Еще один глоток

– Это ужасно, Ники, правда?

– Напротив, – ответил он, – я нахожу, что это было прекрасно. Что тебя огорчает?

Она взяла с диванчика и передала ему газету.

– Фреду Вэнинг убили, – сказала она. – Ты не знал? Он не ответил на вопрос.

– Это действительно довольно ужасно, – согласился он.

Он знал, что пока он делает вид, что читает газету, она внимательно наблюдает за ним.

– Ты ведь не знала Фреду? – спросил он.

Она покачала головой.

– Это была очаровательная женщина, – сказал Беллами. – Блестящая и красивая. Бедная Фреда.

Он передал ей ее коктейль и отпил из своего стакана.

– Это лишь доказывает, что смерть подстерегает нас там, где ее совсем не ждешь, в любой момент.

Айрис встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Рот Беллами стал растягиваться в улыбке. Вот сейчас, подумал он, она скажет, что выходит из игры. Спустя минуту она отвернулась от окна, взяла сигарету из шкатулки в баре, закурила и выпустила колечко дыма, наблюдая, как оно плывет по комнате.

– Ники, дорогой, я сегодня интересно провела утро.

Она посмотрела на него серьезно, а потом уголки ее губ насмешливо приподнялись.

– Не хочешь ли узнать, как?

– Разумеется, я хочу знать все, что касается тебя. Расскажи – я весь внимание.

Она невозмутимо произнесла:

– Сегодня около двенадцати ко мне приходил офицер из полиции. Инспектор из отдела расследований уголовных преступлений Скотленд-Ярда, некто мистер Мейнел.

– А, симпатяга Мейнел, – произнес Беллами.

Она села на диванчик и положила ногу на ногу.

– Да, он очень славный, Ники, – подтвердила она и насмешливо посмотрела на него. – Он очень интересовался тобой.

– Вот как? – спросил Беллами беззаботно. – Что же он тебе сказал?

– Очень много всего. Он был очень любознателен. Рассказал, что им известно об убийстве миссис Вэнинг. Сказал, что она звонила тебе во время вечеринки у Кэролы Эверард сразу после одиннадцати и что убили ее, вероятнее всего, между этим временем и тридцатью пятью минутами двенадцатого.

Сказал, что они обязаны проверить абсолютно все, сколь незначительным оно бы ни казалось, если это имеет отношение к делу, и что он хотел бы знать, что делала в это время я. Сказал, что знает от тебя, будто ты был здесь, – это было записано у него в записной книжке.

– Понятно, – улыбаясь, сказал Беллами. – И что же ты ему поведала?

Она тихо засмеялась.

– Ну, конечно же, Ники, я сказала ему, что это – правда. Мы же договорились с тобой вчера, что я должна сказать, – она слегка приподняла брови.

– Его удовлетворил твой ответ? – поинтересовался Беллами. Голос его звучал по-прежнему беззаботно.

– Да и нет, – ответила она. – Он задал мне массу вопросов, но я, как мне кажется, удачно на все ответила. Тогда он протянул мне лист бумаги, который извлек из кармана, и попросил написать свои показания и подписать их. Сказал, что если я хочу подумать, он даст мне такую возможность.

Она встала, подошла к нему и остановилась у него за спиной, совсем близко.

– Я ответила, что мне не о чем думать, что, если человек говорит правду, ему обдумывать нечего. Поэтому я села за этот вот стол и записала свои показания – все в точности так, как ты ему сказал. И подписала. Он ушел. Выглядел вполне довольным.

Беллами облегченно вздохнул.

– Ты вела себя очень смело, Айрис. Чертовски смело!

Она улыбнулась и промурлыкала:

– Значит, ты считаешь меня хорошей девочкой? Отлично, сэр. Можете меня за это поцеловать. А потом мы будем обедать. Ты все еще хочешь лобстера? У тебя не пропал аппетит?

Беллами улыбнулся, потянул ее к себе и поцеловал:

– Ничто не может испортить мне аппетит, Айрис. Пошли, расправимся с лобстером.

Было три часа. Беллами сидел в кресле в гостиной. Айрис пристроилась у него на коленях. Ее руки обвивали его шею и она то и дело целовала его в губы. Он вынужден был признать, что она прекрасно владеет техникой этого дела. В Айрис была энергия, которая заражала его.

Наконец она сказала:

– О чем ты думаешь, Ники? Тебя что-то тревожит?

Он отрицательно покачал головой.

– Меня редко тревожит что-либо. В этом мало толку.

– Можешь мне не рассказывать, – улыбнулась Айрис и снова поцеловала его. – Мне трудно представить себе тебя озабоченным. Чем бы то ни было – даже если это связано со мной, – она надула губки.

Он просунул одну руку ей под колени, а другой обнял за плечи и встал, подняв ее таким образом. Потом положил на диван у камина. Отойдя и стоя спиной к огню, он смотрел на нее. Она ему улыбалась.

– Ты гораздо сильнее, чем кажешься. Вообще ты – странный человек.

Он кивнул.

– Я – помесь Хэкеншмидта с Кларком Гейблом, – усмехнулся он лукаво и закурил. – Думаю нам надо вместе поужинать. Ты наденешь шикарное вечернее платье, а я – фрак, несмотря на войну, в твою честь. Мы отлично поужинаем в "Савое", там всегда весело. Выпьем бутылку хорошего шампанского, будем много танцевать и болтать. А потом…?

Он помолчал и посмотрел на нее, подняв одну бровь.

Она рассмеялась прелестным мелодичным смехом.

– А потом…? – повторила она. – Ну, насчет "потом" посмотрим, когда время придет. Ты мне позвонишь?

– Я позвоню в восемь, – он посмотрел на часы. – А теперь мне надо идти.

Она вскочила, сделав лишь одно быстрое и ловкое движение.

– Принесу щетку и стряхну пудру с лацканов твоего пальто, – игриво сказала она. – Конечно, я могла бы этого и не делать, но следующей женщине это может не понравиться.

Она обернулась, выходя из комнаты, и улыбнулась ему через плечо.

III

В три часа зазвонил телефон в кабинете инспектора Мейнела. Грирз снял трубку:

– Это старший офицер Харбел из спецуправления, – доложил он. – Хочет с вами переговорить.

Мейнел выразил удивление и взял трубку.

– Это Мейнел, сэр.

– Добрый день, Мейнел, – сказал Харбел. – Я должен извиниться, что вторгаюсь в ваши владения, но у меня есть для этого серьезные основания. Вы что-нибудь узнали уже по делу миссис Вэнинг?