Если ты останешься
Шрифт:
— Я не врала. Я сказал, что он не был в «Холме». И он не был. Но он позвонил мне пару недель назад. По-видимому, он присматривал за тобой, и заметил, что ты все еще работаешь много смен, и хотел помочь.
— Он, что? — визгливо спрашиваю я, пытаясь провернуть через свой разум этот новый поворот событий. Моя ледяная сестра разговаривает с Паксом за моей спиной?
— Он хотел помочь, — повторяет она. — Он сказал мне, что знает, как много «Холм» значит для нас, так как это было мечтой наших родителей, и он хотел убедиться, что мы не потеряем его. Он выплатил наш кредит за ремонт, а затем прислал одного
Я ошеломлена ее словами. Я чувствую, как будто что-то лежит на моей груди, сжимая мои легкие, смотря на свою сестру. Я не могу дышать.
Я хватаю воду и выпиваю ее, потом еще раз.
— Пакс это сделал? — Мне, наконец, удается проквакать. Мэдди кивает.
— Но я должна была поклясться хранить все в тайне. Он не хочет, чтобы ты знала, чтоон сделал. Он был очень твердо уверен, что, когда ты, наконец, дашь ему еще один шанс, это будет, потому что он заслужил его собственными заслугами, а не из-за этого.
— Ты знаешь, что он делает? — шепчу я. — Он в порядке?
Мэдисон кивает.
— Я ходила к нему домой, чтобы встретиться с его бизнес консультантом. Он и я немного поболтали. Его главной заботой была ты. Он хотел убедиться, что ты в порядке. Он чувствует себя такой задницей за то, что сделал тебе больно, и боится, что никогда не сможет искупить свою вину. Но с другой стороны, он в порядке. Он выглядит здоровым и видится с доктором Тайлером два раза в неделю. Он даже сказал, что он и его отец вместе работают над некоторыми вещами. Думаю, что это огромный успех, Ми.
Так и есть. Она действительно понятия не имеет. Она не была там, и не видела выражение лица Пакса, когда он узнал, что его отец скрывал все в течение многих лет. Проявившееся предательство, которое отражалось в его глазах. Я действительно не была уверена, что он когда-то сможет простить отца.
— Я не знаю, что должна делать, — наконец, признаюсь я ей шепотом, падая на стул рядом с ней. Она оборачивает свою стройную руку вокруг меня.
— Ты любишь его? — спрашивает она, глядя мне в глаза. Недолго думая, я киваю.
— Он стоит душевной боли и усилий?
Ее лицо серьезное и мрачное, когда она убирает волосы с моих глаз.
Я снова киваю.
— Пакс стоит чего угодно.
Мэдисон улыбается.
— Я думала, что ты так скажешь. Мой тебе совет, сестренка, — поговори с ним. Он очень старается. Я восхищаюсь этим. Я обязана уважать его. И я знаю, что он любит тебя.
Я застыла. Я в ступоре. Я практически могу чувствовать, как мое сердце бьется в ушах.
— Чего же ты ждешь? — нежно спрашивает меня Мэдди, толкая в плечо. — Иди.
Так я и делаю.
***
Дорога до дома Пакса еще никогда не была такой долгой. Но даже теперь, я сижу в машине в течение нескольких минут после того, как повернула на его подъездную дорожку. Денжер припаркован напротив меня, поэтому я знаю, что
он дома. Я беспокойно вдыхаю воздух и ужасно волнуюсь, идя по грязному снегу к его двери.Что делать, если он больше меня не хочет? Что делать, если я ждала слишком долго, чтобы придти к этой точке? Что, если уже слишком поздно?
Я делаю несколько глубоких вдохов, стоя на крыльце Пакса.
Глубокий вдох, глубокий выдох.
Повторить.
Я звоню в дверь, а затем стучу. На меня вдруг накатывает необходимость посмотреть на его лицо, чтобы увидеть его здоровым и сильным. Я хочу видеть его глаза без боли в них. Мой желудок сжимается снова и снова, пока я жду. Кажется, прошла целая вечность, и когда дверь, наконец, открывается, я задыхаюсь.
Впервые за месяц, Пакс стоит передо мной, заполняя дверной проход.
Он такой красивый в джинсах и черной рубашке. Никто не может выглядеть в обычной одежде так, как он.
Мои колени кажутся слабыми.
Его глаза расширяются, когда он видит меня, но потом он сглаживает выражение своего лица. Сейчас он обычный, дружелюбный. Но осторожный. Очень осторожный.
— Привет, Красная, — говорит он тихо, наблюдая за моим лицом. Ожидая, что я что-то сказажу. Я пришла к нему, в конце концов. Я сглатываю. Я должна держать себя в руках.
— Привет.
О, мой бог. Я хочу сказать тысячу вещей и все, что я говорю, это привет? Я сумасшедшая.
— Я могу войти? — добавляю я быстро. Пакс улыбается и жестом приглашает меня.
— Конечно. В любое время. Ты знаешь это. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Воды, может быть?
Почему он так официален? Мое сердце сжимается от боли. Я ждала слишком долго? Неужели он переключился на кого-то другого?
Мысль практически парализует меня, но мне до сих пор удается откататься от воды и следовать за ним в гостиную. Я осматриваюсь вокруг, садясь. Он никак не изменил свой дом. Это по-прежнему легкий и воздушный, современный дом, идеально опрятный и чистый. Часть меня в глубине души освобождается. Если он не изменил свой дом, может быть, он не изменил свои чувства ко мне.
Даже я знаю, что эта мысль адски нелогична. Но, наверное, я хватаюсь за соломинку.
— Как дела? — спрашиваю я, глядя на него. — Ты в порядке?
Он стучит своими длинными пальцами по бедрам, обтянутым в джинсы. Он все еще усердно тренируется. Это очевидно. Я вижу жесткие мышцы через ткань. Я задыхаюсь.
Он улыбается.
— У меня, правда, все хорошо. Хотя, не буду врать. Было адски трудно, провернуть свой разум через все это. Но это дало мне перспективу. И в прошлом месяце, я, вроде бы, изолировал себя и сосредоточился на вещах, которые должен изменить. Я хотел убедиться, что дам тебе повод хотеть быть со мной.
Он делает паузу.
И мое сердце останавливается, когда он смотрит на меня. Его золотые глаза настолько теплые и яркие. Как я могла когда-то думать, что они были холодными?
— Я много думал, Мила. И ты была права, когда отшила меня месяц назад. Ты действительно была права. Я провел много времени, волнуясь, что совсем облажался с тобой, что ты никогда не простишь меня. Или, что я сделал тебе так больно, что ты никогда не захочешь посмотреть на меня снова.
Я начинаю прерывать его, но он поднимает руку.