Еще одна блондинка
Шрифт:
В этом месте перепалки Джона со своим вторым «я» в дверь постучали. Джеймс скорбно сообщил, что готов выехать немедленно, и Джон не сразу понял, о чем идет речь. Выяснилось, что его молодой слуга вполне разумно предпочел ехать в замок на собственном малолитражном автомобиле, чтобы не мешать хозяину. Джон заподозрил, что парень испытывает некоторые опасения перед Жюльеттой. Он совершенно явственно ее побаивался, а вот почему...
– Разумеется, Джеймс, вы правы, это очень мило с вашей стороны.
– Что вы, милорд. Я могу взять багаж. Тогда к вашему приезду все будет готово. Папа... Мистер
– Отлично. Джеймс, вы можете ехать. Вы не могли бы по дороге сказать мисс Арно, что примерно через полчаса мы отправляемся?
– Нет!!!
– Что?
– То есть... я хотел сказать, мне не coвсем удобно стучаться к молодой леди. Она принимает душ, и я...
– Хорошо, Джеймс. Я сам скажу ей, попозже. До встречи.
– Всего доброго, милорд.
Джеймс Бигелоу с явным облегчением ретировался, а Джон неожиданно ухмыльнулся. Во всем этом кроется какая-то тайна, подумал он. Малый явно испуган, но когда она успела...
Полчаса растянулись вдвое, и выехали они через час с небольшим. В машине было вполне комфортабельно, имелся даже мини-бар с напитками, так как Джону довольно часто приходилось совершать продолжительные поездки из Лондона в замок и обратно. Жюльетта мгновенно снова превратилась в трудного подростка, едва оказалась в салоне «бентли», – в Торговый центр они ездили на другой машине. Она издала восторженный вопль и принялась скакать на кожаных подушках, а потом в полном восторге обняла сзади за шею Мерчисона и завопила:
– Отдать швартовы, чиф! Мы отплываем!
– М... мисс... Мне не видно... Вы сдвинули фуражку...
– О, пардон! От избытка чувств. Дадите порулить, чиф?
– Я... мистер Ормонд...
– Жюльетта, перестань дурачиться.
– Почему?
– Что почему?
– Почему перестать дурачиться? Мы едем на конфирмацию? Или у тебя такой старый автомобиль, что от прыжков он развалится?
– От прыжков он не развалится, но ты мешаешь мистеру Мерчисону, а насчет порулить не может быть и...
– Я умею! Дядя Гарольд меня научил. Мы с ним ездили в Дакар на джипе.
Джон мысленно сосчитал до десяти. Еще бы! Как он мог забыть про воспитание дяди Гарольда? Уж конечно, он ее не крестиком вышивать учил...
– Тебе нет восемнадцати, у тебя нет прав, к тому же ты не знаешь дорогу.
– Так никто ж не увидит! За городом нет полиции.
Сраженный этим доводом, Джон на некоторое время онемел, а пришедший в себя Мерчисон неожиданно перекинулся в стан противника.
– Вообще-то, мистер Джон, не доезжая замка можно было бы, там ведь частное владение...
– Мерчисон! И вы?!
– Так я же рядом буду сидеть, и потом, раз мистер Гарольд научил мисс, то все в ажуре. Он здорово водил, мистер Гарольд-то. Он и в войну...
– Все. Следите за дорогой, Мерчисон. Жюльетта, сядь и уймись. Чтобы скоротать время, могу рассказать об истории Форрест-Хилла.
– Я сама могу тебе рассказать историю Форрест-Хилла. Построен в четырнадцатом, сожжен почти дотла в шестнадцатом, полностью восстановлен в нынешнем виде в конце восемнадцатого. Стиль – позднее французское Средневековье, облицовка
известняком, как у замков Луары. Основатель – сэр Арман Бассенкур. В начале двадцатого века проведены коммуникации, горячая вода идет от котельных... Твою родословную рассказывать?Потрясенный Джон еле успел закрыть рот, когда невозможная девица повернулась и уставилась на него своими зелеными глазищами. Через секунду любопытство, вслед за кошкой, погубило и графа Лейстерского.
– Родословную не надо, скажи лучше, почему тебя так боится Джеймс?
– Он мне должен кучу денег.
Пришлось опять срочно считать до десяти.
– Могу я узнать подробности, мисс Арно?
– Не можешь, потому что это страшная тайна, но так и быть, скажу. Я его шантажирую.
– Джеймса? Чем?!
Жюльетта расплылась в ехиднейшей улыбке.
– Он пришел меня будить сегодня утром, а я сплю голая, я тебе говорила.
– Он проявил нескромность?! Джеймс?!
– Нет. Но он думает, что да. Я сказала, что если он не даст мне сигаретку, то я скажу тебе, что он ко мне приставал и пялился на меня.
– И все это время ты была... неодетой?
– Почему? Я давно оделась, я вообще встаю в семь. Но ты же этого не знал бы.
– И что же было дальше?
– Он дал мне сигаретку.
– Я все еще не понимаю...
– А потом мне стало скучно, и я сказала, что буду молчать, если он отвалит мне сто фунтов. Сказала, что я из каморры, что у нас длинные руки и что если до босса дойдет, что к его девчонке приставал англичанин, Джимми отрежут уши... и еще разные части тела.
– Бред какой!
– Во-во. Полный! Но он купился.
– Бедный Джеймс!
– Он смотрит слишком много детективов и читает комиксы.
– Жюльетта, ты понимаешь, что он может распустить слухи среди прислуги и тогда...
– Отлично! Я уже все продумала. Периодически я буду подбрасывать ему листки бумаги с отпечатками Кровавой Руки. Он у меня попрыгает!
– Тебе дать сто фунтов?
– Зачем?
– Но ведь ты просила их у Джеймса.
– Я их ВЫМОГАЛА, сечешь разницу? Это же интереснее. Ты в детстве не играл в шпионов?
– Нет.
– Напрасно. Очень увлекательно. Можно, я покурю?
– Нельзя. Откуда у тебя... ах, да. Жюльетта, я тебя очень прошу, повремени с баловством, когда мы приедем в замок. Дай тете время привыкнуть к тебе.
– А ты уже привык?
Она спросила это с детской непосредственностью, чуть склонив голову на плечо, и Джону вдруг невыносимо захотелось ее поцеловать – такая она была в этот момент хорошенькая. Разумеется, виду он не подал, только сухо кивнул и скептически заметил:
– Как ни странно, начинаю привыкать. К тому же ты сегодня прекрасно выглядишь.
– Спасибо, мсье Сноб.
– Почему ты считаешь, что я сноб?
– Потому что ты судишь по одежке. Меня умыли, приодели, причесали – и ты ко мне сразу привык. Но ведь и вчера под мостом через Сену это была я. И на пароме. И в поезде. И сегодня за завтраком. Это все та же я, изменилась только упаковка. Значит, на самом деле тебя не волнует, что я из себя представляю. Только внешние приличия. А если я надену вечернее платье, но буду при этом есть руками и сморкаться в скатерть?