Это был я, Арти!
Шрифт:
А в тот раз я с трудом доволок лопату до Бурана и радостно залаял:
– Смотри, Буран, и перчатки, и лопата – они тоже так пахнут!
В подтверждение этому я схватил ложную закладку и положил её рядом со своими находками.
– Действительно, тот же запах, – согласился Буран.
– Арти, ты что творишь? – грозно спросил подоспевший Хозяин. – Это что за выходки? Ты что за игрушки тут себе нашел?
– Погоди-ка ругаться, – задумчиво остановил Хозяина инструктор. – Сдаётся мне… Вовка! – вдруг закричал он во весь голос. – Вовка, сукин сын! А ну иди сюда! Живо, кому говорю.
Мы с Бураном, виновато склонив головы, наблюдали, как на зов инструктора через весь полигон сломя голову нёсся парнишка в штопаных штанах.
– Да, дядь Слава, что случилось? – добежал и, запыхавшись, выпалил он.
– Это
– Понял, товарищ инструктор! Что случилось?
– Что случилось? Это я тебя хочу спросить, что у тебя в мозгах случилось? Ты вчера, когда закладки ставил, в перчатках работал?
– Конечно, дядь… Вячеслав Михайлович, как учили.
– А перед тем, как ложные закладки ставить, перчатки и лопату поменял?
– Нннет. А надо было разве?
– Нет, ты посмотри на него! Что за бестолочь такая! Подсунула сестричка племянничка в помощники. Пустая твоя башка. А такое понятие как «одорологическая стерильность» тебе ни о чём не говорит?
– Какая стерильность? – не понял Вовка.
– Для тебя уже никакая! А ну, брысь отсюда, раздолбай! Глаза бы мои тебя не видели! Нет, ну вы полюбуйтесь на это восемнадцатилетнее недоразумение. Ему в армию в этом году идти, сестра попросила в клубе пристроить на пару месяцев, чтобы не болтался по подворотням. А от него толку как от козла молока. С завтрашнего дня будем стерильность через мытьё вольеров изучать. Будет драить, пока как в операционной не станет.
– А чё сразу вольеры…
– А ну брысь, я сказал! – не дал повозмущаться племяннику Вячеслав Михайлович.
Закончив с выволочкой нерадивого помощника, инструктор снова обратился к нашим с Бураном хозяевам:
– А я ведь, грешным делом, на Бурана плохо подумал. А тут… Понимаете, в чем заковыка? Закладки обязательно нужно устанавливать в резиновых перчатках, чтобы не было запаха человека. На лопате и на перчатках остаются следы взрывчатого вещества. Иногда очень незначительные, почти неуловимые собачьим носом. Но всё же перед установкой ложных закладок нужно менять лопату и перчатки, чтобы на них совсем не было посторонних запахов, чтобы соблюдалась так называемая «одорологическая стерильность». Этот балбес поленился и наплевал на стерильность. Он поставил сначала обычные закладки, а потом той же лопатой и теми же руками ложные повтыкал. Вот Буран и учуял запах. Так что зря мы с тобой, Семёныч, на пса твоего наговаривали. Острый у него нюх, правильный. И отработал он качественно, как всегда. Но вот кто удивил, так это Арти. Вот же умница растёт. Его ж никто этому не учил, а он смотри, отыскал загвоздку. Молодчина! Отличный пёс будет.
Буран был счастлив. Я был безумно счастлив. Мы стали друзьями. Каждый раз, когда он видел меня в клубе, он здоровался первым. Остальные щенки, да и не только щенки, смотрели на меня с завистью. Потом, когда я подрос, мы стали с Бураном всё чаще разговаривать.
Я, кстати, заметил, что расту быстрее Мишки. Когда я только появился в семье, Мишка был больше и старше меня. Он тайком брал меня на руки и таскал по квартире. Тайком, потому что Хозяин ему запрещал. Он говорил, что меня не стоит приучать к рукам, что я служебная собака и не должен к этому привыкать. Но Мишка всё равно таскал. Потом я подрос, Мишка почти не изменился. Ему стало тяжело меня поднимать, и он перестал. Зато мы много и часто играли – бегали, бросали и приносили палки и мячики. Приносил я, Мишка их только бросал. Но вскоре я заметил, что я стал почти взрослым, а Мишка так и остался щенком. Я продолжал с ним играть, но всё чаще и чаще понимал, что теперь я сильнее, и отныне я должен защищать Мишку и заботиться о нём. Теперь, провожая нас на прогулку, Мама одевала мне ошейник и тихонько шептала на ухо: «Присмотри там за Мишей на улице, чтобы не потерялся и чтобы никто не обидел». Я понимающе кивал и шёл прогуливать Мишку. А Мишка думал, что прогуливает меня. Смешной.
В клубе тоже стало интереснее. Появились новые занятия, мы все чаще стали встречаться с Бураном. Мы любили поболтать в перерывах между тренировками. Однажды я рассказал ему про одну странную собаку.
Мы с Хозяином как-то шли по улице и повстречали человека, который держал столб. Человек
был неприятным и грязным, даже с точки зрения животного. Шнурки его ботинок (а ботинки – это первое, что видит любая собака) развязались. Развязались давно и успели собрать на себя пыль всех ленинградских улиц. Эта же пыль въелась в отвисшие коленки старых бесформенных штанов. Одетая навыпуск рубаха пестрела непонятного цвета пятнами, которые источали запах уже когда-то съеденных и не до конца переваренных продуктов. Какая-то неведомая сила помешала им закончить свой естественный путь по человеческому организму и выпихнула их обратно. Возможно этой неведомой силой был алкоголь. По крайней мере, именно его запах был самым сильным, резким и отталкивающим. Его было много, он был густым и мощным. Он мешал дышать и не давал подойти к этому человеку слишком близко.Хозяин остановился чуть поодаль, поморщился и с укоризной произнес что-то вроде: «Разве можно допиваться до такого состояния! А ещё с собакой! Бедный пёс!». Тот человек действительно был с собакой. Только это был не пёс, собака была девочкой. Она сидела у ног своего хозяина, держала в зубах поводок от ошейника и терпеливо ждала, когда пьяница окончит свою тяжелую и важную миссию по удержанию столба и продолжит путь домой. Путь этот, наверняка, затянулся, собака выглядела голодной и измождённой.
– Почему ты его ждёшь? – спросил я её.
– Это мой хозяин, – ответила она. – Разве я могу его не ждать?
– Но он же плохой! Он о тебе не заботится, он тебя не кормит, он даже выглядит не совсем как человек!
– Он мой хозяин! – гордо промолвила она и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
Рассказывая о ней Бурану, я назвал её глупой. Но Буран очень серьёзно сказал, что она совсем не глупая.
– Совсем не глупая, – повторил он. А потом помолчал и добавил, – У каждой собаки должен быть хозяин.
– Конечно, – поддержал я. – У каждой собаки должен быть хозяин, который её кормит, воспитывает, который с ней играет, гуляет, в чьём доме она живёт. Но тот человек, наверняка, ничего из этого не делал, редко кормил и, мне кажется, часто заставлял ночевать на улице под открытым небом. Зачем нужен такой хозяин?
– Нужен хотя бы такой. Ты ещё совсем юн, Арти. Ты думаешь, что хозяин необходим только для того, чтобы кормить, поить, играть и давать кров? Если так, то большинству псов хозяева были бы не нужны. Еду можно научиться находить где угодно, без ласк и почёсываний за ушами тоже можно обойтись. Да и крыша над головой собаке вовсе не обязательна. Многие из нас, даже имеющих хозяев, живут на улице, во дворе. Дело совсем не в этом.
– А в чём же тогда? – удивился я.
– Любой собаке нужен хозяин, чтобы не умереть навсегда, – торжественно произнёс Буран.
– Не умереть навсегда? Что ты имеешь в виду?
– Послушай, Арти. Все в этом мире умирают. И птицы, и рыбы, и звери. И мы, собаки, тоже умираем. Мы все перестаём быть. Навсегда. И лишь человек не умирает насовсем. Его жизнь продолжается и после смерти.
– Как продолжается? Почему?
– Потому что Тот, кто создал нас всех, Тот, который даёт жизнь всему, что живёт, вложил в человека частичку себя и поделился с ним своим бессмертием.
– Бессмертием? Все люди бессмертны?
– Должны были быть все. Но некоторые из них сами отказываются от своего бессмертия, отвернувшись от Того, кто даёт жизнь, – Буран поднял взгляд к небу. – Не спрашивай меня, почему. Я не знаю. Наверное, им проще так жить, думая, что Его, – говоря «Его», Буран снова поднял глаза, – нет. А может, и просто из глупости.
– И что, это бессмертие есть только у человека?
– Да, только у него, – подтвердил Буран.
– Но почему?
– Не знаю. Так решил Тот, кто даёт жизнь. Он сделал человека главным. И весь мир этот создал для него. И всех животных тоже для него, чтобы служили человеку. И собак тоже. Просто и люди, и животные об этом почему-то забыли. Но мой отец рассказывал мне об этом. Если собака будет преданно и верно служить своему хозяину, говорил он мне, если будет искренне любить его, то заслужит ответную любовь, и у неё появится шанс на продолжение жизни – там, рядом с хозяином, в месте, где уже нет смерти. Там, – Буран в третий раз посмотрел на пробегающие по небу облака, – они встретятся – собака и её хозяин… Конечно, если у неё был хозяин.