаха и подожгли их. А потом она методично влила в Герхарта чайную ложку настойки. Оставалось только ждать и надеяться, что правитель скоро придёт в себя.

Герхарт

Было такое ощущение, будто он очнулся от долгого сна. И даже не мог вспомнить, как заснул. Словно обрывки воспоминаний вертелись где-то на задворках сознания. Пожар в городе, дом в огне, мать… Нет! Это было очень давно. Так давно, что иногда казалось кошмаром даже, не сном. Почему же он снова об этом вспомнил? Что произошло? Дурной сон?

Герхарт потянулся, открыл глаза и сел на постели. По комнате плыл странный запах. Необыкновенно приятный, он, словно прогонял все кошмары прочь. А ещё стлался лёгкий дымок. Да что тут происходит?! Он закашлялся и вдруг понял, что ровным счётом ничего не помнит. Воспоминания словно ускользали от него. Гер нахмурился. Он, тот, кто всегда и всему имел логическое объяснение и не поддавался чувствам, вдруг понял, что не знает, как объяснить то, что с ним происходит.

Энтарх встал, шагнул к двери и распахнул её.

— Герхарт! — Услышал он вдруг и повернулся. Возле двери в спальню стояло кресло, а в нём сидела Илиана, которая подскочила, увидев его. И в её глазах отразилась такая радость, что ему даже стало неловко. Да что такого случилось?! Почему она здесь? И только через пару секунд Гер понял, что она, его невеста, назвала его по имени. Впервые не государем, не энтархом, дурацким титулом, к которому он привык, но который давил так, как давит только корона, а тем именем, что дала ему мать. И ему на секунду стало жарко в груди, словно разгорелся пожар. — Как ты себя чувствуешь? — Продолжила она с такой тревогой в голосе, что Гер понял — он не может больше оставаться в неведении.