Эльфийская радуга

Сад замер: неожиданно стих ветер, и выпучили полные ужаса глаза белые божки. Нанга предусмотрительно сошел с тропы и притаился в ближайших зарослях папоротника. Гнетущая тишина стала невыносимой: мир приготовился, сжался, притих, подчиняясь чьей-то недоброй воле, чьей-то могучей, неукротимой силе, пугающей своей мощью саму природу… И тогда раздался вой. Сначала он напомнил собачий, потом понизился, переродившись в басовитый рокот, похожий на шум бушующих волн, затем вновь повысился, ушел в высоту, достигнув невыносимых, колких нот, взорвавших голову изнутри.

Ухо гоблина гораздо чувствительнее, чем человеческое, хоть до эльфийского не дотягивает. Стиснув зубы, Нанга обхватил голову руками и замотал ей, пытаясь избавиться от болезненного звона за висками. Быстро придя в себя, он вновь пошел вперед, ощущая, как чуть заметно подрагивает под ногами земля. На пару секунд остановился возле круглой каменной чаши, выполненной из серого гранита и изображающей разверзшего пасть змеи. От вибрации на зеркальной поверхности воды расходились круги.

Нанга прищурился, повел носом – песий запах стал сильнее, но сквозь него прорвался другой, такой знакомый и долгожданный…

– Тама! – выкрикнул он, видя, как из кустов на тропу выбралась девушка.

В изорванной одежде, со спутанными волосами, она замерла на миг, испуганно вскинув голову, но тут же узнала гоблина и радостно прижала ладони к губам.

– Нанга… – она кинулась ему на шею, прижалась всем телом, дрожа от волнения и радости. – Это ты? Это сон!

– Ну, конечно, сон, – улыбнулся гоблин, с легкостью отрывая ее от земли. – Сейчас ты проснешься и окажешься дома, в Гиеньей Гриве, в моих объятьях.

Тама не ответила, смутившись ткнулась лицом ему в грудь. Потом вздрогнула и резко вскинулась. Неподалеку отчетливо хрустнула ветка.

– Надо уходить отсюда, – тут же решил Нанга и, вернув девушку на землю, потянул за собой. – Идем, надо разыскать остальных.

– Остальных? – непонимающе переспросила девушка.

– Ташу, Айшу и одного лесного эльфа, с которым я тебя обязательно познакомлю. Давай поторопимся, пока собаки Зиуры не взяли наш след. Я уже столкнулся с парой этих милых барбосов, второй раз общаться с ними не жажду!

– Подожди, – Тама протестующее уперлась ногами в плиты тропы. – Я не могу уйти сейчас. Есть одно дело!

– Какие уж тут дела? – нахмурился гоблин и сильнее потянул девушку за руку в попытке сдвинуть ее с места. – Не шути так. Сейчас главное дело – это спасение собственной головы и не только головы.

– Важное дело, – упрямилась Тама. – Такое важное, что бросить нельзя. Даже под страхом смерти. Просто поверь мне, Нанга, пожалуйста…

– Ладно, убедила, – обреченно выдохнул гоблин, – выкладывай, что за дело.

– Нужно отыскать кое-что в этом саду.

– Надеюсь не мышиный глаз? – прищурился Нанга, вспоминая одну старую приговорку – «Бесполезно, как мышиный глаз в бисере искать».

– Нет, – погрозила ему пальчиком Тама и сердито наморщила нос, – это не шутки, Нанга!

– Да ладно тебе, – во все зубы улыбнулся гоблин, – столько не виделись, а ты такая строгая. Что искать-то будем?

– Ключ, – едва слышно шепнула пастушка.

– Ключ?! Немногим лучше мышьего глаза, – раздался разочарованный вздох.

– Не простой ключ…

Одно движение исцарапанной девичьей руки и перед носом Нанги прямо из воздуха материализовалась шкатулка на длинной цепи. Гоблин с любопытством заглянул внутрь. Очень удивился, обнаружив содержимое. Когда Тама пояснила, что отрубленная кисть – это карта-указатель, поразился еще сильнее:

– Ну и дела. С такой картой будет нелегко что-то отыскать.

– Искать не надо, – успокоила его Тама, – перст Пэри показал сюда. Ключ где-то рядом, но главная трудность в том, как отобрать его у собаки.

– Собака не проблема, – храбрясь, тряхнул волосами гоблин, желая поразить избранницу собственной решительностью и отвагой. – Ее я возьму на себя.

Сказав это как можно более убедительно, он с содроганием вспомнил недавнюю стычку с терьерами. Нанга никогда не был трусом, но мысли о жутких псах даже его заставили содрогнуться. Невероятные твари – стремительные и сильные, будто демоны. Ему повезло, что он дрался не один, и, как ни странно, налетевшая на него собака не стала долго возиться – быстро переключилась на других игроков, будто поняла, что гоблин не в игре, что он прибыл в сад случайно и с совершенно иной целью. Но теперь, похоже, в игру предстояло вступить. И Нанга был этому рад. Азарт битвы уже разгорался в его душе, питаемый красотой стоящей рядом девушки и жаждой героических подвигов. Собаки – это лишь только собаки, и ничего более.

Ответом на его дерзкие мысли послужил громовой рев, зародившийся где-то в непроглядной гуще пальм. Нанга напрягся, подтянул к себе Таму, и девушка тут же испуганно приникла к его груди. В тот же миг земля содрогнулась. Невдалеке затрещали скрипуче древесные стволы.

– Это он, Господин Ноль! – задыхаясь от нахлынувшего ужаса, прошептала Тама.

– Уходим! – ответил ей Нанга.

Не желая терять зря времени, гоблин подхватил оцепеневшую девушку на руки и, спрыгнув с тропы, поспешил через заросли жасмина к огромному раскидистому буку. Нырнув под свисающие до земли ветви, он посадил Таму поближе к стволу, оставив ее у себя за спиной. Сам притаился за полупрозрачной сеткой переплетенных листьев, дышать почти перестал, чувствуя, как подрагивает земля и растекаются воздушные потоки, разведенные по сторонам огромным корпусом безраздельного властелина этих садов.

Тама притаилась, вцепилась руками в шкатулку, во все глаза уставилась перед собой. Обзор полностью загораживала широкая спина гоблина. Девушка вздохнула украдкой – только в тот миг поняла, как же ей его не хватало. Как давно ей его не хватало. Без него вся прекрасная дворцовая жизнь казалась не более чем красивой игрой, пустой иллюзией, декорациями к чужой сказке. Как же она соскучилась, стало ясно только сейчас. Сердце заныло, защемило, распустило тяжелые удары горячими волнами по всему телу. «Соскучилась. Правда, соскучилась! Соскучилась слишком сильно…» – Тама почувствовала, как поджимаются сами собой пальцы ног, а в голове начинает наигрывать любимая песенка Мильвы. Шея и щеки тут же запылали, наверное, даже воздух вокруг лица теперь дрожал, как полуденное марево над южным трактом. Тело, охваченное зноем, уже пылало, шло волнами горячей испарины.

Мгновенно почуяв этот огонь, гоблин развернулся. Расширенные ноздри недоверчиво потянули воздух. Острое, как у животного, чутье мгновенно уловило все оттенки возникшего за спиной запаха. Такой аромат ни с чем не перепутаешь. Природа есть природа. В темных глазах застыл вопрос – неужели сейчас? Зубы оскалились в непонимающей, глуповатой улыбке. Не показалось ли часом? Да, какое там! Эти огромные, замутненные, чуть прикрытые веками глаза, глядящие на него из-под светлых локонов, были красноречивы, как никогда…