Еще один глоток

Беллами достал две однофунтовые бумажки и вручил их крупье. Он поставил пять фунтов на черное в тот момент, когда крупье бросал шарик, и пробормотал: "Rien ne va plus" [1] . Когда шарик остановился, Беллами увидел, что выпало черное поле. Он подождал, пока ему пододвинут выигрыш, взял деньги и произнес: "Не везет в любви – везет в игре", – улыбнулся Кэроле. Она ответила короткой холодной улыбкой.

Участники снова стали делать ставки, а Беллами отошел от стола и вышел в бар. Харкот Марч приступал к четвертому стакану виски с содовой.

1

Хуже не будет ( франц.).

– Как дела, Харкот? – спросил Беллами.

– Отвратительно, будь они прокляты, – оскалился Марч. – Денег нет ни черта. Я ненавижу эту войну, меня озноб пробирает до кончиков пальцев и хуже этого ничего не бывает.

– Думаете? – сказал Беллами. – Это потому, что вы другого ничего не испытывали. Ягодки еще впереди.

Он попросил бармена налить ему виски с содовой.

– Послушайте, старина, – обратился Харкот к Беллами, – вы прославились сегодня у Кэролы, кажется? Там не очень-то приветствовали ваше поведение. Слышали бы вы, как вас крыл после вашего ухода старый Реннифру, дядя Кэролы. Да! Не любит он вас!

Беллами улыбнулся.

– Я знаю. Я навеки испортил свою репутацию в глазах Эверардов. Ерунда. Это не смертельно. Исправить здесь ничего нельзя, следовательно, надо с этим смириться.

Нетвердым голосом Харкот произнес:

– Женщины – дьявольское отродье. Если бы не они, у мужчин была бы чертова прорва времени.

Беллами продолжал улыбаться.

– Вы хотите сказать, если бы не одна женщина, у мужчины было бы полно времени, чтобы развлекаться с другими. Угостите меня сигаретой, Харкот.

Марч достал портсигар и Беллами взял сигарету. Марч положил портсигар – богато украшенный – обратно в карман с неизменной эмблемой и сказал:

– Странно все это с женщинами. То, что вы сказали, – более-менее правильно. Мужчина тратит множество усилий, стараясь заполучить одну, а когда добивается своего, начинает думать, сколько бы времени у него было, чтобы развлекаться со множеством женщин, если бы не она.

Беллами выпустил колечко дыма.

– Вы мудры, как Соломон, Харкот, – польстил он. – Единственное, что вам действительно необходимо, – это выпить.

Он сделал знак бармену, и тот смешал большую порцию виски с содовой. Беллами передал стакан Марчу, который стал пить большими глотками.

– Жизнь такова, какой ты ее сам делаешь, – разглагольствовал Беллами. – Рим не в один день строился. Все хорошо вовремя. И большой привет!

Он прислонился к бару.

– Проблема в том, Харкот, – продолжал он, – что жизнь была бы прекрасна, если бы стояла на месте. Но ничто на месте не стоит. Что-нибудь обязательно случается с регулярностью, которую легче было бы переносить, если бы выпивку давали бесплатно.

Харкот, слегка качаясь, кивнул.

– Вы – философ, Ники, вот вы кто.

– Совершенно верно, – согласился Беллами. – Я из тех, у кого всегда остается терпение. А все получает тот, кто умеет ждать. Все, что больше никому не нужно! – добавил он со смехом и стряхнул пепел: – Жизнь-то в порядке. Это люди виноваты: они никогда не бывают довольны. Им всегда мало. Если вещь совершенна, они обязательно должны сделать что-нибудь, чтобы ее испортить. Какая-нибудь мелочь может принести массу вреда.

Он улыбнулся, словно что-то вспомнив.

– Помню один очень забавный случай, который окончился смертью, – сказал он. – Когда я жил в 1932 году в Оклахоме, то любил ходить в одно кафе под открытым небом, которое находилось сразу же за чертой города на большом шоссе. Хозяином его был некий Джо – совсем не плохой парень.

Джо был без ума от женщины, которая по вечерам, проезжая мимо, заходила выпить кофе и съесть гамбургер. Это была чрезвычайно элегантная городская дама, и ей доставляло огромное удовольствие поддразнивать Джо. Он бывало смотрел на нее глазами быка, пораженного любовным недугом. У него и вес был бычий – около двухсот двадцати пяти фунтов.

Джо потратил массу усилий на то, чтобы нарисовать придорожную вывеску. Надпись на ней гласила: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте!"

Однажды, когда элегантная леди проезжала мимо ресторана уже после его закрытия, ей в голову пришла грандиозная идея. Думаю, она была немного навеселе в тот вечер. Она вернулась в Оклахому, привезла художника, писавшего вывески для ресторана Джо, и велела ему кое-что приписать на его вывеске.

Когда на следующее утро Джо явился на работу, он прочел на ней: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте! Но выбирайте поосторожнее".

– Неплохо, – хмыкнул Харкот. – Что же сделал Джо?

– Застрелился, – ответил Беллами. – Ему это не показалось забавным. Для него ведь это было последней соломинкой.

– Уверен, что она очень веселилась, – сказал Харкот, – считая, что здорово это придумала, а на самом деле довела бедного простофилю до самоубийства. Ну, и какова мораль сей басни? Должна же быть мораль.

– Конечно, – сухо сказал Беллами. – Я часто задумываюсь над тем, какова мораль моей собственной жизни. Нечего роптать на женщин, Харкот. Посмотрите на женщину, которую вы завоевали. Такую женщину, как Ванесса, найти не так-то просто. В ней есть все – она красива, умна и понимает мужчин.

Марч кивнул.

– Черт… – пробормотал он, огляделся и понизил голос до шепота. – От Ванессы меня тошнит.

Голос его зазвучал зловеще.

– "Она красива, умна и понимает мужчин", – пробормотал он, подражая Беллами. – Тьфу!

Он проглотил остатки виски и со стуком поставил стакан на стойку, требуя снова наполнить его.

– Ну, ладно, – мягко рассмеялся Беллами. – Ладно. Но вы должны все же признать, что хоть и не бредите в настоящий момент Ванессой, она дает вам полную свободу и не устраивает никакого шума. Она и бровью не ведет, даже когда вы выставляетесь перед ней с этой крошкой Берингтон.

– Чепуха! – воскликнул Марч. – Почему она должна беспокоиться, если я появлюсь с Айрис? В конце концов Айрис ничем не лучше других. Она – такая же чертова маленькая вымогательница. Есть у мужика деньги – она хороша, нет – большой привет. Надоели они мне все до смерти. Я предпочитаю карты! – Он неуклюже подмигнул Беллами и побрел в игорный зал.

Беллами, обходя бар, стал рассматривать картины на стенах. Он почти докурил сигарету, которую дал ему Марч. Быстро взглянув на бармена, увлеченного вытиранием стаканов, он загасил сигарету в пепельнице и моментально сунул окурок в карман брюк, потом отправился в игорный зал.