Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет
Шрифт:
«И что смешно – министр мясной и молочной промышленности есть и очень хорошо выглядит.
И что интересно – мясная и молочная промышленность есть, мы ее видим и запах чувствуем.
И что самое интересное – продукции выпускаем в пять раз больше, чем в 40-м году.
И что очень важно – действительно расширен ассортимент.
И в общем в очень удобной упаковке.
Все это действительно существует, что бы там ни говорили.
Просто, чтобы это увидеть, надо попасть к ним внутрь.
Они внутри, видимо, все это производят и, видимо, там же все это и потребляют,
У них объем продукции возрастает, значит, и возрастает потребление – ими же…
И нам всем, стоящим тут же за забором, остается поздравить их во главе с министром, пожелать дальнейших успехов им, их семьям и спросить, не нужны ли им юмористы, буквально три человека».
Итак, «скатиться на путь развития товаро-денежных отношений» партия не позволяла.
«Джермен Гвишиани, вернувшийся от Рыжкова, подтвердил: политическое руководство страны не готово к столь радикальным преобразованиям. И значит, надо оставить бесплодные мечтания и заниматься дальше развитием экономического эксперимента на уровне рутины» (Е. Гайдар, 1996).
Как в старом анекдоте про Брежнева – узнав про разобранные впереди поезда пути и невозможность продолжать движение, решили задернуть в вагоне шторки и считать, что мы едем…
19. Явление Горбачева
Прощайте, годы безвременщины!
Егор Гайдар продолжает рассказ о ситуации 1985 года: после печальных сведений, которые принес директор института, «в отвратительном настроении заехал к отцу (он лежал в военном госпитале), рассказал о последних новостях, под дождем поехал домой. Включил телевизор – выступление Горбачева на совещании по научно-техническому прогрессу. Во многом – наши слова, наши предложения, записки, которые мы писали, демонстрируемая готовность уходить от догм… Появилась надежда пробиться через слои высокой бюрократии и достучаться до верхней власти, объяснить реальное положение…
Вообще время раннего Горбачева было временем надежд и сомнений» (Е. Гайдар, 1996).
Михаил Сергеевич Горбачев заступил на место скончавшегося в апреле 1985 года К. У. Черненко, меньше года пробывшего Генеральным секретарем КПСС.
С его приходом вскоре началась эпоха, получившая именование Перестройки. Он был человеком совсем другого поколения, чем Брежнев, Суслов, Андропов, Черненко: Оттепель дохнула на него на выпуске с юрфака.
Горбачев прежде всего ослабил цензуру.
Это сразу же проявилось в литературе. Он разрешил печатать то, что не печаталось десятки лет, – например, поэта Гумилева, расстрелянного советской властью в 1921 году.
…Никаким денежным премиям тогдашняя интеллигенция не обрадовалась бы так, как стихам Гумилева, появившимся на страницах массового и самого популярного журнала «Огонек», – до Горбачева такое было абсолютно невозможно.
Начинало что-то меняться и в освещении проблем истории, социологии, экономики… Поэтому у тех, кто понимал необходимость перемен и жаждал их, – ожила надежда.
Ослаблением цензуры; не объявленной, но сразу ставшей очевидной
отменой ограничений приема евреев в институты и на работу; открывшейся для людей науки возможностью работы в университетах всего мира – этим Горбачев укреплял надежду.…Можно сказать, через 65 лет после своей трагической гибели поэт Гумилев обеспечил Горбачеву самую широкую поддержку интеллигенции.
20. О тех, которые искали (и нашли) каменный цветок
Л. П. Бажова-Гайдар: «А потом он познакомился со своими ленинградскими друзьями. Они начали готовиться к переменам, начались обсуждения, образовался семинар на Змеиной горке под Ленинградом…
Эта Змеиная горка – это очень смешно. Есть у моего папы сказ «Каменный цветок», и там Хозяйка Медной Горы говорит Даниле, который стремится к совершенству: “Приходи ко мне на Змеиную Горку, Цветок Каменный покажу”.
И вот Егорка пошел на Змеиную Горку.
Почему Змеиная Горка в Ленинграде?.. Бывают же странные совпадения.
Пошел он на Змеиную Горку, познакомился с этими ребятами, новыми друзьями, и началась другая, новая жизнь…»
В конце августа 1986 года, под Сестрорецком, в пансионате того института (ЛИЭИ), который кончили большинство участников намеченного семинара под названием «Змеиная горка», собрались уже в основном знакомые между собой ленинградцы, москвичи и несколько человек из других городов.
«В общей сложности человек 30 экономистов-рыночников. В более узком кругу обсуждаем самые идеологически опасные вопросы. Например, пути формирования рынка капитала, обеспечение прав собственности» (Е. Гайдар, 1996).
Почему же эти экономические вопросы «идеологически опасные»? – думает кто-то из читателей. Да потому что власть как огня боялась возвращения отнятого у людей России в конце 1917 года – как казалось, навеки, – права иметь частную собственность. И уж тем более не собиралась ее защищать.
«Все мы остро испытываем чувство открывшейся свободы, простора для научных исследований, для реального изучения процессов, происходящих в экономике. Можно отказаться от эвфемизмов и недоговоренностей, описывать происходящие процессы принятыми в мировой экономической литературе терминами…
Закончив работу, жжем костры, поем песни, шутим. На завершающем семинаре-капустнике я изложил два возможных сценария развития кризиса.
Первый назывался “На гребне”. В нем определялось, кто будет играть какую роль в реформировании экономики. Надо сказать, что я точно определил ключевую роль Чубайса в этом процессе».
Второй вариант был кардинально иной. В нем определялись сроки тюремного заключения и размеры пайки для участников семинара…
«Настроение, однако, было веселое» (Е. Гайдар, 1996).
Так Гайдар собирал свою тимуровскую команду
Но ни он сам, ни члены команды, конечно, не догадывались, что они-то и есть его будущая команда.
21. Когда, почему и зачем Гайдар вступил в правящую партию, в идеи которой давно не верил?