Эхо забвения

— Я сказал, что разберусь, — Макс сдержанно выдохнул, но я видел, как напряглись его плечи.

— Разберёшься? — Я подался вперёд, не собираясь отступать. — И как именно? Может, у тебя есть запасной паспорт, о котором я не знаю? Или ты всю жизнь планируешь скрываться, как будто тебя и не было?

Макс резко сжал кулаки, его челюсть напряглась.

— Алекс… — голос был жёстче, но всё ещё сдержанный. — Давай закончим этот разговор.

— Нет, не закончим! — сорвался я. — Это ненормально! Я не собираюсь делать вид, что всё в порядке, когда ты буквально привидение, которого нет в базе!

Глаза Макса вспыхнули злостью. Одним резким движением он смахнул тарелку со стола, и она с грохотом разбилась об пол, разлетевшись осколками по всей кухне.

— Я сказал, не лезь в мою жизнь! — голос сорвался на крик.

Я застыл. В комнате воцарилась оглушительная тишина. Макс тяжело дышал, пальцы его дрожали, кулаки были сжаты так сильно, что костяшки побелели.

— Не вмешивайся, Алекс, — проговорил он уже тише.

Осколки фарфора хрустели под его ногами, когда он резко отвернулся и вышел из кухни.

Шаги были быстрые, резкие.

Он уходил, оставляя разговор оборванным, словно удар ножом по верёвке. Я смотрел ему вслед, чувствуя, как внутри что-то закипает. Гнев? Нет. Это было что-то глубже. Это была отчаянная попытка удержать реальность, которая уже ускользала.

Я резко встал из-за стола, стул скрипнул по полу. В два шага оказался у подножия лестницы.

— Макс! — голос сорвался, но я не дал себе замолчать. — Что вообще с тобой происходит?

Он не остановился. Продолжал подниматься, делая вид, что не слышит. Я сжал кулаки, чувствуя, как от раздражения сжимаются виски.

— Люди так себя не ведут! — продолжил я, уже громче. — Да, я понимаю, что с тобой случилось, но ты должен вернуться в реальность! Пора уже!

Он замер. Встал на ступени, почти у самого верха. Тишина вытянулась, как натянутая струна, готовая лопнуть. Спина его напряглась, пальцы судорожно сжали деревянный поручень.

Медленно, будто наслаждаясь этим моментом, он повернулся ко мне. Глаза холодные, взгляд тёмный, затянутый чем-то непроницаемым. Его голос прозвучал низко, почти шёпотом, но в этой тихой, едкой интонации было больше угрозы, чем в крике:

— Ты… понимаешь? — его губы искривились в странной полуусмешке. — Что ты вообще можешь понимать?!

Он шагнул вниз, не отводя от меня взгляда. Инстинкт говорил, что этот тон — нечто новое. Нечто, чего я ещё не слышал.

— Ты хоть представляешь, что я пережил? — его голос дрожал, но не от слабости, а от ярости, сдерживаемой лишь тонкой нитью самоконтроля. — Тебе вообще приходило в голову, через что мне пришлось пройти?

Он медленно, очень медленно начал спускаться по лестнице, не сводя с меня взгляда. В его глазах было что-то опасное, живое, пульсирующее болью, которую он даже не пытался скрыть.

— Мне было ПЯТЬ ЛЕТ, Алекс. — Слова звучали ядовито, и с каждым шагом он произносил их всё чётче, тяжелее. — ПЯТЬ. ГРЁБАНЫХ. ЛЕТ. И ты, блядь, смеешь говорить мне, что мне пора вернуться в реальность?

Я молчал. Не знал, что сказать.

Макс продолжал смотреть прямо на меня, и я вдруг осознал, что я стою перед человеком, которого не знаю.

Несколько долгих секунд он просто стоял, слишком близко, почти вплотную, его дыхание обжигало мне лоб.

Я попытался что-то сказать, но слова словно застряли в горле.

Затем, не проронив больше ни слова, Макс медленно развернулся, поднялся наверх и, дойдя до своей комнаты, резко захлопнул дверь так, что стены дома дрогнули.

Я стоял на месте, прислушиваясь к тишине, которая осталась после него. Внутри будто разом всё опустело, хотя, возможно, наоборот — в голове было столько мыслей, что ни одну из них невозможно было поймать.

С тяжёлым выдохом я развернулся и направился на кухню. Глаза зацепились за разбитую тарелку и осколки, разбросанные по полу. Медленно опустился на колени, начал собирать их, механически, будто на автопилоте. Взял губку, стер с пола размазанную яичницу.

Бросив крупные осколки в мусорное ведро.

Выпрямился.

Решение пришло чётко, без колебаний. Я поеду в участок. Сообщу, что Макс жив.

Пока он сам не осознает, что так дальше нельзя, придётся сделать это за него.

Схватил телефон со стола, взял ключи от машины и не раздумывая направился к выходу.

Завёл двигатель. Холодный воздух пробирался сквозь стекло, осень брала своё. Машине нужно было несколько минут, чтобы прогреться.

Откинулся на сиденье.

Взгляд сам собой поднялся на дом.

На втором этаже, за окном своей комнаты, стоял Макс. Несколько секунд он просто смотрел на меня, выражение его лица было непроницаемым. Затем он медленно протянул руку и задернул шторы.

Я выдохнул, переключил передачу и выехал со двора.

Участок был рядом, всего семь минут — и я уже парковался у знакомого с детства здания. Оно вообще не изменилось. Те же серые стены, облупившаяся табличка у входа, скучные бетонные ступени. Около участка стояли две полицейские машины, а у входа несколько копов о чём-то разговаривали.

Один из них мельком посмотрел на меня, когда я вышел из машины. Взгляд оценивающий, чуть прищуренный, но без лишнего интереса. Я не торопился. Вдохнул прохладный осенний воздух, поправил куртку и направился ко входу.

Внутри пахло несвежим кофе, бумагами и дешёвым антисептиком. Те же стойки, те же унылые коридоры, разве что стены перекрасили в более светлый оттенок. Я остановился в приёмной, переводя взгляд с одного лица на другое, пытаясь найти кого-то, кто мог бы мне помочь.

Из одного из кабинетов вышел мужчина средних лет. Я моментом замер. Лицо до боли знакомое. Он выглядел точно так же, как в тот день, когда исчез Макс.

Мужчина был крепкого телосложения, не очень седой, с тем же сосредоточенным выражением лица, что и тогда. Это был он — начальник моего отца, когда тот ещё работал копом.

Но что странно — он вообще не изменился. Всё тот же возраст, всё те же сорок с чем-то, словно прошедшие годы его не коснулись.

Он обратил внимание на меня сразу. Медленно подошёл к стойке, что-то подписал в журнале, а затем направился ко мне.

— Алекс? — произнёс он, внимательно вглядываясь в моё лицо.