Элитное подземелье

По дороге домой мы с мамой заехали в аптеку, и она выбрала самую устойчивую палку. Ей сказали, что палки и костыли можно брать напрокат, но мама, человек суеверный, потребовала абсолютно новую клюку и торжественно вручила ее мне в машине.

У подъезда дома, на лавочке, нас ждала Татьяна Степановна. Мама вчера устроила ей допрос с пристрастием, выяснив фамилию, паспортные данные, место прописки и семейное положение. Татьяна Степановна отнеслась к этому стоически и маму сильно зауважала.

Сегодня Татьяна Степановна получила комплект ключей от моей квартиры, а сейчас выгуливала мохнатое население. Зорька, Стерва и облезлый жердяй Чешир паслись в кустах. Татьяна Степановна курила длинную сигарету и смотрела в небо. Сигарета в руках-лопатах смотрелась сюрно. Я доскакала до лавочки, села рядом подышать свежим воздухом. Мама пошла проверять наличие обеда.

На яркие листья падал белый снег. Небо было молочным, асфальт под таявшими снежинками быстро темнел. Погода стояла плюсовая, ветра почти не было. Выглянуло солнце, и медленно кружащий снег закончился быстрым прозрачным дождем. В такую погоду хорошо гулять по старым районам Москвы, в парках или на Воробьевых горах. С любимым человеком, конечно.

Татьяна Степановна затушила сигарету и, глядя в небо, спросила:

– Чего телефон все время в руках держишь?

– Может, позвонит кто, – ответила я.

– Так у тебя оба телефона прослушиваются, чего ж, Лешка дурак через них светиться?

Руки мои разжались. Телефон Татьяна Степановна успела подхватить, а палка с деревянным стуком упала.

Лицо женщины, с крупным носом и серыми глазами, показалось мне не таким уж простоватым. Выглядела она сейчас совсем не домработницей и даже не купчихой… На уставшую императрицу была похожа, на Елизавету Петровну. Пока я ее разглядывала, она мне сказала… Я не сразу поняла…

– Не переживай, у меня Лешка в кухне за холодильником спит.

– Господи! Он жив!

Я обняла женщину, как смогла, насколько хватило рук на ее необъятное тело. Она ободряюще похлопала меня дланью по спине, отчего внутри екнула селезенка и наверняка поменялись местами легкие.

– А можно мне его увидеть?

– Нельзя. За тобой следят. Если спросят, с какой такой радости ты с домработницей обнималась, скажи, мол, она нашла для Стервы хорошего мужа. Собаке щениться пора, а то заболеет.

Я вздохнула октябрьский воздух полной грудью. Московская погода прекрасна, жизнь удивительна.

– Ты перестань улыбаться-то, дурочка. Давай я тебя до квартиры доведу, а то скачешь, как воробей подстреленный.

– А собаки?

– Собаки сами пойдут.

Дома мама гремела кастрюлями и тарелками. Андрей и Ладочников сидели в гостиной перед телевизором. Оба в темно-синих костюмах, только у Андрея раз в десять дороже. Я никогда раньше не задумывалась, чем мужские костюмы отличаются друг от друга. Портки и спинджак, как говорила моя бабушка из Твери. Сейчас, когда два костюма восседали рядом в одинаковых креслах, разница была видна уже из коридора.

Татьяна Степановна вымыла Стерве и Зорьке лапы, тайком поцеловала меня и ушла.

Я проскакала в кухню, держа в памяти фразочку «съешь лимон». Мама не обратила внимания на мое изменившееся настроение, зато Андрей, моментально появившийся рядом, подвинул поближе ко мне стул:

– Чего веселого тебе сказала Татьяна Степановна?

– Ой, она нашла жениха для нашей Стервочки. Мама, слышишь, у Стервы будут щенки. Я так соскучилась по маленьким щенятам, они шелковые и теплые.

Андрей смотрел с недоверием. Он не сомневался, что все бабы дуры. Но чтобы до такой степени?!

На запах разливаемого борща прибежал Ладочников, сел ближе к окну, протянул ладонь к Зорьке. Та приподняла огромную морду, лениво сказала «Ам», и лейтенант тут же одернул руку:

– Знаете, у моей младшей сестры такая же собака была, и тоже девочка. Попала она к ней случайно. Муж ее, Эльвиркин, устроился в хорошую фирму работать, они мебель корпусную выпускают. А у сестры двое детей-спиногрызов. Хоть немного денег в семье появилось, но Эльвирка-то без работы третий год, все равно не хватает…

На столе красовались маринованный чеснок, черный хлеб и сметана. Мама села с нами и слушала Ладочникова. Старший лейтенант постоянно сыпал байками и анекдотами. Рассказывал он их артистически:

– И представьте себе, что однажды Эльвирка ждет своего Анатолия домой. Он появился в одиннадцать, буквально вполз в квартиру на бровях. Прислонился к входной двери спиной и не двигается. Эльвирка прислушалась, а за дверью кто-то скребется. Она спрашивает: «Это кто обивку двери портит? С работы кого пьяного в гости привел?» Анатолий собирается с силами, достает из внутреннего кармана пальто букет мятых фиалок. Жену, значит, подмазывает. А за дверью, говорит, песик домой просится. Песик нашего начальника, Дмитрия Валерьевича. Его надо приютить на время, поскольку начальник со всем семейством уехал отдохнуть на какие-то южные острова, Маньдинские, кажется.

– Мальдивские.

Андрей поправил лейтенанта начальственным тоном и положил в борщ еще сметаны.

– Ну, может, и они… Эльвира мужика от двери переставила к стене, приоткрыла дверь, и представьте: вламывается вот такая же махина, как эта. У Эльвиры сердце захолонуло, и она в шкаф с верхней одеждой вмялась. Ничего себе песик! Это же помесь мамонта с бегемотом! Ты, говорит, Антоша, совсем охренел? Она же нас объест. Это же все! Забыть про нормальное питание. Мясо только детям, по воскресеньям, и то, чтобы она не видела. А чего это она такая толстая? Толик за это время смог снять с себя только шляпу и сесть на стул, а не рядом. Эльвира, говорит, это очень умная собака. Дмитрий Валерьевич ей разрешил самой себе временного хозяина найти. Выпустил в бухгалтерии на совещании, и к кому она подошла, тому и отдал. Эльвира вздохнула – чувствует слабину в мужике. Толя, говорит, а если твой начальник передумает возвращаться? У него же есть средства понравившийся остров купить. Это у нас денег только на один засохший куст в том раю, а он и землянку себе трехэтажную позволить может. Ты подумал, чем такую корову кормить? Это ж третий ребенок, ей отдельно готовить надо. Толя сделал рукой, вот так, и достал из внутреннего кармана пальто пачку денег. Это, говорит, на прокорм. Эльвирка деньги пересчитала и вроде успокоилась, но тут она нагнулась и присмотрелась к собаке. Святый боже, беременная!.. Точно. И поэтому ей нужен уход, повышенное внимание и отдельная комната. Эльвирка тряханула мужа, хотела в глаз дать, но собака на нее рыкнула. Эльвирка расстроилась. Это что же? Мы селим в одну комнату детей, имеем в доме гражданскую войну, а эта обжора наплодит щенков, и они по всей квартире гадить будут? Ты посмотри на нее. Это же монстр! Фильм ужасов с такой собакой снимать. Но Эльвиркин муж достал из внутреннего кармана пальто еще одну стопку денег, но уже евро. Это говорит для усиленного питания и компенсация за неудобство. Эльвирка присмирела, даже погладила собаку и расшнуровала Тольке шнурки на праздничных ботинках. Ладно, типа того, пусть живет, только куда же мы щенят-то девать будем? По знакомым таких огромных не раздашь, придется на Птичьем рынке стоять. Тогда Толик лезет дрожащей рукой во внутренний карман пальто и достает бумагу. Родословную! Эльвирка посмотрела – собака эта очень породистая, щенков продает клуб «Мастиф», и самая минимальная оптовая цена такого щеночка – полторы тысячи евро… Тут Толик, как заядлый фокусник, вытащил из кармана доверенность на продажу щенков. Можно смело торговать! Эльвирка тут же забрала у него все документы и повела собаку на кухню – кормить Толиным супом. А ты, говорит, давай сам раздевайся. Не барин. Видишь, я занята, девочку, нашу красавицу, кормить надо. Да! Я же дачку по Курскому направлению присмотрела, теперь с ее помощью должно хватить.

Мама, заслушавшись Ладочникова, даже налила ему и Андрею по полстакана водки под борщ. Ладочников посмотрел, как мрачно опрокидывает ее в себя Андрей, и, крякнув, тоже выпил.

После обеда мой кузен-начальничек противным голосом сообщил лейтенанту, что тот свободен до завтрашнего утра, до девяти ноль-ноль. Ладочников пожал плечами и попросил маму проводить его до метро. Мама, немного удивленная бестактностью Андрея, замахала руками:

– Да я тебя до дома довезу, что ж ты хмельной в метро поедешь? Я такси поймаю!

– Хмельной? – Старлей нарочно выпучил глаза. – Да сегодня мое состояние – майское солнышко по сравнению с той метелью, до которой мы однажды на Новый год напились. Нас три пары отмечало, с часу дня…

Ладочников помог маме одеться и говорил, говорил… Они ушли, каждый довольный другим. Ладочников не мог без слушателя, а мама обожала веселые байки – она их потом подругам на девичниках рассказывала.

Я ухромала в спальню, включила телевизор. Андрей, дождавшись ухода мамы, встал в дверях: