Эрнесто Че Гевара

Че прилетел в Уругвай в своей обычной зелено-олив­ковой форме майора Повстанческой армии, в которой он и появился на конференции. Он сразу заявил, что кубин­ская делегация не только не намерена препятствовать ра­боте конференции, но, наоборот, будет сотрудничать с другими делегациями в поисках наиболее благоприят­ных путей экономического развития и обеспечения экономической независимости стран Латинской Америки. В качестве доказательства доброй воли кубинская деле­гация представила на рассмотрение собравшихся 29 раз­личных проектов постановлений, охватывающих широкий круг вопросов, связанных с проблематикой конференции.

Большинство из 29 предложений Кубы, писал Че в статье «Куба и «план Кеннеди», опубликованной в жур­нале «Проблемы мира и социализма», просто отвергнуть было невозможно, так как они предусматривали содей­ствие развитию экономики латиноамериканских стран. Поэтому в ходе работы комиссий и комитетов делегатам срочно пришлось разрабатывать контрпредложения, кото­рые они затем соединяли с кубинскими предложениями, выхолащивая, таким образом, из последних их суть.

Все же за время работы конференции кубинской делега­ции удалось кое-чего добиться: стало заметно, что де­легаты разговаривают другим языком, отличным от то­го, который всегда был принят на подобных мероприя­тиях.

Че отмечал, что на конференции три делегации — Бразилии, Эквадора и Боливии — заняли благожелатель­ную позицию по отношению к Кубе. В особенности Че подчеркивал позицию Боливии, президентом которой все еще являлся Виктор Пас Эстенсоро. Боливия, писал Че в вышеупомянутой статье, — «это расположенная почти в центре континента страна буржуазно-демократической революции, терзаемая капиталистическими монополиями соседних стран и почти удушенная в конце концов об­щим для наших стран угнетателем — североамерикан­ским империализмом. Ее основное население составляют рабочие-горняки и крестьяне, находящиеся под бреме­нем тяжелой эксплуатации».

Деятельность же боливийской делегации в Пунта-дель-Эсте Че оценивал следующим образом: «Если не говорить о плане кубинской делегации, то из всех делега­ций именно боливийская представила наиболее конкрет­ный экономический план и в общем занимала довольно положительную позицию. На специфическом языке, язы­ке лицемерия, который употребляется на подобного рода сессиях, боливийских представителей называли «двою­родными братьями Кубы».

Не исключено, что контакты Че и других членов ку­бинской делегации с их боливийскими «двоюродными братьями» на конференции в Пунта-дель-Эсте оказали свое влияние на последующее решение Гевары избрать Боливию в качестве плацдарма для партизанских дей­ствий в Латинской Америке.

Че дважды выступал на пленарных заседаниях конфе­ренции, и оба раза в весьма умеренных тонах. Разумеет­ся, Че разоблачал агрессивные действия правящих кру­гов США, их стремление путем «Союза ради прогресса» политически изолировать Кубу, ибо на американские мил­лионы могли рассчитывать только правительства, следую­щие антикубинскому курсу Вашингтона.

Че также доказывал, что «Союз ради прогресса» бу­дет способствовать развитию второстепенных отраслей на­родного хозяйства, что его цель сделать Латинскую Аме­рику не более свободной, а еще более зависимой от американских монополий. В то же время Че указывал, что Ку­ба вовсе не желает препятствовать латиноамериканским странам использовать даже те ограниченные и весьма сомнительные возможности развития, которые сулит им участие в «Союзе ради прогресса».

«Со всей откровенностью кубинская делегация заяв­ляет вам, — сказал Че, выступая на пленарном заседании конференции 9 августа, — что мы желаем, не меняя на­шего естества, оставаться в семье латиноамериканских республик, сосуществовать с вами. Мы хотели бы, чтобы вы росли, если можно, теми же темпами, что и мы, но мы не будем сопротивляться, если ваш рост пойдет другими темпами. Мы только требуем гарантий неприкосновен­ности наших границ».

Разумеется, продолжал Че, если не будут осуществ­лены социальные преобразования, то примеру Кубы по­следуют другие страны, и тогда сбудется предсказа­ние Фиделя Кастро: «Кордильеры Анд превратятся в Сьерра-Маэстру Америки».

Столь же умеренным было выступление Че и на за­ключительном заседании конференции 16 августа. Вот как сам Че излагает это свое выступление в известной уже читателю статье, опубликованной в журнале «Проб­лемы мира и социализма»:

«На последнем пленарном заседании конференции кубинская делегация воздержалась от голосования по всем выработанным документам и выступила с объясне­нием своей позиции. Мы объяснили, что Куба не соглас­на ни с «денежной» политикой, ни с принципом свобод­ного предпринимательства, ни с тем, что в окончательных документах нет слов, осуждающих виновников наших не­счастий — империалистические монополии, нет осужде­ния агрессии. Кроме того, на все вопросы нашей делега­ции, может ли Куба принимать участие или нет в «Сою­зе ради прогресса», ответом было молчание, которое мы истолковываем как отрицательный ответ. Вполне понят­но, что мы не могли участвовать в союзе, который ни­чего не дает для нашего народа».

Че отметил и положительный момент в итоговом до­кументе конференции, в одном из подпунктов которого упоминалось наличие в Латинской Америке наряду со странами «свободного предпринимательства», то есть буржуазными, стран, в которых «свободное предпринима­тельство» отменено.

«Кубинская делегация, — писал Че в той же ста­тье, — зачитала этот параграф, заявив, что это победа идеи мирного сосуществования, выражающей воз­можность сосуществования двух различных социальных систем, и отметила его принятие как один из положи­тельных результатов работы конференции». Однако, отме­чает Че, позже американский делегат резко выступил против этого положения, заявив о непризнании кубин­ского правительства.

И все-таки кубинская сторона сочла возможным пой­ти еще дальше. Че встретился с одним из членов амери­канской делегации, 28-летним Ричардом Н. Гудвином, входившим в ближайшее окружение президента Джона Ф. Кеннеди. Судя по словам Гудвина, Че предложил компенсировать американским собственникам стоимость имущества, конфискованного революцией, а также сокра­тить революционную пропаганду в странах Латинской Америки, если США откажутся от враждебных действий против Кубы и экономической блокады. Че, в свою оче­редь, выступая после конференции в Пунта-дель-Эсте по гаванскому телевидению, рассказал, что он заявил Гудвину следующее: Куба готова вступить с США в пере­говоры по урегулированию взаимных отношений и не за­интересована в борьбе с США, хотя и не боится вести такую борьбу в любой форме. Куба желает остаться в латиноамериканской системе, считает себя связанной культурными традициями с континентом. «Мы тре­буем, — сказал Че Гудвину, — признать наше право на принадлежность к Латинской Америке или к Организа­ции американских государств с собственной социальной и экономической системой и признать наше абсолютное право на дружбу с любой страной в мире».

Гудвин ограничился тем, что выслушал своего собе­седника и обещал сообщить президенту Кеннеди его вы­сказывания.

Встреча Че с Гудвином вызвала самые разнообраз­ные комментарии в латиноамериканской печати. Многие наблюдатели считали, что встреча откроет путь к дости­жению определенного «модуса вивенди» между США и Кубой. В действительности же США вовсе не были за­интересованы в достижении какого-либо разумного со­глашения с Кубой. Они готовы были «простить» Ку­бу, но при одном условии: если она откажется от совет­ской помощи, если она станет на антисоветские позиции, а точнее — на колени и запросит у янки по­щады.

Именно в таком плане вел беседу с Че президент Аргентины Артуро Фрондиси. Еще в начале конферен­ции в Пунта-дель-Эсте Че получил личное приглаше­ние Фрондиси посетить его в Буэнос-Айресе. Фрондиси был весьма противоречивой фигурой в аргентинской по­литике. На протяжении многих лет он выступал с про­грессивных позиций. Однако после избрания президен­том он поддался давлению реакционных армейских кру­гов и американского посольства и вместо осуществления обещанных реформ стал преследовать коммунистов и потворствовать еще большему проникновению американ­ских монополий в экономику Аргентины. Он даже разо­рвал дипломатические отношения с революционной Ку­бой. И все же реакционные армейские круги продолжали относиться с недоверием к Фрондиси, считая его слиш­ком «левым».