Экстрим по праздникам

– Не слишком ли наглеешь, девка, а?

Она хотела встать со стула, но у нее это не получилось. Вот и славно! А мозги у обоих останутся ясными еще какое-то время, и это мне на руку. Что ж, вперед, Охотникова!

– Ну что, господа Толкачевы, как вам фотоаппарат – понравился? А то ведь у вас нет, фотографировать нечем.

– Что ты плетешь, дура? – еле ворочая языком, подал голос Колюня.

Я вскочила со стула и нанесла Коле сокрушительный удар в челюсть. Он рухнул на пол вместе с табуреткой, и больше я его не слышала до конца вечера. Парень мне особо и не был нужен.

– Ты что делаешь?! – вякнула Галюня и тоже хотела было вскочить, но я схватила ее за плечи и практически без применения силы усадила на прежнее место.

– Не надо дрыгаться. Ну что, Галчонок, побеседуем? Или как? Может, тебя сразу в милицию сдать за все твои проделки? За то, что ты воровством промышляешь... У меня-то деньги и вещи ведь сперла, а? А еще за то, что вы с супругом одну женщину шантажировать надумали.

– Тебе чего от меня надо? – хмуро спросила Толкачева. Она даже и не думала оправдываться.

Я решила сразу взять быка за рога:

– Мне нужны фотографии, которыми вы шантажируете Лину Кечаян. Если ты мне их сейчас не отдашь, то пеняй на себя.

Галя весьма правдоподобно возмутилась:

– Какие фотографии, какой шантаж! Да за кого ты меня принимаешь, сопля малолетняя, дура недоделанная!

Я врезала и ей – раскрытой ладонью по уху – весьма болезненный, но быстро приводящий в чувство прием. Она охнула и схватилась руками за голову.

– Это за соплю и дуру, – сообщила я и предупредила: – Следующий раз будет хуже.

– Я вот сейчас милицию вызову, посмотрим, кому хуже будет! – затряслась от злости Толкачева.

Я достала из кармана диктофон и, перемотав на начало, нажала на кнопочку воспроизведения. Услышав голос супруга, Галя замерла и сразу сжалась. Я дала ей возможность послушать наш разговор с Колюней на лавочке от начала до конца, а потом спросила:

– Интересно, правда? Можешь милицию вызывать. Некоторым тоже будет очень интересно послушать это и приобщить пленочку к уголовному делу. Например, следователю. За шантаж статья есть. Ты не знала?

– К какому уголовному делу, что ты несешь? У тебя нет доказательств, тебе никто не поверит!

Я достала другое записывающее устройство. Не зря же я втыкала «жучок», сидела в прокуренной кухне и терпела общество двух пренеприятнейших людей целый вечер. Теперь моя очередь подпортить им настроение. Мы вместе с Галюней послушали разговор, который происходил на кухне, когда я находилась в туалете. Она нагло ухмыльнулась:

– И что теперь? Да сто человек подтвердят, что в этот вечер я находилась в гостях. Ты ничего не сможешь доказать.

Я недобро улыбнулась. Хорошо, не хотите по-хорошему, тогда уберем вазелин. Я взяла в руки свой мобильник, потыкала для вида кнопочки и заговорила в трубку:

– Алло! Это Дмитрий? У меня есть информация о том, где и при каких обстоятельствах вы лишились своих пластиковых карточек, а также наличных денег. Хотите приехать? Отлично. Можете записывать адрес: улица...

– Подожди! – Галя из последних сил приподнялась со стула, но я так грозно на нее посмотрела, что она немедленно плюхнулась обратно.

Я сделала вид, что отключила мобильник и вопросительно на нее посмотрела.

– Подождите, я сделаю все, что вы хотите. – От волнения Толкачева опять перешла на «вы». – Может, вам нужны деньги?

Я отрицательно покачала головой:

– Мне не нужны твои поганые деньги. Ведь не исключено, что ты мне отдашь не те деньги, которые заработала горбом, стоя за прилавком, а те, которые у кого-нибудь украла. А мне ворованных денег не надо. Повторяю еще раз: мне ничего от тебя не нужно, кроме фотографий Лины Кечаян. Где они?

Галя наморщила лоб:

– Если честно, то я толком и не знаю. Колька вчера на встречу с ней ездил, а потом куда-то их положил. Я у него и не спросила. Надо поискать.

– Так иди и ищи! Я не собираюсь тут с тобой до утра рассиживаться, – скомандовала я.

Она резко вскочила со стула и... рухнула обратно. Встала опять, но уже потихонечку, держась руками за стол, потом за стенку и на подкашивающихся ногах поковыляла в комнату. Я последовала за ней. В комнате Галина принялась лазить по шкафам и полкам. Я села на диван и стала наблюдать за процессом поиска. Шатаясь и передвигаясь от одного шкафа к другому, выкидывая все содержимое прямо на пол, Галюня нашла наконец знакомый мне конверт.

– Этот? – спросила она заискивающим голосом, протягивая его мне.

– А то ты не знаешь! – раздраженно буркнула я, думая о том, что мне придется делать дальше, если вдруг фотографий окажется меньше. Они ведь могли и подстраховаться, разложить их по нескольким конвертам. Но снимков было тринадцать, и я успокоилась. Положила конверт в карман пиджака, встала и направилась в коридор. Галя поплелась за мной.

– Подождите, а вы разве не отдадите мне записи наших разговоров?

– А зачем? – равнодушно спросила я.

– Как зачем? – Галя присела на краешек журнального столика. – А где гарантии того, что вы не отнесете пленки в милицию или еще куда?

Я усмехнулась:

– Гарантий никаких, разве только мое честное слово. Но у меня есть подозрение, что о честности ты и не слышала. Поэтому просто надейся, что все обойдется. Кстати, а где мои вещи: фотоаппарат и деньги?

Галя погремела кастрюлями и достала мой кошелек и коробку с фотоаппаратом. Это ж надо додуматься, куда прятать! Я выдернула «жучок» из тряпочной розы и подошла к входной двери. Из комнаты хриплым голосом вещал Аркаша Северный:

Лежали на нарах два рыла:Один был – Чума,Другой был – Бацилла.

Однако, какие приятные песни слушает Колюня. Прямо про свою семейку.

На пороге я обернулась:

– Током-то не сильно стукнуло? А то я аж переволновалась. Хотя такую, как ты, ничем не прошибешь. Тебя не ангел-хранитель оберегает, а сам дьявол. Но и этому настанет скоро конец. И, думаю, далеко не такой приятный, как тебе хотелось бы. Ну ладно, я пошла. Приятно было познакомиться. До свидания.