Если ты останешься

Подойдя ближе, я вижу черный потрепанный ботинок, свисший через дверной порог автомобиля. Он не двигался.

Я думаю, что человек спит. Но здесь что-то, кажется… неправильным. Что-то ощутимо зловещее нависает тут как облако.

Не многие люди могут спать при раздражающем шуме, исходящем из открытой двери машины.

Я подкрадываюсь к машине и заглядываю внутрь. В салоне стоит жуткий запах рвоты, и я сразу замечаю причину этого. Парня, находящегося на водительском сиденье, вырвало. Остатки рвоты стекают с его подбородка. Я с содроганием смотрю на это. Определенно, это не звездный час парня.

Я знаю, что он дышит, потому что издает какие-то странные булькающие звуки.

Это явно не хорошо.

Я встряхиваю его за плечо. Его голова свободно падает на грудь. Я снова его встряхиваю, но он не приходит в себя, а его голова просто безвольно мотается из стороны в сторону, как у куклы со сломанной шеей.

Святое дерьмо.

Я начинаю паниковать все больше и больше с каждой минутой, мое сердце стучит как у колибри, которую поймали в клетку. Я не знаю, что делать. Может, он слишком много выпил, отчего и потерял сознание. Я замечаю бутылку виски на полу, это может подтвердить мою теорию. Но что-то не так.

Первое, о чем я думаю — надо позвонить.

Я достаю свой телефон и набираю 911.

Они отвечают на втором гудке и спрашивают, что у меня произошло. Я смотрю на молодого парня.

— Я не уверена, — нервно говорю я, — но меня зовут Мила Хилл, я на парковке Гроуз Бич. Тут парень в своей машине. Я не могу разбудить его. Кажется, с ним что-то случилось.

— Он дышит? — спокойно спрашивает женщина. Я еще раз проверяю и говорю:

— Да.

— Это хорошо. Ты можешь подождать с ним, пока приедет помощь?

— Да,— отвечаю я, — я буду ждать с ним.

Я знаю, что помощь уже в пути, и это успокоило меня.

Я отхожу назад на пару шагов и смотрю на парня.

Он продолжает сидеть неподвижно. Я решаю рассмотреть его.

Я замечаю татуировки на бицепсах и зубчатые шрамы в форме буквы «Х» у большого пальца. Я отмечаю это, потому что его рука болтается снаружи автомобиля.

Рвота стекла по его предплечью и капнула прямо на тротуар.

Меня передернуло от отвращения, но я подошла к нему, поднимая руку и кладя ее ему на живот. Он был покрыт рвотой.

Если бы он не лежал в этой блювотине, то был бы даже довольно красивым. Я была уверенна в этом, даже в темноте. Он выглядел как парень конца двадцатых. На нем были черные джинсы, черная футболка, а его волосы были коричневато-светлыми. На щеках виднелась однодневная щетина, и сейчас я действительно захотела, чтобы он открыл глаза.

— Проснись, — говорю я ему. Я его не знаю, но определенно хочу, чтобы он был в порядке. Я и до этого видела, как люди падали в обмороки от алкоголя. Это не то. Это гораздо хуже. Странное бульканье из носа является тому доказательством.

Я снова смотрю на его машину. Я видела ее по всему городу, но его вижу в первый раз. Я никогда не сталкивалась с ним… до сих пор. И это очень дерьмовое первое впечатление.

Я снова пытаюсь разбудить его и слышу гневный женский голос:

— Пакс, ты гребаный засранец! Я не дойду до города, так что отвези меня.

Я напугалась и выпрямилась, встретившись лицом к лицу с владельцем этих слов.

Она вздрагивает, как и я.

Я видела ее раньше. Она девушка, которая вечно болтается в баре на главной улице. Так как мой магазин находится всего в нескольких кварталах от отеля, я видела ее, гуляя там. Прямо сейчас на ней была мини-юбка и рубашка, которая открывала пупок. На ее коже были старые, выцветшие татуировки, а макияж был размазан. Замечательно.

— А ты еще кто? — спрашивает она, шагая к машине. Ее каштановые волосы взъерошены и запутанны.

Она выглядит очень сурово. А как только замечает парня в машине, начинает кричать.

— Пакс, — кричит она и бросается к нему, — о, мой Бог. Проснись. Проснись! Я не должна была оставлять тебя.

Святое дерьмо, святое дерьмо.

— Что с ним случилось? — быстро спрашиваю я ее, — я позвонила 911, потому что не смогла разбудить его.

Она отворачивается от него.

— Ты позвонила в полицию? — она встает, — зачем ты это сделала?

Я недоверчиво взглянула не нее. Очевидно, что ее логика сильно отличается от моей. Ее приоритеты, безусловно, в другом месте.

— Потому что ему нужна помощь, — ответила я, — очевидно, помощь уже едет.

Она снова смотрит на меня, но парень в машине, Пакс, начинает снова булькать. А потом он резко останавливается.

Его подбородок по-прежнему лежит на груди, которая больше не двигается.

Мы с девушкой смотрим друг на друга.

— Он не дышит! — плачет она, хватая его, — Пакс! Проснись!

Она так сильно его трясла, что даже зубы бились друг о друга, издавая клацанье. Я хватаю ее за руку.

— Это не поможет, — говорю я ей быстро

Святое дерьмо. Он не дышит. Мой ум гудит, пока я думаю, что делать, и, прежде чем принимаю решение, мое тело начинает двигаться из-за тела Пакса.

Он наполовину выходит из машины, а затем, резко падая на землю, слегка ударяется головой о бетон. Ноги запутались под рулевым колесом, и теперь мы обе были покрыты его вонючей рвотой.

— Помоги мне, — кричу я на неподвижную женщину. Она встает, несмотря на свою истерику, и мы дотаскиваем парня до песчаного тротуара. Я встаю на колени рядом с ним и чувствую, как его сердце тихо бьется. Хотя, было невозможно и предположить, сколько это будет длиться, потому что он уже не дышал.

Черт.

Я пытаюсь вспомнить детали того, как делать искусственное дыхание, но я не в состоянии, а затем просто делаю все от меня зависящее. Я зажимаю ему нос, наклоняю голову назад и вдыхаю ему в рот. На вкус это было как пепел, Джек Дениелс и рвота. Я борюсь с желанием бросить все это к черту, но делаю еще пару вдохов.

Я останавливаюсь и прислушиваюсь к сердцебиению.

Ничего.

Он по-прежнему не дышит.

— Сделай что-нибудь, — запищала девушка

Я снова вдохнула ему в рот.

И снова.

И снова.

Ничего.

Какого черта мне теперь делать? Я отбиваюсь от вкуса во рту. Сейчас я сосредоточена только на том, чтобы наполнить его легкие кислородом, пытаясь заставить его дышать. Но это не работает.

Он не дышит.

Я в бешенстве и на грани истерики, когда делаю два последних тщетных вдоха. И вдруг он начинает кашлять, отворачивается и его вырывает.

Я быстро переворачиваю его на бок, чтобы он не подавился.

К этому моменту мы оба были полностью в его блювотине. Это неприятно, но, по крайней мере, теперь он дышит. Медленно, но дышит. Его глаза все еще закрыты, но я замечаю, как они двигаются под его веками.