Элеонора. Кровные узы

— Да... пожалуйста.

Девочка входит и углубляется в заросли, окружающие дом. Впрочем, зарослями сад кажется лишь с улицы. Сад в меру ухоженный, но не до такой степени, чтобы вошедший боялся сделать шаг в сторону, опасаясь испортить эту красоту.

Здесь множество цветов. Тетя Элеонора очень любит душистый табак и ночные фиалки, они так замечательно пахнут. За поворотом прудик, там растут махровые белые кувшинки. Посреди прудика небольшой фонтан, украшенный фигурками веселых лягушек. Он может играть веселые мелодии, а еще устраивать светомузыку. Но сейчас фонтан не работает, отчего прудик выглядит заброшенным и каким-то грустным.

Направо отходит еще одна тропинка, посыпанная красным песком, она ведет на полянку, обсаженную елками. Там, на постаменте посреди целой клумбы мелких ярко-красных цветочков со странным названием «капля крови», стоит фигура волка из черного мрамора. Громадный зверь задрал голову вверх, как будто собирается исполнить свою ночную арию. Тетя Элеонора заказала эту статую одному знаменитому скульптору и несколько раз заставляла все переделывать. Это в честь одного ее родственника, который умер много лет назад.

Интересно, если бы тетя Элеонора была здесь, смогла бы она рассказать ей о том, что происходит? Пожалуй, нет, она не маленькая и должна сама справляться с трудностями. Ну, разве что посоветоваться. Во всяком случае, если уж говорить обо всей этой истории с кем-нибудь из старших, то только с ней. Тетя Элеонора не разболтает все родителям, да и вообще она никогда не отмахивалась от ее детских проблем, даже если со стороны они казались совсем пустяковыми. Когда в первом классе Гришка повадился дергать ее за хвостики, родители в ответ на все жалобы начали с добрыми улыбками говорить что-то совсем странное. «Не обращай внимания», — а как прикажете его не обращать, когда из тебя опять сделали растрепу и весь класс будет потешаться над тобой. Или еще лучше: «Ты ему просто нравишься, он так ухаживает за тобой», — а на фиг оно нужно?!! И только тетя Элеонора посоветовала нечто дельное: «Он просто устроил себе развлечение за твой счет, нужно поступить с ним точно так же, а самым лучшим будет переиграть этого шутника по его же правилам». На следующий день Юля принесла в школу несколько кубиков льда в пластмассовом контейнере и, не ожидая начала «представления», сунула один из них Гришке за шиворот. Пока тот «отплясывал танец дикарей», пытаясь достать нечто скользкое и холодное, непонятно как угодившее к нему под одежду, она приклеила на его рюкзак картинку из серии «что такое любовь». Довольно скоро на Юлины хвостики перестали покушаться.

А когда училка по рисованию вдруг ополчилась на Юлину манеру изображения?! Фиолетовых кошек не бывает, не важно, что под солнцем шерсть отливает сиреневым. Кошка — серая, вот и рисуй ее так, и никак иначе. Но рисовать так, как говорила Наталья Дмитриевна, было скучно и неинтересно. Нет, она не снижала Юле оценки, она ни разу не позволила себе повысить голос или отпустить ехидное замечание из тех, которые учительница по литературе именовала «ослоумием». За подобные вещи в наше время запросто можно вылететь из школы, достаточно было бы Юле просто сказать: «Папа, на меня наезжают». Слово «наезд» для папы вообще как красная тряпка для быка или команда «Огонь!» для солдат из крутого боевика. Но все дело было в том, что отношение Натальи Дмитриевны не выражалось ни в чем конкретно, оно просто висело в воздухе, как облако ядовитого газа, делая уроки рисования сущим мучением. Надо ли говорить, что Юдины рисунки раз от раза становились все менее удачными, даже карандаши делались какими-то противными на ощупь, стоило за них взяться.

Тетя Элеонора не помчалась в школу выяснять отношения. Да и то бы ее послушал; ведь с формальной точки зрения она всего-навсего друг семьи. Она только спросила, когда у них урок рисования и куда выходят окна класса. Все сорок пять минут Юля просидела как на иголках, ожидая чего-то необычного. Но ничего так и не произошло; даже за окном, к которому она поминутно оборачивалась, не было ничего, кроме молочно-белого тумана. — В школе удивлялись, называя туман в начале декабря почти аномальным явлением. Потом все удивились еще больше, узнав, что нигде, кроме окрестностей школы, никакого тумана замечено не было. Наталья Дмитриевна вдруг присмирела, поглядывая на Юлечку с каким-то непонятным страхом, как будто ожидала, что та вытащит из рюкзачка бластер, стреляющий лазерными лучами, или целое семейство белых мышей...

Будь тетя Элеонора дома, она бы непременно с ней посоветовалась, как усмирить не в меру своевольного фантома. Пожалуй, лучше всего было бы вернуть его на место, в его измерение. Ведь в конечном итоге это существо не так уж и виновато; это они с Андреем вызвали его и дали задание прогнать хулиганов. К тому же с заданием Собака блестяще справилась.

Как жаль, что работа бизнес-леди связана с постоянными поездками! Они с Андреем, по сути дела, — просто недоучки, которым не по силам справиться с серьезной проблемой.

Юля почувствовала, что еще немного, и она начнет позорно паниковать. Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить: на уроке по ОБЖ как раз недавно рассказывали, что самый худший враг тех, кто оказался в экстремальной ситуации, — это именно паника. Но она не может взять себя в руки, она чувствует себя такой же слабой, как в детстве, когда попыталась сдвинуть с места бабушкин комод, за который упала ее сережка. Она не смогла подвинуть его даже на миллиметр, как ни старалась, а звать кого-то на помощь ужасно не хотелось. Папа с мамой будут думать, что она все еще маленькая и не может справиться с таким простым делом. Но звать на помощь и посоветоваться — это ведь совсем разные вещи. Нет, совсем запуталась...

Внезапно Юля почувствовала, что в окружающем мире что-то изменилось. Сначала она подумала, что наконец-то выглянуло солнце. Нет, серые тучи, похожие на плотное шерстяное одеяло, все так же закрывали небо, не оставляя ни малейшего просвета. Ощущение было такое, как будто кто-то, кому можно доверять, улыбнулся ей и сказал: «Не переживай, все будет хорошо». Без всякой видимой причины паника улеглась, а вскоре и исчезла совсем. Непонятно, откуда возникла уверенность, что они с Андреем смогут найти выход и, как говорит папа, «выгребут на чистую акваторию».

В это же время

Целый день не вылезал из инетника, просадил все имеющиеся средства, а в итоге все равно ничего не нарыл. Остается древний и, с точки зрения предков, самый надежный способ — отыскать необходимую информацию в книгах. Мама, когда я еще в школе скачивал из Всемирной паутины какой-нибудь реферат или сочинение, могла по часу вкручивать о том, что в юности только и делала, что сидела в Публичке или, на худой конец, в институтской библиотеке. А бабушка неизменно добавляла, что не нужно владеть дедуктивным методом, чтобы понять, что самостоятельной работой здесь даже и не пахнет.

Решил, отчего бы и не попробовать по способу старшего поколения? Сунулся в Публичку — обломали прямо с порога: без высшего, хотя бы незаконченного, тут не записывают, а первокурснику, сказали, здесь вообще делать нечего. Как будто первокурсник не человек! В районной — полный голяк. То есть с художественной литературой как раз все в порядке, надо будет потом сюда заглянуть — классный выбор боевой фантастики, да еще несколько шкафов дамских романов, мама от них просто тащится. Не пойму, с чего тут фанатеть, — сплошные слезы и сопли, а еще самокопание с самоедством.

«Он ушел от меня потому, что я не смогла найти в себе силы оценить его таким, как он есть, у него много не самых лучших черт характера, но все же... А теперь он с моей лучшей подругой, которой все равно кто, лишь бы не оказаться одной».

А чего в книжках, вот к маме заскакивает приятельница Валентина Игоревна и тоже ноет: ах, он ушел, ах, он пришел, он обещал, что больше так не будет, но опять принялся за свое. Ну прямо детский сад какой-то! Раньше еще по часу на телефоне висела, пока соседи не встали на уши и не устроили кошачий концерт, что квартира вообще-то коммунальная и телефон — предмет общего пользования. Короче, поселила у себя какого-то типчика на пятнадцать лет моложе, без питерской прописки и, как я понимаю, без постоянной работы тоже. Она его кормит-поит-одевает, а тот еще и истерики закатывает, что его здесь не понимают и что он сейчас немедленно уйдет. И, если это не производит нужного впечатления, в самом деле исчезает на несколько дней, и тогда Валентина Игоревна появляется у нас и сидит с мамой до черт-те какого часа. Потом это «сокровище» возвращается с пустыми карманами и карточными долгами, которые необходимо заплатить в самое ближайшее время, а не то плохие дяди сделают из него отбивную. А она сияет, как будто выиграла миллион или как будто сын Рокфеллера сделал ей предложение. Я маме даже как-то сказал, что гнать таких надо пинками до канадской границы. А она: «Ты еще ничего не понимаешь, вот когда станешь взрослым...». А чего тут понимать — ни гордости у человека, ни силы воли, и нечего усложнять.