Эпоха перемен

– Куда это он намылился?!

Лукошина стала уже догадываться обо всем, она улыбнулась:

– Думаю, сейчас будет продолжение банкета...

– В смысле?!
– спросила Лыкова, не совсем понимая, что имеет в виду Юля Лукошина.

– Света, сейчас сама все поймешь.

Малинкина и Якунин в этом разговоре не участвовали, но по лицу Якунина видно было, что он очень переживает, что его не позвали. Через три минуты в кабинет влетел Лебеденко, лицо у него раскраснелось, ясно было, что он уже выпил. Игорь Лебеденко подошел к столу Якунина и что-то прошептал ему на ухо, они вдвоем тут же вышли из кабинета.

– Понятно...
– сказала с умным видом Юлька Лукошина.

– Что понятно?
– спросила Светлана Лыкова.

– Там, видно, много чего осталось после банкета, вот наши мужики с утра и догоняются.

Лыкова решительно встала из-за стола и сказала:

– Я тоже пошла...

– Куда?!
– спросили одновременно Малинкина и Лукошина.

– Как куда?! В корректорскую... поглядеть, что там осталось, - ответила с умным видом Лыкова и направилась к двери.

– Света, принеси нам бутербродов!
– крикнула ей вдогонку Лукошина.

– Ага... хорошо...
– крикнула в ответ Светлана, она уже вышла в коридор.

Светлана вернулась минут через пять, румяная и в приподнятом настроении, видно, тоже уже остограмилась. В руках она держала тарелку с бутербродами и бутылку газировки. Лукошина поспешно встала из-за стола, чтобы взять у нее тарелку с бутербродами. Схватив рукой сразу три бутерброда с тарелки, Юлька Лукошина посмотрела на Малинкину:

– Анна, присоединяйся.

Анна встала и тоже взяла бутерброд, есть ужасно хотелось, она с утра не успела позавтракать.

– Девчонки, там еще вино осталось...
– сказала Светлана Лыкова.
– Принести?

– Принеси!
– скомандовала Лукошина. Светлана кинулась к двери.
– Свет, принеси еще чего-нибудь пожрать... есть хочется, я на обед ничего с собой не брала....

– Ага, - кивнула Светлана и скрылась за дверью.

Настроение к обеду в коллективе у всех заметно улучшилось, но работать все равно не хотелось, хорошо, что сегодня был не газетный день. Юлька Лукошина выпила чашку вина и, захмелев, сразу подобрела, они о чем-то довольно мило разговаривали со Светланой Лыковой, хотя в последнее время Светлана и Юлька друг с другом враждовали. Анна Малинкина пить вино отказалась, на что Юлька Лукошина сразу же заметила:

– Анна, ты чего отказываешься пить вино, ты что беременная?

Анна Малинкина смутилась и стала отнекиваться, что "вовсе она никакая не беременная... просто у нее болит желудок, наверное, съела что-то не то..."

К полудню в редакцию пришел хозяин газеты и вызвал Гришина к себе в кабинет. Редактор шел с неохотой, понимая, что просто так в кабинет хозяин не вызывает, обычно он сам заходит в кабинет к Гришину. И, действительно, хозяин без обиняков стал поучать Гришина, что нехорошо в редакции устраивать банкеты... Гришин с тоской посмотрел в окно, за окном моросило, шел мелкий дождь, стояла пасмурная тоскливая погода. Гришин с тоской думал: "Какая падла... сдала всех?!" Кто-то рассказал хозяину газеты про пятничный банкет, с мельчайшими подробностями, какие блюда стояли на столе, и что пили... даже проболтался про то, как водитель Павел и Дмитрий Якунин соревновались в поедании острого перца чили, этот неизвестный информатор также рассказал, как Павел надкусывал стакан... Ну что сказать, выходила полная картина банкета. Потом хозяин посмотрел с укором на Гришина и сказал, что "редактору не позволительно так панибратски вести себя со своими подчиненными, целуя всех подряд на прощание..." Гришин посмотрел на хозяина, потом снова глянул в окно и с тоской подумал: "Какая падла... какая сволочь всех сдала?.." Гришин мысленно стал перебирать всех, кто мог стать стукачом. Вначале он подумал на бухгалтера, но Людмила Антоновна не могла, они с Гришиным вместе проворачивали некоторые финансовые аферы. Нет, бухгалтер Людмила Антоновна сдать не могла, потому что ей не выгодно было сдавать редактора. Настучать могла корректорша Лидия Павловна. Но редактор вспомнил, как Лидия Павловна была смущена как школьница, когда он ее расцеловал. Фотокор Сева сдать не мог, он давно уже работал в редакции, Гришин его хорошо знал. Водителю Павлу не было смысла наговаривать на себя, тем более он так отличился на банкете, привлекая всеобщее внимание коллег поеданием перца чили и стеклянного стакана. Компьютерщик Олег был надежным товарищем, редактор часто с ним выпивал и знал, что Олег не болтун. Оставались корреспонденты. Но... корреспонденты тоже не могли доложить наверх. Хотя... Светлана Лыкова - очень сложный человек, новый человек в коллективе, и весьма своеобразная особа... Оставалась еще Анжела. О, эта могла сдать всех! Хитрая и пронырливая, несмотря на молодые лета, к тому же она приходится какой-то дальней родственницей хозяину. И чего пожаловалась-то? Они с коллективом отметили день рождения, все было прилично, посидели культурно чинно... даже мордобоя не было... Редактор Гришин так задумался, что даже не услышал, как к нему обращается хозяин:

– Петр Семенович, вы меня слышите?!

– А?! что?!
– быстро переспросил Гришин.
– Я вас внимательно слушаю.

– Петр Семенович, что вы думаете по этому поводу, что я только что сказал?

– О, я думаю... я согласен... все это очень плохо...

– Вы о чем, Петр Семенович?!

– А вы о чем?!
– опешил редактор.

– Я только что говорил о том, что тираж газеты падает, и надо принимать срочные меры... иначе весь коллектив сотрудников окажется на улице без работы.

– Конечно, я согласен с вами!
– с готовностью произнес Гришин.

– Вот смотрите, Петр Семенович, как надо работать, - хозяин потряс перед лицом Гришина газетой "Папарацци", - вот как надо работать. Тираж газеты "Папарацци" в последнее время вырос почти на тысячу экземпляров.

Гришин скривился как от зубной боли, это была ненавистная газета их конкурентов, Гришин ненавидел газету "Папарацци", а заодно и его редактора Сергея Постникова. Когда-то они даже вместе выпивали и были дружны одно время, но когда после основания газеты "Папарацци" Сергей Постников устроился туда работать редактором, дружбе пришел конец. Теперь они были непримиримые, не то что враги, но конкуренты точно. Постников начал свою работу редактором с того, что начал подло переманивать читателей у газеты "Никитинские новости", это была неслыханная наглость. Гришин тут же позвонил Постникову и напомнил тому о прежней дружбе и сказал "благородные люди так не поступают... и вообще, Серега, на хрена ты так делаешь? мы же с тобой выпивали и были почти друзьями", на что Сергей Постников цинично заявил: "Сейчас настали трудные времена, дружбе конец... рыночная экономика диктует свои условия... Выживает сильнейший!" и положил трубку. Газета "Папарацци" позиционировала себя, как альтернативная оппозиционная газета, они крикливо об этом писали в своей газете. Но Гришин знал, что газета втихаря поддерживает городского мэра Эдуарда Мороцкого, журналисты газеты критиковали всех и вся - городскую власть в лице чиновников, безалаберных руководителей, коррупционеров, медиков, плохие дороги, плохую работу коммунальных служб и много чего еще, но... не трогали в своих критических статьях "священную корову" - мэра Мороцкого...

Гришин снова отвлекся на свои мысли, не слушая, что говорил ему его собеседник. Хозяин газеты нахмурился и строго спросил:

– Петр Семенович, о чем вы все время думаете?!

Гришин не растерялся.

– Я думаю над тем, как улучшить работу газеты и поднять тираж!
– выпалил он с энтузиазмом.

– Это хорошо...
– сказал хозяин.
– Принимайте меры в этом направлении.

– Будем принимать меры... вот сейчас я пойду и мобилизую весь коллектив...

– Идите, Петр Семенович! Идите работать...

Гришин вышел из кабинета начальника и тяжело вздохнул, его только что отчитали, как мальчишку, а Гришин был человеком очень самолюбивым, эти нравоучения вышестоящего руководства были для него обидными и оскорбительными. А главное, он ничего плохого не сделал, провел свой день рождения вместе с коллективом, и вообще, Гришин старался сплотить коллектив... и чтоб в коллективе царила атмосфера взаимопонимания и дружелюбия. Гришин вернулся в свой кабинет и заперся там на 20 минут, он не хотел никого видеть, он хряпнул 100 грамм, от сердца отлегло, обида прошла. В дверь постучали. Гришин, на ходу закусывая лимончиком, пошел открывать двери. На пороге стоял Игорь Лебеденко.

– А, это ты, Игорь, - проворчал редактор, - проходи...

Игорь был в приподнятом настроении, но сразу же увидел, что у редактора паршивое настроение. Он тут же задал вопрос:

– Петр Семенович, что произошло... почему вы такой смурной?

– Какая-то сволочь донесла на нас всех наверх (Гришин для убедительности поднял указательный палец).

– Да вы что?!
– опешил Лебеденко.

– Представь себе, Игорь... хозяину донесли про то, как мы в пятницу отмечали мой день рождения...

– Какая подлость! Какое вероломство.

– Согласен. И этот человек скрывается среди нас.

– Петр Семенович, вы на кого думаете?
– заинтересованно спросил Игорь Лебеденко.

– Думаю, что нас всех с потрохами сдала менеджер Анжела, - с большой убедительностью произнес Гришин.

– Я тоже так думаю, - сказал Лебеденко, - больше некому.

– Это точно! Выпить хочешь?

– Хочу!

Гришин достал из-под стола початую бутылку коньяка, которую ему принес благодарный читатель их газеты за то, что он бесплатно опубликовал его объявление в газете. Гришин разлил коньяк по чашкам. Он посмотрел на Лебеденко и произнес сакраментальную фразу: