Это другое

— Да, симпатичный мальчик, — покивала задумчивая рыжая, лопнув очередной пузырь. — И явно в конце сдерживал себя, чтоб пухлого не кончить. Жаль, видосы изымут. О, Вик, а может спрячешь мой смарт? Он не такой большой, как твой розовый «лапоть».

— Зачем? Куда... спрячешь? — с недоумением уставилась на наглую ссыкуху многоопытная, что та как раз и оценила красноречивым взглядом, блонда.

— Куда-куда, в п...

— Ах ты, мелкая тварь! — кинулась с когтями, розовенькими, наконец осознавая о чем речь Вика на, ловко вскочившую и очень шустро сбежавшую от праведного гнева грудастой, тощую и верткую пигалицу Катю, для которой, как видно, нет авторитетов, а уровень цинизма любительницы бабл-гама граничил с таковым у её непосредственности.

— Да сядьте вы, дуры безмозглые, а то сейчас вам голову отстрелят. Слышите, как там строчат? — не питая надежд на успех, выдала бывалая Динара, сейчас занявшая место подальше от сыплющихся из окон стекол и вне возможных траекторий случайных прилетов с рикошетами.

А на улице тем временем, натуральный такой Энт наступал на херачащих по нему из всего что есть силовиков. Правда даже ОД боеприпасы реактивных огнеметов не остановили эту жуть, всего лишь утратившую от взрывов всю листву и большую часть ветвей, а потому не так опасно теперь разящую всё живое вокруг. Всего-то, вон, парочка нанизанных, буквально, полицейских из оцепления тому подтверждение, а ведь их могло быть и куда больше, не примени решительно силовики по внезапно ожившему дереву своё самое тяжелое из имеющегося.

Кто ж знал, что тут придется с великаном сражаться, а не всего-то разнести голову рыхлому юнцу метким снайперским выстрелом, между прочим, с пяти держащих ситуацию под контролем позиций, ну или же в случае осложнения переговоров выжечь всё внутри помещения ДК приготовленными «шайтан-трубами»! Танки, короче, не прихватили с собой.

Ну и тут как раз подоспел Силин, который, найдя в оцеплении взглядом Климова, получил от того разрешающий знак и тут же принялся вертеть огнешар. Пять секунд и сфера размером с яблоко вовсе не обжигающего руки чародея огня с гудением уносится к цели в нескольких десятках метров, чтобы там рвануть подобно фугасу из 85-мм пушки времен взятия Берлина. Не тот, короче, результат, которого ожидал свесивший ножки из окна ДК юноша в трико. Плотная древесина чудища, вместо того чтобы вспыхнуть всесжигающим и всеплавящим очень интенсивным огнём, лишь разлетается от взрыва щепками, рядом с подпалами и проломами от предыдущих прилётов образуя ещё один, пусть и впечатляющий, но далеко не фатальный для голема, с этим вот его, словно затягивающимся и зарастающим, стволом чуть ли не метровой толщины.

Что ж, ещё огнешар. Следующий. Но этого всё равно мало. Пусть Силин каждые секунд пять-шесть способен отправлять по такому же, а резерва ему хватит ещё на пару десятков их, однако это неконструктивно, да и великан продолжает переть на людей, круша всё на своём пути, так что френдли фаер в такой ситуации — лишь вопрос времени.

А потому, двенадцать секунд верчения руками спустя, с них срывается серый невзрачный сгусток и с несколько меньшей чем у огнешара скоростью улетает под «ноги» древня, до которого менее предельных для данных чар пятидесяти шагов, чтобы там с шумом и тучей пыли образовать около полутораметровой глубины, чуть более чем двухметрового диаметра яму, в которой голем и оказывается в следующий момент. Вот только Силин не учел, что то препятствие, где человек бы застрял на некоторое время, для пятиметрового гиганта — лишь ямка. И какими бы покалеченными ни были его древесные конечности, но лишь ненадолго чудище замешкалось в этом вот, прямо посреди брусчатки возникшем углублении, где его, увы, но не успевают надежно закидать всяким взрывающимся силовики, также активно участвующие в изничтожении неведомой х... аномалии, пока оно не выбирается-таки и... нет, не шагает дальше, а тут же получает землешип себе прямо в ствол в районе, скажем так, паха.

Как и для чар «Яма», чарам «Земляной шип» требуется почти двенадцатисекундное вращение руками, чтобы на тех же условиях затем отправить в полет аналогичный «сгусток», который в итоге невообразимо стремительно обращается эдаким сталагмитом, немногим менее чем метровой высоты из словно бы спёкшегося до каменного состояния грунта, не исключено, что способного пропороть не то что, да, плотную и даже несколько вязкую, но всё же древесину голема, но и не сильно толстую, конечно, однако вполне себе сталь.

Насаженная на землешип громадина, некоторое время тыкается на месте, пытаясь сняться или сломить его собственным весом, однако данная, как рассудил начитанный Славик, трансфигурированная материя будет оставаться таковой ещё несколько минут, пока не рассыпется горкой обычной земли. Хотя возможен и режим навечного сохранения формы, но сейчас иной случай.

И снова Силин шарашит огнешарами, а огнем уже лишь из стрелковки его поддерживают все прочие, и вот-вот гигант уже падёт, как вдруг... гадский древень прекращает сопротивление. Но только чтобы вонзить свои корни-ноги в почву, прямо через развороченную брусчатку, дабы спустя несколько минут, не обращая внимания на непрекращающийся обстрел, превратить всё в радиусе нескольких метров прямо-таки в мертвую пустошь, а выпитыми из всего живого соками самому отхилиться до капа, как назвал этот процесс сведущий Славик. Снова, удивляя сочной листвой и обилием длинных и таких смертоносных ветвей кроны, голем цел и невредим, готовый продолжить своё неукротимое, примерно до подлёта «грачей», шествие. Но Силин уже достаточно продемонстрировал рвение и сделал вроде как всё, что мог, а потому, снова глянув на Климов и пожав плечами, с тщательно скрываемым довольством нырнул назад в окно ДК.

«Остаться должен только один!» — не будь здесь свидетелей, наверняка пафосно сказал бы, а пока лишь только подумал светловолосый юноша, взглядом холодных серых глаз заставивший трех таких разных красавиц отпрянуть от пока ещё не пришедшего в себя Хералиэля, прежде чем отсечь тому голову единственным движением не самого, замечу, длинного кинжала, разумеется напитанного Силой.

В тот же миг голем завял. Буквально.

Глава 12

Силин, разумеется, досадовал, что послужил причиной столь скорого осознания НСБ былой принадлежности так называемых пробудившихся магов вовсе не к одному единственному миру, и тем самым поспособствовал возникновению заинтересованности в магических знаниях из разных, выходит, школ магии. Неприятно, конечно. Но в то же время он и не тешил себя иллюзией, что местные спецслужбы самостоятельно не обратили бы внимания на явные различия в, так сказать, инструментарии да и вообще поведении столь, как невооруженным взглядом видно, пёстрой публики, имеющей целью запустить ритуал призыва владетелей. Сам он, некромант из Воднинска, столичный эльф и, как в полете выяснилось, Пайнвильский чернокнижник, да наверняка и ещё какие-нибудь «яркие личности» из прочих уже известных населенных пунктов — трудно, короче говоря, не заметить разнообразия и самостоятельно не дойти до очевидного, так что Силин не сильно корил себя за откровения перед хитрым Климовым. Но зато понимал, что, не случись подобного, не заговори он с дотошным полковником, и навряд ли бы тогда получил доступ к подобной, весьма полезной информации.

Всё же здешние СМИ говорят лишь то, что им позволено, а самостоятельно выудить из океана выкладываемой людьми информации не то, у чего обычно просмотров много, а то, как оно было на самом деле — та ещё задачка, как бы странно это не казалось в эпоху мнимой прозрачности и вроде как гласности.

Что же касается сотрудничества с НСБ или, как обозвал это гордый Ким, постыдного прислуживания тайной канцелярии местных жалких простецов, вместо того, чтобы поспешить в свиту кого-либо из владетелей — то тому причина даже не столько намеки Климова о «крючке» в виде матери и, чего уж там, трех красавиц, на котором «контора» теперь держит Силина, сколько его желание быть в теме и из первых, так сказать, рядов наблюдать за, а не редко и участвовать в, разворачивающихся событиях, где пока не ясно: кто же кого.

Да-да, всё не так однозначно и поголовного превосходства магов что-то не видно, каких бы предпосылок к тому ни было. Даже Фройз, самый ярый в составе личности Силина противник союза с простецами и жаркий сторонник присоединения к магичкам, видя впечатляющие возможности тех самых презираемых им простецов наряду с непонятной пассивностью то ли заигравшихся, то ли излишне самонадеянных владетелей, не спешил с выбором стороны. Ему-то не впервой подобное, и не перебежчику в стан революционеров против закостеневшей магической аристократии его родного мира гнушаться подобным здесь. Главное понять, кто ж достойнее такого вот «верного» сторонника под своими знаменами, а с этим как раз пока и нет ясности. Вон, спецслужбам мира совсем немного времени потребовалось, чтобы выявить закономерности и уже приступить к профилактике самих ритуалов, а не борьбе с их последствиями, а потому повсеместный магоапокалипсис, как видно, отменяется. Если только, конечно, несокрушимые и всемогущие на своей территории Их Светлости так и останутся в границах собственных, образование коих власти прозевали, земель, а не начнут расширение, превратив это, стараниями спецслужб пока локальное явление, в нечто глобальное.

Вот за всем этим Силин и решил понаблюдать, не спеша с выбором стороны, а заодно и, по мере возможности, сократить поголовье конкурентов в лице пробудившихся магов там, где никак не удастся саботировать и позволить им устроить-таки свой ритуал, осыпавшись в итоге прахом. Как он и сказал, точнее подумал: «Остаться должен только один».

В столице, правда, Силин поступил как поступил вовсе не по недомыслию. Там, пусть и весьма заманчиво, но слишком уж палевно, как выразился Славик, было бы подсобить тому чудаку в деле его самовыпиливания ради пришествия владетелей. В самом, на минуточку, сердце огромной страны пришествия, что по-любому существенно ослабило бы одну из сторон противостояния магия — техника, выражаясь восторженными категориями Славика. Хотя и, если так подумать, это всё же было вполне реально, знай Силин заранее эффективность древня, или хвати ума Хералиэлю, то вовремя бы активированному и напущенному на силовиков, которые, в свою очередь, будучи скорее всего увлечены новой угрозой, прекратили бы держать под прицелом ритуальную схему, давая возможность хозяину голема довершить начатое. Но это не точно. Не стоит всё же дурачками считать местных, не исключено, что, ни смотря ни на что, всё-таки оставивших кого-то, кто продолжал бдить и попросту не дал бы не то, что активировать ритуал, но и сбежать спесивому пухляшу для повторной попытки уже в другом месте, элементарно прицельным выстрелом то ли в одну из красавиц, без коих ритуал не состоится, то ли в самого Зайцева. Так что — не факт, а потому Силин сделал, как сделал.

— Никак нельзя было захватить его живым, — вырвав из раздумий соседа по креслу, продолжил с небольшими перерывами выедать мозг по чайной ложке Климов, когда они уже возвращались из Владиграда в свой Святославль, на этот раз не военно-транспортным, а обычным пассажирским самолетом.

— Павел Петрович, вы предпочли бы, чтобы эта самовосстанавливающаяся жуть, покончив с силовиками, взялась за гражданских? Или ракетно-бомбовый удар не в центре, конечно, но всё же прямо в столице — по вашему мнению предпочтительнее, нежели единственный росчерк клинка? Вы же общались с девушками, да и сами имели удовольствие перекинуться парой слов с этим высокомерным уродом, так неужели думаете, что сумели бы побудить, похоже, утратившего себя Зайцева, хотя скорее всё же уже Хералиэля этого(поморщившись), сотрудничать и тем более делиться знаниями? — с усталой интонацией повторил, пусть и каждый раз несколько иными словами, но неустанно один и тот же посыл, на самом деле контролирующий и себя, и своё лицедейство Силин, которому было важно остаться вне подозрений.