Это не любовь...
Шрифт:
Не описать, как это страшно было…
Мне казалось, что я тебя только сейчас настоящей увидел девочкой маленькой…
Всё слетело осталась ты «как есть»…
У меня всегда на подсознании висело, несмотря на все, что было между нами, что я могу ошибаться… И тут… ВОТ ОНО!
Я тогда малодушничал… не позволял себе даже думать о том, что там с тобой произошло. Понимал, конечно, что скорее всего, изнасиловал он тебя… но думать себе не позволял… Не понимал, что могу сделать для тебя. Кроме того, как не касаться больше… Это тоже ужасно было… мне казалось, что тебе будет теперь
То прячешься от рук моих, то в них прячешься…
Прячешься в руках, которые не смогли защитить тебя… Смертельно больно.
Эгоистичную вещь сейчас скажу, но… если твою женщину кто-то обидел, а ты не смог защитить её, тебе, как мужчине несоизмеримо больнее, чем женщине твоей. Потому, что исправить нельзя ничего, она теперь всегда с этим жить будет.
Месть это всё херня! Это ты ради себя делаешь, чтобы своих внутренних драконов накормить, её ситуация от этого принципиально уже не меняется…
Это кошмар любого мужчины, наверное…
***
Попробуй разбить меня - ты не поверишь глазам,
Попробуй сломать - ты скорее сломаешься сам.
Холодный и твёрдый в израненных пальцах - орудие неандертальца.
Согнуть меня даже гораздо сложней, чем сломать,
Я маленький камень - зато я умею летать.
Холодный и острый осколок гранита,
Смерть Голиафа в руке Давида.
По мне ударяют железным прутом,
Но я камень - холодный и твёрдый гранит,
Я падаю, не разбиваясь, потом
Мне не больно - я делаю вид…
9 Марта
Встревоженные голоса и шум проникли в моё отсутствие сна и на ровной темной глади пошли какие-то круги и другие всплески. Всё ломило… горло сводило от жажды. Но спать хотелось больше, и я спрятала лицо в подушку, обнимая её руками.
– Анечка… – словно скальпелем по внутренностям…
Пальцы, чуть касаясь, прошлись по моим плечам, обжигая жаром. Стало немного больней, но на порядок спокойнее. Хотя казалось, что более спокойно мне уже быть не может, я что-то промычала в подушку и снова вырубилась в свою полусонную кому.
– Ильюха... – голос Сергея. – Не буди её…
– Какого… случилось?! – зло прошептал Илья.
– Я не знаю, – Сергей… извиняющее…
– Ты, блять, не знаешь?! Ты забирал её оттуда!!!
– Да не орите! – шикнула на них Виктория. – Уйдите пока…
Её теплые губы пробежались по моей спине, и она прилегла на меня сверху лицом, обнимая. Было здорово…
– Котёнок… – зашептала она мне, – проснись на секундочку… Что там случилось?
Мне снилось, что я рассказываю… А потом снова не снилось ничего.
***
Композиция № 39_Дельфин (Дубовый Гаай) - Обратный Отсчет
Кажется, Вика чем-то прохладным смывала с меня макияж, периодически нежно зацеловывая лицо.
Движения в комнате…
Касания его рук…
– Анечка… – и снова как удар по солнечному сплетению от его боли.– Малышка… – поцелуй в ладонь…
–
Ммм…Он зачем-то оттягивает мои веки вверх, и я зажмуриваюсь, внутренне упрашивая его не трогать меня пока.
– Шшш… - успокаивает он, и его пальцы ложатся мне на горло, ловя пульс.
Я попробовала перевернуться, и его заботливые руки тут же подхватили, помогая.
– Боже мой… – меня обжигает болью в районе моих разбитых пересушенных губ, кажется, он притронулся к ним. – Девочка моя…
– Попить…
Через какое-то время, я чувствую, как, обнимая, он подносит к губам холодную кромку. Сделав несколько глотков и, кайфуя, опять погружаюсь глубже.
***
Одеяло ползет вниз, и его руки аккуратно исследуют мое истерзанное тело. Хныкнув, я, поджимая под себя колени, переворачиваюсь на бок.
Вика что-то тревожно шепчет, а его пальцы съезжают ниже, и я чувствую, как что-то холодное и жгучее касается моей расцарапанной кожи.
Вздрагиваю и громко втягиваю воздух через сжатые от неприятных ощущений зубы.
– Всё, всё, малышка… – успокаивающе шепчет он, закрывая меня одеялом. – Не трону больше… И никто не тронет.
Его пальцы замирают на моем плече, прожигая четыре горящих точки…
Пусть…
***
Не знаю сколько человек было в квартире, но разговаривали они теперь агрессивно и не замолкая… мне хотелось попросить их успокоиться – ведь всё уже хорошо… и еще жутко хотелось пить…
– Александр Владимирович? – услышала я Викин голос. – Это Литинская Виктория Сергеевна… опекун Симоненко… Она в больнице… жуткая ангина… мхм… Давайте, найдем способ перенести комиссию? Справки? Всё будет! Спасибо Вам огромное, Александр Владимирович! Обязательно передам!
***
10 Марта
– Почему она не просыпается!? – Вика…
– Стресс... Шок…
– Он изнасиловал её?
Я почувствовала, как он спрятал в моей ладони лицо и зажмурился…
– Илья..? – требовательно одернула Вика.
– Хочешь, чтобы я проверил?! – зло рыкнул он на неё.
– Кровь..? – неуверенно шепнула она.
– Нет крови…
Мне хотелось сказать им, что ничего не было, и чтобы они успокоились, но полотно сна менялось с белого на черное, и с черного на белое.
– Илья…
– Уйди, Вика…
– Приляг, поспи с ней…
– Не надо мне с ней спать…
– Арверин, не гони! – зло зашептала она. – Это тут при чем!?
– Уйди…
Аут…
Его губы на моих пальцах и успокаивающий шепот…
Я застонала – всё затекло. Он тут же оказался рядом. Я распахнула глаза всё плыло, но я видела его синий-синий взгляд, который смотрел куда то вглубь меня.
– Попить… – попросила я опять.
Напоив, он уложил меня, и его нежные пальцы поглаживали, чуть касаясь, двигались по моим волосам, пока я плыла в своем полусне.
– Моя маленькая девочка… – шептал он.
И мне снился этот шепот и он, наверное, даже нравился бы мне, если бы в нем не было столько боли.