Если ты останешься

— Я люблю тебя, — бормочу я ей на ухо.

И тогда я использовал каждую частичку своей силы, потому что только так можно уйти от нее.

Глава 24

Мила

Теперь ночи кажутся слишком длинными, очень темными и холодными.

Я снова поворачиваюсь в своей одинокой постели, натянув одеяло до подбородка, пытаясь очистить свой разум от мыслей о Паксе. Как будто это произойдет. Мое сердце сжимается при воспоминании о том, через что прошел Пакс.

С тех пор, как он ушел от меня на прошлой неделе, когда я увидела, как на его лице отразилось непринятие моих слов, боль и тоска, — я прокручивала этот момент снова и снова в своей голове. Сожалея по этому поводу, истязая себя из-за этого. Но я ничего не могла сделать.

Он должен знать, что каждое действие имеет последствия. И хотя он говорит, что изменится, что понимает, что нуждается в изменениях, я уверена, что на самом деле ему нужна лишь причина. Если я приму его обратно после того, какую боль он мне причинил, у него не будет веских причин.

За исключением того, что вся его жизнь вдруг взорвалась, идиотка,говорю я себе. У Пакса есть все основания, чтобы измениться. Есть причины, которые даже не включают меня. Если бы только он был достаточно силен, чтобы увидеть их.

Против своей воли, я хватаюсь за телефон. Прошла неделя с тех пор, как я видела его или говорила с ним. Мое сердце просто хочет услышать его, чтобы знать, что он в порядке. Может быть, тогда я могу спать.

«Я думаю о тебе. Надеюсь, ты в порядке»

Я посылаю сообщение и жду с телефоном в руках. Нет ответа. Хотя, наверное, я это заслуживаю.

Моя уверенность колеблется. Мэдди согласилась, что у меня не было другого выбора, кроме как отправить его прочь, когда он пришел в мой магазин. Но часть меня, все более настойчивая часть, сомневается. Я люблю его. Я люблю его больше всего на свете. И разве это не любовь — пройти с ним сквозь огонь и воду?

Любовь никогда не слабеет.Я задыхаюсь.

Но опять же, иногда любовь должна надеть боксерские перчатки и быть жесткой, чтобы выжить. Иногда, ты должен сделать трудную вещь — должен сам разобраться со своими проблемами.

Я засыпаю со слезами на щеках и телефоном в руке. Когда я просыпаюсь, меня ждет сообщение.

«Я тоже думаю о тебе. И у меня есть успехи»

Его слова заставляет мое сердце улыбаться. И теперь мне легче встать и начать мой новый день.

***

— Мне кажется, что ты теряешь вес, — объявляет Мэдди, когда идет через мой магазин в своих новых сапогах, таща бумажный пакет.

Я смотрю на свою картину с изображением ночного неба и закатываю глаза.

— Во-первых, мне кажется, ты говорила, что мы должны затянуть пояса этой зимой? — спрашиваю я с приподнятой бровью, многозначительно смотря на ее ботинки.

Она выглядит робкой.

— Это была правда. Но теперь все оживляется, начинается весна.

— Февраль не весна, — с сарказмом говорю я ей. Она закатывает глаза.

— Всего лишь формальность. Конец февраля. Почти весна. Теперь, когда люди не занесены снегом — бизнес растет. Но ты отвлеклась. Ты питаешься не правильно. Бьюсь об заклад, ты потеряла десять фунтов, а ты не должна была их потерять, Худышка.

Я бы ответила что-нибудь, но у меня нет силы, чтобы стоять на ногах. Она права. Я потеряла вес, но не должна была его потерять.

— Ты принесла мне поесть? — спрашиваю я вместо этого. Она кивает, бесцеремонно бросая бумажный пакет на мою картинку.

— Жареный сыр и миска супа с овощами. Тони сказал, что, если ты съешь все это, то получишь десерт. Он также сказал, что ты получишь куриные ножки.

Я качаю головой и не могу удержаться от улыбки. Тони любит нас своим грубым способом. Я не удивлюсь, если идея, чтобы еду принесла Мэдди — его рук дело.

— Я видела автомобиль Пакса, припаркованный перед офисом доктора Тайлера, — говорит Мэдди, крутясь на гладком красном стуле. — Он часто там бывал в последнее время. Ты говорила с ним?

Я жую бутерброд и тяжело глотаю, заставляя его спуститься вниз.

— Нет. Не в этом месяце. Он был в «Холме»?

Мэдди качает головой.

— Нет. И я ни разу не видела его машину у бара. Он был вне поля зрения, за исключением времени, когда он с доктором Тайлером.

Она смотрит на меня.

Я игнорирую это.

— Ну? — требует она, наконец, ее синие глаза уставились на меня. — Он уважает твое пространство и прикладывает все усилия, чтобы вы могли двигаться дальше. Не кажется ли тебе, что это — то самое время, чтобы ты взяла инициативу в свои руки и поговорила с ним?

Я почти роняю свой бутерброд.

— Кто ты и что ты сделала с моей сестрой? — требую я. — Тебе не нравится Пакс. Ты никогда не любила Пакса. Ты говорила мне сто раз, что он не стоит моего времени, что он никогда не будет хорошим бойфрендом.

Я в шоке от нее.

Мэдди награждает меня робким взглядом.

— Я не знаю, — признается она. — Я не могу объяснить, почему чувствую себя по-другому. Я просто так чувствую. Мое сердце говорит мне, что он заслуживает второго шанса. Я действительно думаю, что он пытается, Ми. Если честно, я не только не видела его машину в баре, но еще, когда я была там на днях, чтобы выпить, то спросила Микки видел ли он его. Он не видел.

Она снова тяжело и долго смотрит на меня. Я вздыхаю.

— Мэдисон, то, что он не был в «Логове Медведя» не означает, что он перестал пить. Или делать вещи и похуже. Все мы знаем, что он скрывается в своем доме с виски и наркотиками. Мы не знаем, что он делает.

Образуется пауза, во время которой Мэдисон ерзает.

— Ты не знаешь, что он делает, — наконец, говорит она неуверенно. — Потому что ты не разговаривала с ним. Но я разговаривала.

На этот раз я роняю свой бутерброд прямо в суп.

— Что? — спрашиваю я, а мой желудок в это время падает в ноги. — Ты солгала? Ты сказала, что не разговаривала с ним.

По какой-то странной причине, мои пальцы сжимаются, когда я жду ее ответа, а сердце громко бьется в груди.

Теперь Мэдисон выглядит неопределенной.