Эровый роман. Книга вторая

– Я с играми на «ты» только с недавних пор, как знаешь, – я пожал плечами. – Значит, Херовый роман?!

– Однозначно, Херовый! Надо запомнить! – он озарился, с воодушевлением подмигнул правым глазом.

Мне было сложно объяснить Петру, что я не вкладываю что-то особенное в смерть, как другие люди. Как что-то таинственное и страшное. К чему невозможно прикоснуться. Для меня это определенное действие, как и все другие, как бы грубо и безнравственно это не звучало. Причина. Личный довод для меня. Конечно, если это не касается работы. Тогда – вне личного мнения. Только работа. Без чувств. И к этому я тоже долго шел, отбрасывая человеческий фактор с наличием чувств и душу. Мне не нужны пытки, мучения. Нужен только факт. Смерть как данность и побыстрее. Финишная прямая. В ад. Для жертвы и меня самого.

Однажды я пустил в свою душу волка. Сознательно. Чтобы оправдывать свои злодеяния звериной сущностью. Потому что долгое время не мог уложить в своей голове, как я хладнокровно расправился сначала с родным отцом, а потом еще с несколькими людьми, в угоду перспектив работы с Шефом.

Волк хорошо прижился в моей душе, что многие годы меня даже не ломало от убийств и других пороков. Вся моя правильность, которую воспитывала во мне любимая бабуля, канула в забытье. Но животная натура совершенно бесхитростная. И именно потому из меня многие годы был только хороший исполнитель. Без собственного мнения. Я просто беспрекословно подчинялся. Не умел играть, да и не хотел. Мой статус преданного пса меня полностью устраивал.

Но, к сожалению для моих жертв, жизнь я проживаю не волчью. Маска зверя прячет под собой всего лишь человеческую сущность. И, пожалуй, очень слабую. Неспособную прощать, когда это жизненно необходимо, и наоборот. Зверем быть или в маске психопата намного проще в такие моменты. Свое же истинное лицо я, пожалуй, оставил только для женщин. Но желательно одной. И навсегда…

Любовь однажды села напротив моего тела и начала медленно снимать все мои маски, плотно вросшие в лицо. Она даже не боялась увидеть под ними что-то неожиданное. Чувства оголяли настоящего меня, которого я заковал под плотную броню. Потерявшись в ста масках, я стал безликим. А когда я наконец увидел себя настоящего, кажется, что я испугался. Еще больше. Ощущать себя психом или зверем было проще.

Быть исполнителем любых сложных убийств долгие годы, не вникая для чего, почему и как, – легче, потому что быть настоящим – почти невозможно. Чувства, зажатые в тиски, и сердце, которое постоянно не на месте, – дешевенькое кино, которое я себе состряпал, длинною в собственную жизнь. Я играл роль, которая мне нравилась, ведь мне было стыдно играть другие роли, а грандиозные махинации с масками заканчивались всегда при виде прекрасного.

Но всего этого не объяснить человеку, который живет по другим критериям добра и зла. Я просто сказал банальные вещи, которые Петр хотел от меня услышать. И, услышав, он успокоился. Герой его книги – почти достойный человек с муками совести. Но это не точно. Точно только то, что название для своего романа он выбрал хорошее…

Я помню то время, когда девочки в школе мечтали стать моделями подиумов, что было равнозначным проституции, а парни – киллерами. Помню это время лично. Правда, в школе представление об этих профессиях совершенно иное. Да и для взрослых, как оказалось впоследствии, тоже. Любое понимание о чем-либо всегда складывается из рассказов других об этом, обучающих книг, документальных фильмов или личного опыта, но чаще всего именно печального.

Я пришел в профессию после того, как судьба назначила мне экзамен. Когда я убил впервые – это не сделало меня киллером. Это была бытовая ситуация с родным отцом, вышедшая за пределы добра. Я стал убийцей, но не киллером. Тогда я точно знал причину своего поступка и оправдывал себя этим, как и сотни, и даже тысячи других людей, которые за подобную бытовуху сели в тюрьму. Я не сел – мне повезло. Но нас, убийц, объединяло то, что мы в большинстве знали причину своего поступка. Мы точно могли сказать, почему это произошло: выстроить из рассказа цепочку из действий, которые привели к черте.

Сорвало все петли. Осколки разлетелись фонтаном. Тупое чувство опустошенности и безысходности накрыло все тело и душу. Мысли в голове не умещаются. Стало слышно тугой стук сердца и неровное дыхание. Щемящая тоска сковала последние разумные доводы против преступления. В руках уже что-то вроде орудия для убийства, и дьявол на плече учит не сомневаться в том, что делаешь. Наконец мороз прошиб по коже, выпустив мурашки; холодный огонь равнодушия пробежался по телу, опалив все волоски. И только одна мысль на повестке жизни – “будь что будет”, тем более что часть тебя не понимает, что делает, уже танцуя на осколках до крови. Убийство ставит точку в цепочке из поступков и действий. После него приходит понимание, что дальше так жить было просто невозможно; что иначе было никак нельзя; что не было дороги вперед. И, кажется, снова все это выглядит как оправдания.

Чтобы стать киллером, нужно убить без причины. И, сделав это, не повести и бровью. Только это отличает того, кто стал убийцей волею обстоятельств, от того, кто им является и дальше. И я не беру в этот расчет тех, кто убивает ради своего извращенного удовольствия, или больных людей психически. Я говорю только о тех, для кого это – профессия. Где ты специалист определенного рода занятий, который получает за свою работу деньги, блага (в моем случае – бонус).

Я видел очень много документальных сюжетов о киллерах, не раз просматривал фильмы о них и даже лицезрел таких людей лично. Я не раз сталкивался в пьяных разговорах или дружеских беседах обсуждение каких-то телепередач о заказных убийствах, розыске исполнителя и заказчика, нравственных аспектах профессии и сотни доводов против нее. И чаще всего меня это заставляло только улыбаться.

А после очередного голливудского фильма о наемном убийце, который не был содержателен по истине профессии даже на четверть, я вообще мог расхохотаться. У них всегда суперсовременное оружие, миллион разных связей и возможностей убить, а также известны пути отхода, и за горизонтом профессии безоблачное будущее. Они как ни в чем не бывало звонят в банк и проверяют поступление денег на свой счет. Этого человека знают чуть ли не все вокруг, но он все равно неуязвим для системы правосудия. Его действия – это словно какая-то миссия по справедливости и долгу, а сам киллер – почти легендарная личность.

Разве я мог по таким фильмам знать всю изнанку профессии? Вряд ли. Скорее всего, у меня было бы представление о киллерах как у любого среднестатистического человека, рассуждающего об этом после его просмотра. Я бы говорил о легких деньгах, которые падают на голову убийце; о его силе, выносливости и вообще его крутости; я бы думал, что с таким человеком не страшно оказаться в плохой компании, и что, по сути, пуля в лоб – почти гуманный способ убийства плохого дяди. Я бы уделил должное внимание физическому образу профессионала: гора мышц, брутальная щетина и костюм от Tom Ford или Brionni, его сексуальность, в которую невозможно не влюбиться. И все свидетели, которые его видели, молчат от страха, другие же – пали смертью храбрых на его пути. Ну а достижение целей в виде убийств пропитано самыми патриотичными лозунгами или банальной справедливостью и романтизмом.

Но все это за гранью разумного. Киллер – такой же человек, как и тот, кого заказали. А потому не исключено и то, что может банально болеть голова, начинаться озноб вследствие недолеченного гриппа, отравление едой и, как следствие, непрекращающаяся диарея, или спермотоксикоз совершенно взвинтил мозги до предельных высот непонимания происходящего. Все молниеносные действия, где нужно предусмотреть любые мелочи, могут пойти прахом и впоследствии станут находкой даже для бестолкового следователя.

Безымянное оружие и дальняя дистанция тоже не исключают того, что тебя вычислят, тем более когда улицы стали сплошь пропитаны камерами видеонаблюдения. Умение ликвидировать без добивания цели тоже не решает вопрос с тем, что тебя могут вычислить: любое лишнее слово в разговорах, любая царапина, травма, не смогут скрыть за твоей спиной остывающий труп. Даже полное растворение в городе и залегание на дно на долгие месяцы и годы не спасут тебя от розыска. И уж тем более раскаяния матерого убийцы, когда светит вышка, не дадут гарантированный путь отхода. А если и дадут, то крайне призрачный.