Эхо забвения

— Том Мейсон говорил, что меня впустят.

Минутная пауза.

Младший коп кивнул напарнику, сделал шаг назад.

— Подождите здесь.

Развернулся, быстрым шагом направился внутрь здания, скрывшись за дверью.

Остался стоять у ленты, наблюдая за толпой зевак, машиной коронера, копами, которые переговаривались у капота патрульной машины.

Минуты через две дверь снова открылась.

Вышли двое.

Первый — тот же коп, что заходил внутрь. Второй — намного старше, с твёрдым, уверенным взглядом, коротко стриженными седыми волосами и тяжёлым взглядом человека, который повидал слишком много дерьма.

Шёл прямо ко мне.

Остановился у ленты, оценил меня быстрым взглядом.

— Детектив Хэйвуд?

Кивнул.

Он протянул руку, пожал крепко, твёрдо.

— Блейк Харпер. Пойдёмте.

Развернулся, махнул копам рукой.

— Пропустите его.

Лента приподнялась.

Я шагнул внутрь.

Мы торопливо поднялись на второй этаж, ступени отдавали гулким эхом, пол покрыт тонким слоем пыли, но кое-где уже виднелись следы обуви копов и криминалистов.

Сразу стало ясно, где именно идёт работа.

В одном из помещений двигались люди, слышался приглушённый голос судмедэксперта, короткие вопросы, переговаривающиеся между собой криминалисты.

Краем глаза уловил что-то на полу.

Босая нога.

Голая, тонкая, почти неподвижная, ногти покрыты ярким красным лаком.

Женщина.

Блейк резко остановил меня, выставив руку.

— Сначала формальности.

Поманил кого-то жестом.

Из-за угла вышел сотрудник, молодой, с планшетом в руках и перчатками.

— Отпечатки и ДНК. Быстро.

Сотрудник поднял на меня взгляд, ничего не говоря, вытянул устройство, указал на экран.

Я поставил палец, слышался тихий щелчок сканера.

Затем взяли мазок с внутренней стороны щеки, аккуратно поместили в запечатанный контейнер.

Блейк не сводил с меня глаз.

Я ничего не сказал, просто вытер губу тыльной стороной ладони.

Теперь никаких вопросов.

Подошёл ближе.

Сначала ноги.

Босые, тонкие, неестественно вывернутые ступни, пальцы слегка сведены судорогой.

На ногтях красный лак — свежий, без сколов.

Потом тело.

Полностью обнажённое, худое, вытянутое на полу.

Кожа бледная, почти прозрачная, рёбра отчётливо проступают, ключицы остро выделяются.

Живот впалый, ноги чуть раздвинуты, руки раскинуты в стороны, словно она просто заснула и забыла укрыться.

И только потом лицо.

Замер.

Всё внутри резко сжалось, как от удара в солнечное сплетение.

Это она.

Та самая проститутка.

Глаза раскрыты, но пустые, стеклянные.

Чёрные волосы разбросаны по полу, спутаны.

Губы слегка приоткрыты, будто она хотела что-то сказать, но не успела.

Грудь стянуло ледяными пальцами, горло пересохло.

Одежда.

Сложена рядом.

Аккуратно.

Не сорвана в порыве ярости.

Не разбросана по комнате.

Аккуратно сложена стопкой.

Те же вещи, в которых она была той ночью.

Рубашка.

Кружевные трусы.

Всё на месте.

Кто-то положил их вот так.

Для меня.

Чтобы я увидел.

Отвёл взгляд от тела, перевёл его на криминалиста, стоящего рядом.

— Когда это случилось? — спросил ровно, так, будто это просто профессиональный интерес.

Коп бросил взгляд на судмедэксперта, тот кивнул, заглянул в планшет.

— Около тридцати часов назад.

Желудок сжался.

Тридцать часов.

То есть спустя всего несколько часов после того, как я видел её живой.

Выдохнул, провёл языком по зубам.

— Причина смерти?

— Черепно-мозговая травма. Несколько ударов по голове.

Криминалист говорил спокойно, уверенно, но в голове всё звучало иначе.

Как и тогда.

Как в номере.

Перевёл взгляд на её одежду, аккуратно сложенную рядом.

Ни хаоса, ни следов борьбы.

— Она сопротивлялась?

Коп переглянулся с экспертом, тот чуть помедлил, затем кивнул на её руки.

— Под ногтями ничего. Ни кожи, ни волокон, ни следов крови. Скорее всего, она была проституткой.

Голос криминалиста отдавался где-то на фоне, как будто говорил не мне.

Я моргнул.

…И я был там.

Комната уже не пустая.

Слабый свет лампы ложится на стены, пахнет спёртым воздухом и чужой кожей.

Она стоит передо мной, оборачивается через плечо, в глазах нет страха, только ожидание.

— Ты уверен, что без защиты?

Голос мягкий, почти безразличный.

Она разворачивается к сумке, тянется за ней.

Я делаю шаг вперёд.

Металл в руке.

Первый удар.

Глухой, сочный, она резко дёргается, делает шаг вперёд, будто пытается удержаться.

Второй удар.

Хруст.

Тело обмякает, плечи падают вниз, руки раскрываются.

Я держу её под мышки, аккуратно укладываю на пол, словно кладу спать.

Стою над ней, чувствую тяжесть в груди, жар в висках.

Дышу глубоко.

Наклоняюсь, медленно снимаю с неё одежду, аккуратно складываю рядом.

Рубашка.

Кружевные трусы.

Поворачиваю её на спину.

Смотрю ей в глаза.

Они стеклянные.

Но кажется, что она всё ещё что-то понимает.

Как будто видела меня до самого конца.

Как будто запомнила.

Моргнул.

Реальность вернулась резко, как удар током.

Стою на том же месте, передо мной её тело, точно так же, как видел это мгновение назад.

В горле ком, руки в карманах, сжаты в кулаки.

— Что-то ещё? — мой голос звучит ровно, без дрожи.

Криминалист пожимает плечами.

— Перевернули после смерти.

Я смотрел место.

Пол методично размечен — маленькие пластиковые таблички с номерами расставлены вокруг тела, возле пятен крови, на местах возможных улик.