Это наш дом
Шрифт:
— Ваши школы, — после недолгого молчания сказал секретарь. — Верните нам право самим воспитывать своих детей. За эти полгода наши дети стали совсем другими, непохожими на родителей, и нам это не нравится.
— Нет! — отрезал имперец. — Вы, вместе со своими взглядами и идеологиями, должны уйти с арены. Навсегда. Дети вырастут уже нашими, мы не можем позволить снова растить из них эгоистов и обывателей. Так что сразу нет.
— Мы ведь можем и не добром попросить… — прищурился Франсуа.
— Попытайтесь, — насмешливо осклабился Мишель. — Вам, вижу, мало было казни вашей элиты? Что ж, мы можем и повторить. Говорю вам еще раз — сидите тихо, и вы спокойно доживете свои бесполезные жизни. Иначе — ссылка. Или даже виселица. Мы с вами церемониться
— Но это не мы устроили вашу Великую войну! — попытался возразить секретарь.
— Однако вы собирались сделать то же самое с местной Россией, устроить русским геноцид, — выплюнул имперец. — И не надо лгать, что нет, мы имеем все документы ваших генеральных штабов, все ваши планы. И меня удивляет, чем вам так помешала Россия, ведь здесь она была полностью ваша, либеральная, даже ФСБ распустившая и готовая на все, чтобы вам понравится.
— Правительство и элита — да, — пожал плечами Франсуа. — Но народ так и остался злобными медведями, которых не принудишь танцевать по щелчку пальцев. Русские, в большинстве своем, не желали принимать общемировые тенденции, поклоняться гомосексуалистам и отказываться от своей идентичности. В новом мире таких народов не должно было быть. Но вам-то что до них? Вы вообще не местные!
— А не слышали, что русские своих не бросают? — ядовито поинтересовался Мишель.
— Но вы-то француз, да еще и из благородного, древнего рода!
— Я вам уже говорил, в каком месте видел этот самый род и его взгляды. Запомните, мы дома справились с вами, справимся и здесь. Через двести-триста лет о вас и ваших идеях, вашей власти и ваших извращениях никто и не вспомнит. Впрочем, доживут до этого времени только те, кто примет нас и нашу идеологию всей душой. Для людей, не разделяющих наши взгляды, имперская медицина запретна.
— Ясно… — помрачнел Франсуа, окончательно поняв, что с этими не договориться, слишком сильна их ненависть ко всему нормальному, не желают понимать и принимать, что человек — это хищный зверь, который нуждается в узде, которого нужно жестко ограничивать, одновременно позволяя избранным, самым сильным хищникам все, чего те пожелают. — Тогда я хотел бы обсудить возможные поставки продовольствия и товаров народного потребления. А также нефти и газа. Нам остро их не хватает после прекращения поставок из России, вскоре наступил топливный кризис, а это голод. Думаю, вас социальные взрывы тоже не нужны.
— В обмен на металлы в любом виде мы готовы поставлять продовольствие и многое нужное для жизни людей, а также медикаменты, причем куда более действенные, чем ваши, — тут же ответил Мишель, зажигая за спиной голографический экран. — Вот список возможного. Нефти и газа не будет, зато можем поставлять электричество. Очень дешево, на экране цены.
Секретарь внимательно изучил медленно прокручивающийся список и кивнул своим мыслям. Действительно, очень дешево. Но брать или не брать решать не ему, он озвучил эту мысль и получил папку с теми же данными на бумаге. Некоторое время молчал, затем глухо спросил:
— Вы понимаете, что творите культурный геноцид?
— Вполне, — спокойно отозвался имперец. — Вы достаточно нагадили всему миру своими людоедскими, скотскими идеями либерализма. Пора вам уйти в небытие. Мы изменим этот мир, мы сделаем его добрым и светлым, невзирая на ваше страстное желание превратить его в адскую клоаку.
— Мир сильных — это адская клоака? — пристально посмотрел на него Франсуа. — Вы действительно не понимаете, что сильные вправе делать все, что пожелают? А слабые должны покорно принимать свою судьбу?
— Вот мы и делаем то, что считаем нужным, — подался вперед Мишель, в его глазах сверкнула неприкрытая ненависть. — И мы изменим мир, обязательно изменим. По очень простой причине. Это наш дом! Пусть с недавних пор, но это все равно наш дом. И нам с вами не по пути!
Поняв, что разговор окончен, Франсуа откланялся, захватил папку с предложениями имперцев и поспешил покинуть канцелярию.
Ему следовало срочно вылетать в Бонн, где его дожидались те, кто имел право решать.Глава 13
Получив странный приказ найти местных жителей, которым угрожает опасность, спасти их, наложить гипнопакет русского языка и расспросить, поставил экипаж «Колибри» в тупик. Их такому просто не учили, это же не обследование астероидов и других пустотных объектов! Но делать было нечего, остальные три разведчика на планетарной базе, основанной на большом острове Фламинго, названным так из-за водящихся там больших красивых птиц, напоминающих земных фламинго, получили такой же приказ.
Остров оказался попросту райским. Огромным, с два Мадагаскара площадью, только очень вытянутым и узким, тянущемся вдоль восточного побережья чуть ли на полматерика. Природа на нем вызывала откровенное восхищение. По предположению планетологов, температура на Фламинго менялась в течение года в пределах от плюс двадцати пяти до тридцати двух градусов по Цельсию. Теплое, лазурное море, в котором не водилось никаких опасных хищников. На глубине они имелись, конечно, но на мелководье не забирались. В общем, лучшего места для базы найти было трудно. Биологи пищали от восторга, исследуя бесчисленные местные эндемики. Их было столько, что только на описание потребуются годы и годы. Помимо прочего, остров изобиловал съедобными фруктами самого разного вида и размера. Анализ показал, что они очень полезны для людей.
Удивительно, но местные жители почему-то не колонизировали это чудное местечко. Нет, на Фламинго имелось два крохотных племени дикарей, которыми вплотную занялись социологи, обещая за два поколения сделать их нормальными имперцами. Но на этом и все. Тогда как материк был откровенно перенаселен, там постоянно шли мелкие войны и стычки за территорию. Особенно между людьми, эльфами и орками. Последние ходили в набеги и вели кочевой образ жизни в степях, напоминая по обычаям земных половцев, разве что с упором на матриархат — у них правили жрицы Великой Матери, а мужчин держали в черном теле. Да и вообще мужчин в этом странном мире, который решили назвать Ардой в честь книг профессора Толкиена, которые в империи и до сих пор читали, было намного меньше, чем женщин — слишком их много гибло в постоянных стычках, драках и войнах. Порой целые города оставались почти без мужчин после поражения в войне, тогда городские советы завозили рабов с юга материка, заставляя их оплодотворять местных жительниц, а когда они выполняли свою задачу, давали свободу и гражданство города. Рабы это знали и старались изо всех сил. Впрочем, то же самое ожидало пленных эльфов и орков, от чего первые просто плевались, большинству из них волосатые тела людей были до тошноты неприятны, но их мнения никто не спрашивал, а способы принудить имелись. Зато вторые были вполне довольны своей судьбой, в родных стойбищах женщины использовали их так, как им хотелось, и чаще всего самым неприятным и унизительным образом. В итоге по улицам городов и селений Арды бегало множество полукровок — полуэльфов, полугномов, полуорков, порой попадались совсем уж странные гибриды, наподобие полугномов-полуорков или полуэльфов-полугоблинов. Ходили даже слухи, что кто-то ухитрился скрестить эльфов и орков с хоббитами, но в это никто, конечно, не верил. Особенно во второй вариант.
Войны на материке шли не прекращались, причем, в основном, именно за территорию. Поэтому очень странно, что плодородный остров с прекрасным климатом никто не заселил. Наверное, этому имелась причина, но имперские ученые никак не могли ее установить, сканирование не обнаруживало ничего необычного. На всякий случай охранный периметр вокруг строящейся базы усилили вдесятеро, не желая неприятных сюрпризов. А они вполне могли быть — начав изучение артефактов, действие которых считалось у местных магией, ученые пришли в дикое возбуждение, безапелляционно утверждая, что ни с чем подобным еще не сталкивались, что это, похоже, лептонное воздействие.